Марксизм

                                                                                    МАРКСИЗМ

            Последователями Маркса представлялись “легальные марксисты”, сталинисты и пр.. Ленин обвинял Каутского и Плеханова в фактическом переходе на позиции ревизионистов, а они оба выдвигали контробвинения Ленину в ревизионизме несуразно левом, себя считая ортодоксами. Представители разных – обозначенных и не только – течений ожесточенно спорили и спорят между собой, систематически апеллируя к Марксу. Что же есть ИСТИННЫЙ марксизм?

                                                                                          1. Теория.

             Вряд ли кто будет спорить, что марксизм – это и практика более полутора веков. Но марксизм – несомненно, в первую очередь теория (направляющая практику марксистского движения), а Маркс и Энгельс – не только великие революционеры-практики, но и крупнейшие мыслители. С этим сейчас, наверное, всерьез никто не спорит. Споры больше идут по конкретной приложимости данной теории, наследия этих мыслителей к практике. И здесь важны некоторые стороны мировоззрения Первых классиков сверх чисто научных.

             Важнейшая (констатирую) сторона этого мировоззрения на протяжении всей жизни Маркса и Энгельса (и Ленина) – их социалистический, коммунистический пафос, в рамках капитализма неизбежно – актуально революционный. И совершенно напрасно “легальные марксисты” и примкнувшие к ним меньшевики апеллировали к Марксу, отстаивая, как неизбежное, капиталистическое развитие России в XX веке. В предисловии ко второму русскому изданию МАНИФЕСТА именно Маркс и Энгельс высказали мнение о возможности начала Мировой революции в России даже конца века XIX. Некоторые моменты перехода феодальной России к коммунизму Маркс рассмотрел в письме (с набросками) к Вере Засулич. ТЕМ БОЛЕЕ МАРКСИСТСКОЙ была нацеленность на начало Мировой революции в России Ленина – поскольку он обосновывал уже РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ. И Ленин принял ИТОГОВЫЙ прогноз именно Маркса и Энгельса о Мировой революции (с перманентными звеньями в отсталых странах) на каком-то рубеже XIX-XX века. Ухищрения Каутского и Плеханова по защите капитализма – ПРОТИВ Первых Классиков. И если даже принять, что правыми оказались правые “ортодоксы” – так это именно вопреки Марксу и Энгельсу с их перманентно революционным энтузиазмом.

            Другая важнейшая сторона марксистского мировоззрения – гуманизм. Маркс и Энгельс (как и Ленин) были людьми, смиренно говоря, талантливыми – и не тщеславными. В классовом обществе они могли бы устроиться прекрасно (при желании получив славу и без революционного риска). Но таким людям (как Румате Стругацких из ИХ коммунистического тогда будущего; как “лишним людям”, смотрящим на дикости отсталой России “через очки” европейского образования, сознания) трудно было быть богами, с вершин своего ученого всепонимания оппортунистически терпимыми к страданиям униженных и оскорбленных несовершенного общества. И даже если признать, что они “спринтерски” СОРВАЛИСЬ – так, значит, как любимый деминтеллигенцией нашей страны славный Румата (финальная резня им злобного дурачья – своего рода “акт отчаяния каутскианца”). Классики марксизма не были сентиментальными демагогами, защищавшими насилие элит и реакционеров осуждением насилия низов, революционеров. Но АНТИНАРОДНЫЙ (и АНТИКОММУНИСТИЧЕСКИЙ) кровавый террор сталинщины, особенно в НЕ революционное время, как и “культурная революция” маоистов, особенно их готовность пожертвовать половиной человечества ради счастья уцелевших – за рамками марксизма, против Классиков. Сквозь зубы это признают даже добросовестные антикоммунисты. Гуманизм Классиков – предпосылка их перманентной революционности.

            Практическое применение людьми теоретических знаний в немалой степени определяется их мировоззренческими установками, автономными от науки. Со сказанным я считаю марксистами: ближайших соратников Маркса и Энгельса при их жизни (тогда даже Бернштейна, приличного марксиста после взбучки, полученной им от Маркса и Энгельса в 1879 году, и до смерти Энгельса, после которой он только – не рискуя новой взбучкой – и посмел вообразить, что умнее Маркса, что превзошел Маркса; Каутский язвил по другому поводу – “Превзойти Маркса легче, чем понять его”), отчасти и позже; Ленина и его прижизненных единомышленников; и лишь малое число коммунистов после сталинизации и прочей вульгаризации марксистского движения. Со всем этим я не считаю марксистами “ортодоксов” Каутского, Плеханова в последние годы их жизни, подобных им – и из-за УЖЕ отсутствия у них революционного энтузиазма (что определяло их фактический правый ревизионизм в теории и особенно практике). Я не считаю марксистами и псевдолевых сталинистов, маоистов – и из-за пренебрежения ими гуманизма (с отражением в политике их вполне эксплуататорскими методами – фактически и ЦЕЛЯМИ). Все они занимались – больше или меньше – “марксистским” словоблудием. А марксистским НАСЛЕДИЕМ, по-моему, в целом являются труды Маркса и Энгельса (и Ленина). Не Каутского, не Сталина и т.п.. У этих и других “марксистов” правильны отдельные места – как и у разных буржуазных, средневековых, античных авторов. С марксистских позиций в XX веке были достигнуты важные успехи в разных науках – но в отдалении от официозного “генсековского марксизма”, иных подобных пошлостей.

            Итак, предлагается констатация: марксизм – это не только практика, направляемая наукой; и не просто наука, с божественным хладнокровием описывающая процессы зверского общества сейчас и прогнозирующая его естественное отмирание в каком-то будущем. Марксизм – это еще и человеческая позиция активного неприятия, как зверского общества, так и его сомнительной ликвидации любой ценой. При НЕОБХОДИМОСТИ выбора из ВОЗМОЖНЫХ интерпретаций фактов жизни, марксизм выбирает интерпретации не только в русле своих научных принципов, но и с позиций СВОИХ (как ЛЮБАЯ обществоведческая школа) идейных установок (а научные принципы марксизма не противоречат его идейным установкам).  

                                                                                    * * *

            При всем сказанном, марксизм в первую очередь – наука, называемая научным коммунизмом в широком смысле. В царице естествознания – физике – классическая механика почти сводится к Трем законам Ньютона, классическая гравика – Закону тяготения Ньютона, классическая теория электромагнетизма – Четырем уравнения Максвелла. И т. д.. А в марксизме?

             Марксизм – наука комплексная. Основные части этой науки… 1. Диалектический материализм (с атеизмом) – философская основа марксистского мировоззрения. 2. Т. н. исторический материализм – самая общая социология марксизма. 3. Политэкономия – конкретная социология базисов, дающая понимание сути изучаемых обществ. 4. Научный коммунизм в узком смысле – теоретические разработки марксистской революционной практики. Все части марксистской науки необходимы, всем им полезно придать утонченный “физический” вид (продуманной системы фундаментальных законов с некоторыми дополнениями и комментариями плюс продуманных прикладных разработок). Центральное место в марксистской науке занимает, по-моему, ОБЩАЯ СОЦИОЛОГИЯ, особо связывающая в единое целое общую философию с конкретной социологией и прикладными разработками политики – особо выражающая суть марксизма. 

            Согласно последней Большой Советской Энциклопедии, толково излагающей итоговые советские истины, в том числе марксистские, “Важнейшие принципы И. м.: признание первичности материальной жизни общества – обществ. бытия по отношению к обществ. сознанию и активной роли последнего в общественной жизни; выделение из всей совокупности обществ. отношений – отношений производственных как экономич. структуры общества, определяющей, в конечном счете, все др. отношения между людьми, дающей объективную основу их анализа; исторический подход к обществу, т. е. признание развития в истории понимание его как закономерного естественноисторич. процесса движения и смены ФОРМАЦИЙ ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ; идея о том о том, что история делается людьми, трудящимися массами, а основу и источник побудит. мотивов их деятельности следует искать в материальных условиях обществ. производства их жизни”. Здесь первый и отчасти последний принципы – собственно исторического материализма, приложение диалектического материализма применительно к конкретной форме материи. Но выделение производственных отношений в рамках одной из форм материи – философски значимая чистая социология, философия не более, чем гелиоцентризм Коперника в астрономии или закон сохранения вещества (не материи) в химии. И исторический подход – с некоторыми оговорками – скорее философский, относимый к разным формам материи. Но ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ФОРМАЦИИ – тоже чистая социология (истории). На мой взгляд, именно производственные отношения в связке с сопредельными явлениями и формации с революционными переходами – главное в самой общей социологии марксизма, с тем – ЦЕНТРАЛЬНОЕ звено ВСЕГО марксизма.

            Примерная система основных положений общей социологии марксизма предлагается такой… 1. Ядро общественных отношений составляют отношения производственные. 2. Характер производственных отношений задается уровнем производительных сил (средств познания и преобразования природы Человеком, в первую очередь его рабочей силы). 3. Производительные силы не неуклонно, но устойчиво возрастают, устойчиво меняя производственные отношения. 4. Единства конкретных производительных сил и соответствующих производственных отношений определяют сути конкретных строев (способы производства). 5. В историческом плане конкретные строи выступают как формации, их ступени. 6. Дискретность формационной истории, преломляемая в революционных сменах формаций, определяется дополнительно другими факторами, сверх, в принципе главных и плавных, роста производительных сил и соответствующих перемен производственных отношений. 7. В настоящее время достоверны доклассовое, классовое и послеклассовое общества. Последняя классовая формация – капитализм. 8. В классовых строях базис общества (производственные отношения) задает (с обратной связью) политическую надстройку общества. 9. Дискретная инертность политической надстройки, конкретно существующей для поддержания конкретного строя, является одним из факторов, задающих формационную дискретность классового общества. Играет роль и инертность производственных отношений, отстающих от роста производительных сил. {Показательно в формационно однородной позднеантичной Италии быстрый слом (извне) лангобардами на Севере политической надстройки и общественных отношений позднего рабовладельческого строя (гашение его инерции) обусловил более быструю, чем на Юге (где ТАКОГО гашения не было) – на века – победу феодализма; Юг отстает от Севера до сих пор.} 10. Производственные отношения классового строя преломляются в его классовой структуре (по производственной логике – СВОЕЙ для каждой формации). Ни в коем случае нельзя путать производственные классы и их надстроечные оформления (сословия), классы и отраслевые подразделения (крестьяне, ремесленники, торговцы разных формаций), тем более классы и этнические образования (негры в США как рабы и т. п.). 11. Борьба классов является основной борьбой в классовом обществе, в том числе при сменах формаций. 12. Для общества важны как его природная основа, так и не обязательная конкретика обязательных общественных институтов (конкретика сельскохозяйственных культур, языков, право- и левостороннего движения и пр.). Эту конкретику резонно обозначать как этническую. 

                                                                                      * * *

             Принятие диалектического материализма (с атеизмом), принятие производственно-формационной общей социологии, принятие СУТИ политэкономии капитализма согласно КАПИТАЛУ для любого марксиста обязательны. {Не согласные со ВСЕМИ этими ОСНОВАМИ (причем, именно по Марксу и Энгельсу) – плюс с революционным пафосом и гуманизмом – могут подыскать себе другие …измы (взяв, может быть, и что-то из МАРКСизма).} Это – принимаемая ортодоксия. Далее – т. с. “ревизионизм” (БЕЗ отказа от ОСНОВ), предложения по пересмотру в марксизме ошибочного изначально или устаревшего (присутствие чего неизбежно в наследиях любых гениев).

            Проблемы естествознания сначала больше решались с использованием философских методов натурфилософами. Проблемы обществознания тоже решались больше по-философски (философия истории, прежде всего). И Маркс с Энгельсом пришли к основам марксистской теории, скорее, через философский анализ общества, хотя в увязке с практикой публицистики Маркса, с конкретной социологией “Положения рабочего класса в Англии” Энгельса. Через этот анализ были предложены гипотезы производственно-формационной общей социологии марксизма. А с позиций этих гипотез создавались исторические, политэкономические и прочие работы Маркса и Энгельса. Но обоснованы на конкретном материале эти гипотезы были только марксистами XX века, особенно советскими историками, другими исследователями. И была трудность даже у Классиков увязки общей социологии с конкретными темами. Маркс без обоснования историческими материалами приравнял державы Каролингов во Франции и Рюриковичей на Руси – сильные государства, близкие во времени, территориально и этнически. Но Рюриковичи УТВЕРЖДАЛИ ранний феодализм (со свободным крестьянством, пережитками дофеодализма и пр.), а Каролинги его УНИЧТОЖАЛИ, утверждая феодализм классический, ленно-крепостной . Ранний феодализм утвердили во Франции задолго до Каролингов Меровинги, а ленно-крепостной строй в России – много позже Киевской Руси великие московские князья XV-XVI века. Общее Каролингов и Рюриковичей: закрепление сильной властью назревшего строя – но РАЗНОГО. Мнение Энгельса о Крестьянской войне в Германии как о буржуазной революции – до того, как такие революции свершились бы в более развитых Северной Италии и Нидерландах – было подвергнуто критике уже в советское время. Это – КЛАССИКИ. Что говорить о последователях… Есть резоны перепроверить ВАЖНЕЙШИЕ положения марксизма с позиций его ОСНОВ. 

             Предложенная выше система двенадцати положений общей социологии марксизма – лишь слабое подобие трем законам Ньютона, четырем уравнениям Максвелла и т. д.. Слабое (пока) как по примерности и структуре состава, так и по смутности выражения. Назвать устойчивый рост производительных сил законом – амбициозно. Лучше констатировать, как важнейший факт (типа шаровидности Земли и пр.). Но что производительные силы растут со временем – уже закономерность, которую можно, в принципе, записать формулой как некую функцию. Нужно “только” к мере времени определить объективно значимую меру уровня производительных сил. Особо печальны смутность закона зависимости характера производственных отношений от уровня производительных сил и отсутствие общей модели формаций. (Внутри)формационные характеры производственных отношений как-то устанавливают историки-марксисты. Меру уровня производительных сил можно как-то отразить через подушевые общие экономические показатели (национальный доход и пр.; лучше других, наверное – продукция обрабатывающей промышленности) и подушевые общие показатели технологические (энергия и др.). Но нынешние приближенности определений первых и последней не позволяют дать математическую формулу зависимости меры производственных отношений от меры производительных сил (линейно-синусоидальная или еще какая?). С тем нельзя дать производственное обоснование формационному ряду с количественной определенностью мер формационных ступеней. А было бы замечательно, например, по предыдущей истории установить закономерность мер производительных сил при социальных революциях, по этой закономерности сосчитать такую меру для коммунистической революции, эмпирически констатировать ее в некоторое время – и без больших проблем осознанно свершить естественно назревшее приведение производственных отношений к уже коммунистическим производительным силам, ОШИБОЧНО не дергаясь ДО ТОГО и не бездельничая в НУЖНЫЙ МОМЕНТ. Либо можно было бы, даже, ГРАМОТНО УСКОРИТЬ ПОНИМАЕМЫЙ процесс. 

                                                                                              * * *

                Решение означенной проблемы – дело будущего. Но и сейчас проблему может смягчить общая модель всех классовых формаций, на материале, прежде всего, уже бывших. Такая модель (на эмпирическом материале) канонического вида (трехэтапная с двумя внутренними малыми социальными революциями) и отклонений от канона (два этап при сдвоенной малой революции между ними) предложены на моем сайте (mag-istorik.ru). Там же предложена общая модель всех социальных революций меж формаций (предлагаемый термин – СОЦИАЛЬНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ) и малых революций внутри формаций (предлагаемый термин – СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕВОРОТЫ). С тем предлагается придание истории асинхронных по странам формаций характера точной науки.

              В качестве иллюстрации… При Меровингах во Франции и через полтысячи лет (без прямой опоры на Античность) при Рюриковичах на Руси сильная власть утвердила ранний (аллодно-общинный со свободным крестьянством и с пережитками дофеодальных отношений) феодализм (феодальная ТРАНСФОРМАЦИЯ). Через ТРИ века во Франции сильная власть Каролингов, через ПЯТЬ веков (издержки Батыя и Орды) в России сильная власть Московских великих князей утвердили классический (ленно-крепостной) строй (ПЕРВЫЙ феодальный ПЕРЕВОРОТ). В начале второго тысячелетия во Франции коммунальное движение городов, в середине XVII века в России городские восстания и Уложение 1649 года вывели поднявшиеся города из-под власти феодалов. Вторая, ‘’городская” фаза ленно-крепостного строя ознаменовалась усилением политической надстройки (рост королевской власти, сословная монархия во Франции; псевдоабсолютизм – под влиянием Западной Европы, с усвоением некоторых ее достижений – c Петра в России). Переход к позднему феодализму – примерно в XV веке во Франции (изживание ленно-крепостной классики и пр.) и в связи с реформами 60х годов XIX в России (ВТОРОЙ феодальный ПЕРЕВОРОТ). Далее, поздний феодализм – и звенья капиталистической ТРАНСФОРМАЦИИ: Великая Французская Революция – Революция 1905 года; Наполеон – Столыпин; Реставрация – Распутинщина; Революция 1830 года – Февральская революция. Подобные сопоставления УЖЕ можно предложить: для разных капиталистических и феодальных стран; для античных Греции, Рима и др.; для древнейших Египта и Месопотамии. Конечно, надо учитывать природно-этническую специфику стран, их взаимные влияния, например, более сильное влияние передовой Франции (и др.) на отсталую Россию (страна постепенно догоняла Францию). Сопоставление истории Франции и России требует основательного пересмотра советской концепции Октября и СССР – но сомнительность той концепции высвечивала давно, а в последние годы в чистом виде не популярна и у марксистов. На мой же взгляд, разобраться со сложностями СССР и можно только, признав, что Россия 1917 года ЕСТЕСТВЕННО, СТИХИЙНО лишь завершала переход от феодализма к капитализму. С тем ясно встает вопрос об ИСКУССТВЕННОСТИ СССР, о роли СОЗНАТЕЛЬНОГО фактора в (его) истории.

              Поскольку марксизм претендует на понимание глубинных законов естественного общества, постольку он делает заявку на возможность сознательного вмешательства в общественное естество, искусственное его изменение – в том числе изменение стихии истории. Т. е. в отношении естественного общества возникает проблема СОЗНАТЕЛЬНОГО ФАКТОРА, искусственно создающего (в той или иной мере) общество с заданными свойствами (основа царства свободы в грядущем). С самого начала классового общества возникла политическая надстройка и то или иное обществознание (письменная фиксация деятельности огромных хозяйств древних Египта и Месопотамии – и далее). Т. е., в добавление к средствам познания и преобразования природы (производительным силам) возникли средства познания и преобразования общества (предлагаемый термин – преобразующие силы) и развитие общества стало двухфакторным. Правда, преобразующие силы классового общества больше закрепляют наиболее вероятные варианты стихии либо реализуют один из вариантов стихийно равной (примерно) вероятности. До финала классового общества факторность преобразующих сил относительно слаба: опосредственно через производственные отношения гораздо больше преобразующие силы задаются силами производительными, нежели наоборот. Но послеклассовое общество, с его гигантскими производительными силами и сложнейшими производственными отношениями, в основном стихийно существовать вообще не сможет – без научного самоуправления, без сознательного фактора, без высочайших преобразующих сил (неполитических) просто погибнет. Первые ласточки угрозы – опасность атомной бойни; пресыщенность и ожирение МНОГИХ людей в развитых странах; и пр.. С тем – актуализация сознательного фактора. Создание высоких преобразующих сил должны произойти до наступления послеклассового общества, до наступления-результата и даже наступления-процесса, т. е. не позднее финала общества классового. Но процесс вызревания сознательного фактора не может быть быстрым, безальтернативно детерминированным и вполне сознательным. Он должен быть эпохой ПОИСКОВ, СТАНОВЛЕНИЯ высочайшей социальной науки и ее какой-то ПРАКТИЧЕСКОЙ обкатки, ПЕРВЫХ попыток альтернативной истории, НЕИЗБЕЖНО в той или иной мере с судьбами “первых блинов” – т. е. неудач, откатов под действием не побежденной еще стихии, не преодоленного еще естества. В покушениях на естественность классового общества меньше всего заинтересованы его естественные верхи, более всего – его естественные низы. А пролетариат – самый зрелый в истории эксплуатируемый класс, в наибольшей степени способный стать субъектом истории, если искусственно извне в него внести достаточно научную идеологию, если такая идеология имеется. А такая идеология возникла к концу классового строя как объективный результат предыдущего развития обществознания. Сознательный фактор изначально – с последнего ТЕЗИСА О ФЕЙЕРБАХЕ Маркса – присутствовал в марксизме, но нечетко. Актуально его подменил неудачный и по названию СУБЪЕКТИВНЫЙ фактор, в который разные авторы субъективно намешивали активность, решимость, безысходность и многое прочее не только лидеров, но и масс. А ведь все это присутствовало и в движениях тысячи лет назад, не меняя стихии развития общества, ЗАДАВАЯСЬ ЕГО ЕСТЕСТВОМ. Только когда неизбежная субъектность преломилась в сознательность, объективно доросшую до научного уровня, только тогда стихийно вызревающие безысходность масс, их активность и пр., смогли разворачиваться в эффективные преодоления стихийного естества классового строя. С ЭТОГО времени СОЗНАТЕЛЬНЫЙ ФАКТОР – ВСЕ БОЛЕЕ ФАКТОР РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВА. А это положение – 13 пункт к предложенной выше системе основ общей социологии марксизма.

              И еще один вопрос общей социологии марксизма, требующий коррекции… На марксизм повлиял миф особенно Великой Французской революции о свержении угнетателей старого строя угнетенными этого строя. Но и в этой революции буржуазия не была эксплуатируемым классом, массовой же базой контрреволюции выступали эксплуатируемые – крестьяне-вандейцы отсталых регионов, где они в наибольшей степени сохраняли статус феодально-зависимых, формационно были ближе участникам Жакерии и т. п.. А крестьяне передовых областей к Революции стихийно уже становились сельскими капиталистами (кулаками), мелкими буржуа, пролетариями (батраками), которых душили уже чуждые им феодальные анахронизмы. Капитализм устанавливали формирующиеся новые эксплуататоры и эксплуатируемые города и деревни, преломляющие новые производственные отношения – за феодализм цеплялись деградируюшие старые эксплуататоры и эксплуатируемые производственно родного им феодализма. И в принципе ни в феодализме, ни в капитализме никто естественно не может бороться за следующую формацию – пока выросшие в конце прежней формации производительные силы не начнут перерастать старые производственные отношения, пока не зародятся новые социальные силы. Классы конкретной формации преломляют производственные отношения именно этой формации. Они могут естественно бороться за более выгодное для себя положение только в рамках этой формации. Но классовая борьба выступает в двух видах – борьба классов одной формации в рамках этой формации; и борьба на уничтожение классов разных формаций на их стыке. Новые классы начинаются в конце старой формации как сторона генезиса новых отношений в рамках старых – момент начала трансформации. Старые классы кончаются в начале новой формации как сторона дегенерации старых отношений в рамках новых – момент окончания трансформации. Действительная революция в традиционном, узком смысле – лишь переломный пик межформационной борьбы классов разных формаций. Возможно переплетение двух видов борьбы: например, феодалы заигрывают с пролетариатом – и т. д.. Но в результате действительной многозвенной трансформации все старые классы исчезают, на их место встают классы новой формации. НОВЫЕ, естественно НЕкапиталистические, формационно ПОСЛЕкапиталистические общественные силы (не класс[ы]) ДОЛЖНЫ свергать и капитализм. Что касается зафиксированных практикой XX века социалистических возможностей пролетариата и даже, в какой-то мере, мелкой буржуазии, аратов Монголии, общинников Черной Африки и пр. (более того – мелких капиталистов в ГДР и др.), это уже отклонение от естества, стихии, это уже действие сознательного фактора – явления финала классового строя передовых стран и их отсталых современников.

                                                                2. От теории к практике.

              Разные недочеты марксизма, особенно основной социологии, сказались ошибками НАУЧНОГО КОММУНМЗМА в узком смысле – прикладных разработок теории перехода от капитализма к коммунизму.

               Согласно логике ОСНОВ, переход от классовой формации к классовой начинается перерастанием производительными силами старых производственных отношений, формированием отношений новых, что преломляется в формировании новых классов, естественно чуждых старому обществу и необходимо враждебных старым классам. По мере роста производительных сил, возрастающие новые производственные отношения все более вступают в конфликт со старыми, новые классы начинают борьбу против старых. В конечном счете, на базе производительных сил, переросших старые производственные отношения, новые отношения одерживают победу, что выливается – через ожесточенную борьбу классов разных формаций – победу новых классов с уничтожением классов старых и установлением господства новых эксплуататоров. Материалы марксистской исторической науки XX века позволяют детализировать общую схему. 

              На примере капиталистической трансформации в Англии… 1. В рамках позднего феодализма XVI века, на базе т. н. малой промышленной революции происходит генезис (ранних) капиталистических производственных отношений, зарождение классов капитализма (их ранних модификаций) с атрибутивным им новым сознанием. 2. На рубеже XVI-XVII века, с оформлением внутри старого общества нового уклада, почти сформировавшиеся новые классы вступают в конфликт со старым обществом (перепалки Парламента с монархией и пр.), но это старое общество всерьез за исторического противника еще не берется (гибкая политика Елизаветы и т. д.). Важно поднятие буржуазного сознания уже до высот революционной идеологии (кальвинизм), новой философии (деизм; материализм Бэкона), новой науки (Гильберт, Гарвей и пр.). (Поздне)феодальное же сознание переживает кризис (кризис гуманизма Возрождения, у позднего Шекспира трагически перерастающего феодальные рамки; и пр.). 3. В первой половине XVII века спохватившийся абсолютизм обретает характер реакционной диктатуры, пытающейся тормозить общественные перемены. 4. В середине XVII века, неуклонно усиливающиеся новые классы в жестокой борьбе громят реакционеров, к власти приходит буржуазия. 5. После революции в узком смысле буржуазия крепит господство жестким режимом Кромвеля. 5. С победой капитализма на первый план выходят противоречия его эксплуататоров и эксплуатируемых. Потому ставшая консервативной (ранняя) буржуазия идет на союз с недобитыми феодалами, на опереточную Реставрацию феодализма. 6. Нелепые феодальные амбиции теряющих чувство реальности недобитков, выполнение задачи гашения инерции революционной активности масс побуждают буржуазию в 1688 году одним щелчком, “славно” отбросить феодальные анахронизмы Реставрации. Наступает полное господство раннего капитализма. Его переход к классическому капитализму (первый переворот) имеет историческую структуру, вполне подобную структуре капиталистической трансформации (с генезиса на базе промышленного переворота и далее – до реставрационных явлений середины XIX: Молодая Англия, ранние Прерафаэлиты и пр.). Менее наглядно, но та же историческая структура капиталистических трансформаций видна во Франции, в России, Японии, США и др.. При некоторых неясностях такая же структура уже просматривается в некоторых феодальных трансформациях, особенно на территориях античной Римской империи. Очень важно, что и переход от первобытного общества к классовому обнаруживает аналогичную структуру – по материалам археологии и этнографии. Сначала – генезис (зарождение социального неравенства, эксплуатации человека человеком и пр.; культура Варка в Месопотамии). С оформлением нового уклада, новых общественных сил начинается их борьба против старого строя – деятельность мужских домов, тайных союзов и пр. (начало – трудно фиксируемый момент). Затем – реакционный период, по данным этнографии – принудительный раздел или уничтожение “излишков” имущества богатых соплеменников, даже санкционированное убийство слишком ретивых эксплуататоров и т. д. (видимо – Первый Протописьменный период в Месопотамии). Далее – приход к власти новых сил: оторвавшаяся от первобытности власть вождя, жреца, совета знати и пр. (трудно фиксируемый момент). И закрепление примитивнейшим государством классового строя (Второй Протописьменный период в Месопотамии). Возможно, в Месопотамии с явлениями “потопа” связана реставрация первобытности (временное “вознесение государственности на небо” и пр.). Затем – самый ранний классовый строй (Раннединастический период в Месопотамии). Итак, общая структура трансформаций – генезис; проявления нового (предлагаемый термин - антиципация); реакция; революционный перелом; закрепление нового; реставрация; ее отбрасывание.

               Сходство исторических структур трансформаций доклассового общества в классовое и одних классовых формаций в другие позволяет полагать, что подобной должна быть и структура трансформации классового общества в послеклассовое. В тоже время – ВСЕ естественные изученные трансформации УСТАНАВЛИВАЛИ классовые формации. Трансформация, только УНИЧТОЖАЮЩАЯ классовый строй должна иметь отличия. Нужно отметить, что специфика перехода от классового строя к послеклассовому зеркально отражает специфику перехода от строя доклассового к классовому – формирование всех первых классов из бесклассового массива людей. Но все же нужно предпологать немалую однотипность канонической коммунистической трансформации и рассмотренных. В том числе – естественными движущими силами естественной коммунистической трансформации (с превращением всех классов в бесклассовый массив) не могут быть никакие классы капитализма.

               Итак, и с позиций и ОСНОВ, и наработок XX века неизбежна постановка вопроса о смене капитализма более прогрессивным строем по общей – с коррекциями – схеме предыдущих трансформаций. Но социалистическая практика XX века выявила очень серьезные расхождения относительно данной схемы. Проявились и недоработки, и достижения марксизма.

                                                                                          * * *

                Принятие капитализма одной из формаций выводит марксизм на вопрос об его революционной смене следующей формацией, смене не как угодно, а по объективным закономерностям общества, на базе объективно последней ступени капитализма, когда явны симптомы его агонии. Это – марксизм. Но недостаточное знание начальным марксизмом капиталистической формации привели Маркса и Энгельса к неверной оценке формационных мест Англии (к середине XIX века только завершавшей переход от раннего капитализма к классическому, СРЕДИННОМУ) и других стран, с тем к признанию некоторых явлений самых развитых ТОГДА стран симптомами агонии капитализма – первый с чертами мирового экономический кризис 1847 года и разноформационная Революция 1848 года, прежде всего. А с тем лишь начало борьбы только еще классического пролетариата против еще классической буржуазии было признано аналогом началу свержения старых классов (позднего феодализма) новыми (раннего капитализма) в Великой Французской революции и т. п.. С ТЕМ была разработана концепция пролетарской революции и диктатуры пролетариата. При всех последующих коррекциях марксизма Классиками и не классиками эти исходные конкретизации ОСНОВ марксистами и как бы марксистами (не прямыми ревизионистами) сохранялись. Правда, осознание Первыми классиками какой-то неготовности современного им капитализма для смены коммунизмом привело к тезису о ПЕРЕХОДНОМ ПЕРИОДЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ капитализма в коммунизм – ПОСЛЕ победы пролетарской революции. А ленинизм изначально отличается акцентированием естественного, стихийного тред-юнионизма пролетариата, который может ПРЕВРАТИТЬСЯ в прокоммунистическую силу только с привнесением в него извне (искусственно) марксистской идеологии. Момент превращения феодализма в капитализм присутствует после буржуазной революции в узком смысле, но в основном тогда уже просто господствует (ранний) капитализм, зародившийся до революции. А буржуазная идеология (не сразу зрелая, не всегда резко антифеодальная) не приносится в буржуазию извне, а зарождается с классами капитализма (идеологи только придают ей грамотный вид). Неверные изначальные положения научного коммунизма аукнулись растерянностью марксистов от “задержки” Революции именно в самых развитых странах, досадами марксистов на (мелко)буржуазные шатания пролетариата, потерей многими марксистами поздней модификации пролетариата. Сказались эти положения и в объяснениях странностей победы коммунистической революции (смягчение ситуации в системе советских понятий наименованием коммунистической революции социалистической – самообман) в отсталой России, социализма XX века в не самых развитых странах. Тем не менее, мощное пролетарское движение, направляемое марксизмом, какой-то социализм XX века в результате усилий марксистов – материальные факты, требующие марксистского объяснения (без фактической ревизии ОСНОВ “реальным марксизмом” XX века).

              Концепцию особой коммунистической революции в отсталых странах – перманентной – предложили Маркс и Энгельс. Эта революция в каноническом виде – перерастание буржуазной революции в коммунистическую (минуя капиталистическую формацию) – с позиций ОСНОВ вроде бы нелепость. Либо непонятно припозднилась капиталистическая трансформация, либо антинаучно спешит трансформация коммунистическая – с так или иначе ломкой действия закона соответствия. Чистота действия не только физических законов размывается действием бесконечного числа разных факторов. Но размывание закона соответствия с погрешностью в формацию все-таки требует особых разъяснений. Мне неизвестна тщательная разработка концепции перманентной революции с позиций ОСНОВ Марксом и Энгельсом. Но эта концепция не противоречит ОСНОВАМ – с дополнениями, ОСНОВАМ тоже не противоречащими. Нужно отметить, что специфика канонической концепции перманентной революции – ее разворот к социализму на базе стихии буржуазной революции – имеет основания. Переходное общество легче сознательно развернуть в нужном направлении, когда нет ни еще сильной инерции феодализма, ни уже сильной инерции капитализма, пока народные массы естественно активны, идейно особенно раскованы. Но нужно отметить, что Революция 1848 года, с которой связывали первые надежды Маркс и Энгельс, была во Франции и Западной Германии (тем более чартизм в Англии) явлением первого переворота – уже не межформационной трансформации.

              Ускорение общественного развития (часто безжалостное) ВНЕШНИМИ силами – не редкость (в результате европейской колонизации Америки и т. п.). XX век дал особенно яркие примеры и несоциалистических ускоренных модернизаций ВНУТРЕННИМИ силами с опорой на достижения передовых стран – поскольку преимущества классового строя передовых стран не могли уже не ОСОЗНАВАТЬ и естественные приверженцы отсталого классового строя. Можно вспомнить также Петра в России, многое другое. И Маркс с Энгельсом принимали возможность перманентных революций при наличии стран, уже стихийно дозревших до собственно коммунизма. А ведь от того, например, что в Англии XVII века производительные силы диктовали капитализм, никак не следует, что тогда именно поэтому мог установиться капитализм хотя бы во Франции. Но марксизм фактически предложил ускоренное развитие отсталых стран с опорой на ОСОЗНАНИЕ эксплуатируемыми капитализма естественной перспективы, на способность пролетариата действовать с использованием ускоряющего СОЗНАТЕЛЬНОГО фактора. Маркс и Энгельс допускали не только начальное опережение перманентной революцией во Франции и Германии канонической революции в Англии – они допускали, что и крестьянская (формационно буржуазная) революция конца XIX века в России сможет детонировать каноническую Революцию на Западе (и, с тем, начать перманентный переход к коммунизму самой России). Однако Первые классики еще компромиссно считали, что для успешного ПРОДОЛЖЕНИЯ перманентного движения к коммунизму в отсталых странах ОБЯЗАТЕЛЬНО нужен буксир коммунизма в странах развитых. Из этих же позиций исходил Ленин – безусловно до двадцатых годов. Практика XX века, в основном после Ленина, показала возможность движения к коммунизму отсталой страны и без буксира победившего коммунизма – благодаря сознательному фактору. Но та же практика показала и сложности такого движения, слабые возможности сознательного фактора при объективном уровне марксизма Классиков, важность роли гениев для грамотного использования несовершенного марксизма. 

                                                                                  * * *

                С учетом практики XX века можно предложить уточнение концепции перманентной революции… Перманентная революция на буксире победившего коммунизма – почти банальность в духе многих явлений естественной истории классового строя. Самая специфика перманентной революции – достаточно сознательное движение не по стихии истории, против ее естества. Она происходит не потому, что против старого общества восстали формационно новые общественные силы, а потому, что какие-то старые общественные силы, в наибольшей степени естественно чуждые родному строю, в достаточной степени ОСОЗНАЛИ ОБЪЕКТИВНЫЕ (стихийно ничтожно вероятные) возможности ускоренной смены того тягостного строя более совершенным. 

               На буксире социализма, тем более коммунизма перманентное движение возможно в докапиталистических обществах (путь социалистической ориентации). Без буксира перманентные революции возможны только в капиталистических странах, поскольку только пролетариат может (не обязан) сам, без чьих-то (класса, строя) примера, опыта, помощи усвоить научную идеологию; потому, что капитализм к коммунизму исторически ближе всего. Но не самые развитые страны – самые вероятные пионеры перманентной революции. Когда в них капитализм еще отсталый, слабый, как-то формационно переходный – он служит базой для выработки теории перманентной революции. А когда эта теория минимально до необходимости разработана – капитализм развитых стран становится формационно уже крепче, ТЕМ разработкам уже не по зубам. Но ЭТИ разработки оказываются (с дополнительными привязками к местности и эпохе) эффективными в слабых звеньях мирового капитализма, слабых, прежде всего, низким уровнем развития. Именно в такой стране победила первая социалистическая революция. Следующие подобные победы были уже на буксире социализма.

                 Относительная легкость свержения отсталого классового строя в отсталых странах аукается потом сложностями дохождения отсталого социализма до коммунизма. Социалистическая (квази)трансформация – только первое звено превращения капитализма в коммунизм. Второе звено – длительная эволюция, альтернативная капитализму (квази)формация (с квазиклассами, квазигосударством и пр.) на базе капиталистических производительных сил. Есть резон назвать ее (с учетом практики после Классиков) социализмом (не тождественным ранней фазе коммунизма). Практика XX века показала, что победа социалистической революции – не самое, наверное, трудное дело. Гораздо более трудным является длительное социалистическое развитие до того, как производительные силы начнут естественно задавать коммунистические производственные отношения. Ранее – необходимость сознательного движения против естества действия производительных сил, против многих естественных запросов широких масс и лидеров, при условии, что лидеры это должны понять сами и должны убедить массы. К тому же, естественно вероятен вариант, что социализму долго придется выживать в окружении более сильного капитализма, что чревато “съеданием” преимуществ социализма. И первые подвижки альтернативной истории чреваты ловушками. Сознательного фактора может хватить на социалистическую революцию, но не на социалистическую эволюцию затем. Что и произошло с реальным социализмом. Успех первой Революции завязан на кратких случайностях исключительной ситуации, на достаточности сознательного фактора (при недостаточно разработанном марксизме) с наличием гения (без Гения Октябрьской альтернативы не было бы вообще). А социалистическую эволюцию приходится осуществлять в неестественной, но длительной ситуации, из-за длительности без обязательности редких гениев. И в изматывающей борьбе, как с естественным строем капиталистического окружения, так и с естеством действия (прямого и опосредственного) капиталистических производительных сил, вместе с пережитками классовых отношений действующих на все звенья социализма, в том числе на центральное звено сознательного фактора – руководство. Реальный социализм “гнил с головы”. 

                 Здесь реальный социализм не рассматривается. Но стоит отметить, что до 30х годов социализм в СССР был прокоммунистическим. Точнее – прокоммунистической была успешная социалистическая трансформация под руководством Ленина. Без Ленина произошло качественное снижение сознательного фактора, он не справился с преодолением естества отсталой страны и капиталистического окружения, оказался размыт непреодоленной стихией – и (само)уничтожился в 30е годы. Дальше был прокапиталистический социализм (некапиталистический строй на базе капиталистических производительных сил с естественным вектором развития – без сознательного фактора – к капитализму), стихийно эволюционирующий (как II Интернационал) к своему краху.

               Итак, с учетом исторического опыта можно утверждать: перманентная революция – не обязательно на естественной базе капиталистической трансформации; опережающее свержение капитализма возможно в странах разного уровня. Общие условия победы перманентной (особенно первой) революции – особый кризис (разной природы) естественного строя; особо сильный сознательный фактор (зрелая марксистская партия, лучше хотя бы с одним гением, и воспитанный ею пролетариат, увлекающий за собой других трудящихся). Чрезвычайно полезен буксир уже существующего коммунизма или, хотя бы, социализма. Практика XX века показала сложности движения общества не по естеству действия производительных сил. 

                Нужно коснуться концепции Маркса и Энгельса о победе коммунизма через Мировую революцию, что означает достаточно одновременные Революции в скольких-то странах (примерно всех капиталистических разного уровня развития?). Это положение не вытекает из общих ОСНОВ, применимых к разным формациям и межформационным переходам. Этот, ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ к ОСНОВАМ, тезис Классики бегло обосновали: особо интернациональным характером капиталистической экономики; особым интернационализмом пролетариата; интернационализмом буржуазии, которая дружно постарается задавить любой социализм в отдельно взятой стране. При всем при этом Первые классики всегда акцентировали ядро (не обязательно начало) Революции в самых развитых странах. Ленин до практики двадцатых годов тоже предполагал обязательное ядро Революции в развитых странах (в начале двадцатых годов вынужден был заняться проблемами СССР при ожидании наступления того ядра, но все же, как он надеялся, ожидании недолгом). Позднее проблема была опошлена. Акцент с ядра Революции в самых развитых странах был смещен на проблему просто наличия одной или нескольких стран. По этой логике в раздробленной, более отсталой Германии до объединения в 60е годы XIX века Революция была возможна, а в объединенной, более развитой одной затем – нет. Или – проблемы в СССР решались, если бы это фактически унитарное государство реально выступало бы союзом фактически самостоятельных стран типа социалистического СНГ (СССР как САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ СОВЕТСКИЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ РЕСПУБЛИКИ). Капитализм, действительно, создал особенно интернациональную мировую экономику. Но принципиальную возможность существования отдельно взятого социализма без очень тесных связей с мировым капитализмом показал особенно первоначальный СССР (как и неизбежность каких-то связей). Пролетариат не раз демонстрировал особый интернационализм. Но пролетарии всех стран дальше неперспективных выступлений, движения РУКИ ПРОЧЬ ОТ СОВЕТСКОЙ РОССИИ и иммиграции интернационалистов в страну Советов фактически не пошли. Международная буржуазия действительно задавила Парижскую Коммуну и Советскую власть в маленькой Венгрии 1919 года. Но с большой страной не справились и “14 держав” (+ отечественные белогвардейцы). В случае победы социализма в островной Англии XIX века с ее мощным флотом или (тем более И) США за океаном и пр., были бы шансы выстоять и отдельно взято, а особенно, если бы сразу английские колонии или (тем более И), соответственно, Латинская Америка начали движение по пути социалистической ориентации. Естественные трансформации начинались в отдельно взятых странах. Практика XX века показала подобные перспективы и в отношении перманентных революций. 

              {Ленин вряд ли считал усложнение капитализма эпохи империализма (историческая частность в всегда сложной истории) ЗАКОНОМ, по крайней мере, равным в ряду общих законов марксизма, физики и т. д. (скорее – обыденное речевое замещение терминов “факт” и т. п.). И он НИКОГДА не мечтал об отдельно существовавшем десятки лет социализме в не самых развитых странах. “Задержка” Революции на Западе была для него неприятной неожиданностью, на теоретическое осмысление которой у него не было сил и времени, но с учетом которой приходилось продолжать успешно начатую практику перманентного движения – с расчетом на все же недалекую Западную революцию.}

                                                                                        3. Практика.

             Маркс и Энгельс разрабатывали концепцию актуальной коммунистической революции для развитых капиталистических стран. А для отсталых стран они предложили концепцию перманентной революции – на буксире (буксировать – не только тянуть за собой, но и толкать впереди себя) стран развитых, на буксире их канонической, естественно назревшей победы коммунизма. Но, поскольку все страны XIX века формационно оказались от коммунизма далеки, концепция Первых классиков канонической коммунистической революции была фактически тоже концепцией (варианта) революции перманентной – тоже с движущей силой Революции в лице естественного класса капитализма, тоже с необходимостью периода превращения капитализма в коммунизм после Революции. А понимание этого варианта перманентной революции как канонической коммунистической (естественной назревшей) снижало понимание роли сознательного фактора в ее подготовке и проведении. С тем перманентные революции в развитых странах так и не свершились из-за слабой искусственной готовности к естественно подходящим моментам кризисности капитализма. А канонические коммунистические революции даже в самых развитых странах не назрели и в XX веке. Частью революционной теории Маркса и Энгельса была концепция Мировой революции – примерно синхронных по капиталистическим странам разного уровня развития революций “канонических и” перманентных.

                Ленин принял концепцию Мировой революции и актуализировал теорию перманентного перехода к коммунизму страны, до коммунизма естественно далекой. И Ленин акцентировал мнение Первых классиков о возможности начала Мировой революции в стране отсталой. С тем, принимая, в общем, мнение Маркса и Энгельса о естественно назревшей канонической Революции на Западе, Ильич активировал сознательный фактор применительно к перманентной революции в России. И когда естество конкретной ситуации задало социалистическую возможность особо большой из малых вероятности именно в России, сознательный фактор сработал. 

                 Но социалистическое развитие СССР подверглось жесткой проверке на прочность реалиями истории. Чтоб пойти дальше успешной социалистической революции отсталый СССР (при объективном состоянии своего общества) должен был либо опереться на хотя бы только более развитые социалистические страны Запада (а не выживать в борьбе с мощным капитализмом этого Запада), либо хотя бы только иметь мощный сознательный фактор. Революция на Западе не состоялась. А при объективном уровне марксизма Классиков, интеллектуального потенциала страны очень многое решал уровень, (конкретно случайный в любом варианте) руководства. Крайне желателен был хотя бы один гений – при необходимости в любом случае единства талантов. Ленин рано умер, единства талантов не получилось, стихия действия отсталых производительных сил и неизжитых прочих пережитков размыли сознательный фактор. Правда, мощная инерция социалистической революции сказывалась еще десятилетия. Но особенно с (авто)разгрома Партии в 30е годы сознательный фактор деградировал в банальные политические прагматизм и ловкость руководства, квазигосударство стало просто государством, страна начала стихийную эволюцию в сторону краха социализма. Теоретическое обеспечение и практическое осуществление схождения с прокоммунистического вектора на прокапиталистический начались партийными разноголосицей и склоками 20х годов, основное содержание нашли в сталинщине (эклектически набравшей из более идейных и научных концепций 20х годов) и завершились постсталинистами, в большом количестве перестроившихся в “демократов” и того хуже.

              Троцкий исходил (как и Ленин) из мнения Первых классиков об уже назревшей коммунистической революции в развитых странах, которая должна развернуться революцией Мировой. Но, в отличие от всех Классиков, он подходил к Мировой революции более упрощенно. Троцкий полагал, что поскольку Революция вполне назрела как Мировая, то, как таковая, может начаться почти где угодно (и не очень тщательно готовить ее нужно везде), но успешно может завершиться только именно как Мировая, т. е. при участии самых развитых стран. Он не слишком задавался вопросами объективной готовности к Революции конкретных стран (поскольку все страны мира к чему-то уже готовы!). И, соответственно, не придавал должного значения сознательной подготовке Революции (поскольку, в основном и так готовой). Яркая иллюстрация – уверенности Троцкого, что в 30е годы стихийно созрели для Революции Испания (там были нетипичные явления первого капиталистического переворота), Франция (там Народный фронт – первое проявление позднего капитализма во втором перевороте накануне естественной реакции), Германии (там гитлеризм – реакционный режим второго переворота). Ленин же первым делом написал большую книгу (и не только) с обоснованием, что РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ имеет место быть; рассмотрел специфику новой мировой эпохи – империализма; много лет формировал партию нового типа, грамотно организовал внесение идеи социализма в пролетариат, тщательно рассматривал проблему подключения мелкой буржуазии к перманентному движению в коммунизм; и т. д.. ПОТОМУ, прежде всего, а не из-за естественной готовности Страны и мира, Революция победила в России, более отсталой, чем в 30е годы Испания, тем более Франция, еще тем более Германия, от естественных Революций далеких, а тщательных подготовок Революций искусственных не получивших.

              Стоит отметить, что выхолащиванием идеи перманентной революции стала политика перманентной эволюции, которую реализуют долговременные СОЦ-ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ режимы (‘’шведский”, вообще “скандинавский социализм” в первую очередь). О планах похожей политики ДЕМ-СОЦИАЛИСТОВ писал Энгельс в 24 ПРИНЦИПЕ КОММУНИЗМА.

                                                                                      * * *

               Необычная социалистическая трансформация имеет черты сходства с естественными.

              В Западной Европе 40х годов XIX века уже формировались классический пролетариат и марксизм. С началом их соединения в конце десятилетия начался генезис особого социального (не экономического) квазиуклада – марксистского движения. Генезис пробивался через практику реакции 50х годов, формально немарксистский I Интернационал, полумарксистское лассальянство и пр.. При всех сложностях развития новый квазиуклад явно заявил о себе в 70 годы – особенно в Германии. С тем режим Бисмарка попытался в 1878-1890 годах показательно для всех стран остановить развитие марксистского движения “исключительными законами”. Но реакция захлебнулась – “законы” провалились, а за год до их финиша возник II интернационал, тогда в основном марксистский; марксистское движение демонстрировало успехи в разных странах. Сложилась ситуация вроде той, какая сложилась во Франции после смерти Людовика XV в 1774 году – старый режим сохранялся, но растерялся. И Энгельс уверенно прогнозировал Революцию рубежем XIX-XX века. Но искусственный квазиуклад понимался марксистами как естественный, потому достаточных ленинских противоядий против размывания себя стихией не выработал – искусственная трансформация на Западе разложилась накануне своего ожидаемого перелома. Разложение обнажил крах II Интернационала в 1914 году; а когда образцово разложившаяся социал-демократия Германии в году 18 наконец-то пришла к власти – ее главной заботой стало сохранение капитализма. Дальнейшая стихийная эволюция социал-демократии сделала ее органической частью капитализма (как будто и не было ее марксистской молодости). Итак – первая перманентная трансформация сорвалась до своего переломного момента.

              В более отсталой России, но с опорой на достижения Запада, генезис марксистского движения начался как соединение зарождающегося пролетариата (ранней, доклассической модификации класса) и усваиваемого с Запада марксизма (развиваемого дальше). Марксистского движение России впервые ярко проявилось в Революции 5 года. Затем была исключительная политика против и социалистов. Февральская революция сломала реакционный режим, создала стихийно маловероятные предпосылки Октября. Ленинская партия СОЗНАТЕЛЬНО воспользовалась этими предпосылками – без поджидания Революции на Западе, но с уверенностью, что та Революция скоро поддержит пионера отсталой страны. Социалистическая революция даже в узком смысле – не переворот одной ночи в столице, а борьба за власть до конца Гражданской войны. По общей схеме трансформаций после победы большевики занялись закреплением ее результатов, в чем-то тоже отказываясь от ранее необходимых революционных “крайностей” (“военного коммунизма”). Однако начинал сказываться неожиданный, неприятный факт – “чрезмерная задержка” Революции на Западе. В этих условиях нэповский “термидор” (без эмоций – естественная фаза трансформации после ее революционного пика) обрел в отсталой, измотанной стране черты прямой реставрации капитализма. Но этот закрепляющий режим стал (в духе естественных режимов Кромвеля и Бонапарта) в чем-то жестче революционного ‘’военного коммунизма” (запрет фракций, высылка буржуазных идеологов и пр.). При неизбежных ошибках общая генеральная линия была правильной, объективно обусловленной. А вот углубление капиталистических сторон НЭПа (и изначально очень реставрационного) после Ленина (1925-27 годы) – уже именно реставрация капитализма – в искусственной трансформации вызывает сомнения. Так или иначе – окрепший в условиях реставрации кулак, стихийно усилившиеся кулацкие тенденции середняка приняли опасный для советского строя характер. И по типичной схеме трансформаций реставрация капитализма была отброшена одним щелчком, “славно” в каком-то смысле. При немалых ОШИБКАХ, особенно последних лет, в целом ПЕРВАЯ социалистическая трансформация прошла успешно. Общность ее исторической структуры, даже при вероятной чрезмерности, со структурами естественных трансформаций, дополнительно подтверждает эту успешность. Дальше должен быть эволюционирующий социализм, сначала ранний этап, общее представление о котором особенно дают неудачные его образцы в СФРЮ и Польше. Социалистическая трансформация протекала, в основном, по Ленину. Социалистическую квазиформацию приходилось проходить без гения, опираясь только на наброски соответствующего прохождения в Завещании Ильича. С тем – вторая попытка перманентного перехода тоже, в общем, не получилась. 

              Количественное подобие Мировой революции после Второй мировой войны на буксире уже прокапиталистического социализма СССР качественно оказалось мало прокоммунистическим. Надо отметить появление разных моделей реального социализма, намеченных в СССР 20х годов: по-прежнему сталинистскую – Албания – и даже сверхсталинистскую – Китай, Северная Корея; доминирующую постсталинистскую (с большими натяжками – “ново-оппозиционную”) – СССР и ядро соцстран после XX съезда; примерно в духе Бухарина – СФРЮ, ПНР. Своеобразное место заняла Куба, где буржуазная революция (не межформационная?) перманентно переросла в социалистическую при малой изначально буксировке соцлагерем. Куба как бы вернула досталинистскую свежесть Октября и действовала отчасти в духе радикализма Левой оппозиции (готовность пойти на атомный конфликт с США во время Карибского кризиса, рейд Че Гевары в Болвию и пр.).  

                                                                                    * * *

                С позиций существования сейчас в развитых странах позднего этапа капитализма (ступеньки, между которой и ступенькой, именуемой ранним коммунизмом, может быть только каноническая коммунистическая трансформация) самая практическая сейчас задача марксистской теории – разработка концепции названной трансформации. Эта трансформация должна иметь общие черты всех трансформаций – и иметь отличия от их всех, включая социалистические XX века в отсталых странах.

                Переход от доклассового общества к классовому и от классового к послеклассовому схожи неизбежным смазыванием классового аспекта (нет смены классов классами), с тем смазыванием политического момента (не было ПОЛИТИЧЕСКОЙ реакционной диктатуры первобытного строя – не может быть прогрессивной КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ диктатуры?). Тонкости исчезновения классов в послеклассовой однородности могут быть подсказаны зеркальными процессами появления классов из однородности доклассовой.

              Каноническая коммунистическая трансформация – естественная, как и предыдущие классовые. С тем нужен поиск формационно новых, послекапиталистических общественных сил. Новые протестные движения, начиная с Новых Левых, заслуживают пристального внимания, особенно в плане их социальной основы. И важнейшая задача марксистов – не только помочь естественному формированию нового сознания новых общественных сил через обновленный марксизм, но и предотвратить вандейскую перспективу пролетариата, продолжать повышение его искусственно до прокоммунистической силы.

               Наступление царства ОСОЗНАННОЙ НЕОБХОДИМОСТИ может быть только НЕОБХОДИМО ОСОЗНАННЫМ. Избежать опасности гражданской атомной войны, искусов хищных вещей общества потребления и пр. можно только осознанно. Возможно – или скорее всего – человек грядущего всегда будет больше воспитываться сознательно (т. с., сознание в него будет вноситься), как пролетариат в перманентной революции, а не формироваться социальной стихией, как больше даже при капитализме. В социалистических трансформации и обществе сознательное значит искусственное. В коммунистических трансформации и обществе сознательность естественна. Для сознательного формирования коммунистической сознательности очень важен опыт внесения марксистского сознания в пролетариат, отчасти и опыт коммунистического воспитания даже в прокапиталистическом социализме. В перманентных звеньях мирового установления коммунизма вообще важен опыт даже неудачных подвижек социализма XX века (с тем опыт, требующий критического осмысления).

               Есть основания полагать, что коммунистическая трансформация уже идет (генезис или дальше) – в самых развитых странах. Это естественно в позднем капитализме – генезисы всех формаций шли в рамках поздних этапов формаций предыдущих. Общество потребления для широких масс – необычность для классового общества, выводящая на коммунизм. Опасны уже не только голодание и замерзание масс, но и их пресыщенность, излишние веса пролетариев и пр.. Опасен уровень техники, даже не только военной (новый Чернобыль может превзойти Хиросиму; и т.д.). Опасны рыночные вмешательства в психику и генетику людей. И т. п.. Нужна радикальная переоценка ценностей. Общество либо должно качественно перерасти капиталистические общественные отношения, либо в не далекой перспективе погибнуть. Но опасны и безграмотные формы перерастания (известная “повивальная бабка истории” при атомном и т. п. оружии становится реакционеркой – и пр.). С тем нужен детальный анализ современного общества, актуальна разработанная концепция революций канонической и вариантов перманентной на ее буксире. ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМО УЖЕ заново начинать активное и сознательное вмешательство в стихию капитализма для перехода к коммунизму.