Братья Стругацкие - зерцало новорусских эволюции и контрреволюции

                         СТРУГАЦКИЕ – ЗЕРЦАЛО НОВОРУССКИХ ЭВОЛЮЦИИ И КОНТРРЕВОЛЦИИ
                                                                (ИЛИ – КАК ЗАРЖАВЕЛА СТАЛЬ)
                                                                             Взгляд марксиста. 
                                                                                                                                                                                                                                                                               УЛИТКА НА СКЛОНЕ   
                                                                                                                                                                                                                                                                                – Братья Стругацкие.                               
                                                                                                                                                              
            В 90м году братья Стругацкие писали (ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ): “Тридцать лет назад всем и все было ясно (даже мыслящим индивидуумам? – А. М.) … Пятнадцать лет назад каждому (мыслящему) индивидууму сделалось очевидно, что никакого светлого будущего … не предвидится … ни у них, ни у нас (и так трудно быть богами даже мыслящим Братьям с их светлым будущим Полдня – А. М.) … И вот сегодня мы … обнаруживаем … Бог таки есть (!; но это не Румата, лирический герой Братьев – А. М.) … будущее, оказывается, есть как раз “у них” … Семьдесят лет мы беззаветно вели сражение за будущее и – проиграли его (ВЫ и в массе Ваши ЕДИНОМЫШЛЕННИКИ жили меньше означенных лет, а сражались за ИМЕННО Будущее и того МЕНЬШЕ – А. М.).” Теперь у “нас” надвигается “их” Настоящее! Упрощенное, но доходчивое изложение эволюции многих шестидесятников в девяностников, к ИХ контрреволюционному будущему.
          Лет за семьдесят до 1990 года нечто подобное предрекали формальные ортодоксы базисной теории марксизма. Они заявляли, что в отдельно взятой отсталой стране, согласно Марксу, коммунизм может быть только на буксире коммунизма более развитых стран. А раз Буксира таки нет и через семьдесят лет в самых развитых странах – значит, У НАС не было НАШЕГО Будущего. Формальные ортодоксы во многом правы, но с уточнениями. Это Маркс и Энгельс прогнозировали Буксир Запада для отсталой России на каком-то рубеже XIX-XX века, а именно ортодоксы должны стараться реализовать прогнозы СВОИХ Классиков. Но именно формальные ортодоксы особенно виноваты в том, что на субъектную, опережающую ПРОкоммунистическую Революцию, на которую оказались СПОСОБНЫ марксисты отсталой России, оказались НЕ способны социал-демократы передового Запада. Это формальные ортодоксы подставили большевиков, многие годы болтая о СВОЕМ скором социализме (как сначала Стругацкие о коммунизме), Буксире для России (большевики не стали бы делать Октябрь, если бы знали, что передовой Запад десятилетия будет не Буксиром для отсталой страны, но ее выматывающим, более развитым противником; а ПОСЛЕ Гражданской войны, только когда НЕ марксизм формальных ортодоксов проявился вполне, большевикам отступать было уже НЕВОЗМОЖНО). И эти формальные ортодоксы ошиблись на десятилетия в продолжительности НЕЧАЯННОГО “Эксперимента”, не ожидали его успехов, в чем-то более значительных, чем у самых развитых стран. Несмотря на промывание мозгов послесоветскими режимами, “выродков”, не поддающихся промыванию и которых корежит от промывания, всегда миллионы, причем уже и таких, которые СССР не застали. Так было через пятнадцать лет после 90 года, так есть через тридцать лет, так будет до тех пор, пока существует общество золоченной сволочи, серых и коричневых штурмовиков, черных монахов, слегачей, разных эволюционирующих, контрреволюционных мещан и т. д.
          В чем ошиблись классики базисной теории марксизма (требующей не отбрасывания, а развития) и почему оказалась, тем не менее, ВОЗМОЖНА даже Одна из двух Сверхдержав со своими и позитивами (несмотря на гораздо более трудные условия развития, чем у альтернативной ей), сначала воспеваемыми Стругацкими – вопрос отдельный и очень большой. Здесь я ограничусь ортодоксальной констатацией, что ИМЕННО коммунизма не могло быть все семьдесят лет из-за явно ДОкоммунистических производительных сил СССР, ИЗНАЧАЛЬНО и ВСЕГДА уступающих производительным силам капиталистических США и т. д. Потому в СССР изначально шла борьба субъектного развития к коммунизму и стихийного сползания в соответствие с капиталистическими производительными силами. МЫ проиграли – ОНИ (производительные силы) выиграли. Уже в 30е годы вектор прокоммунистического развития СССР был основательно сломлен антикоммунистическим (авто!)террором, хотя в середине века противоречивая эпоха смены направления развития еще итогово отметилась Оттепелью, лозунгами которой были возвращение к ленинским нормам и т. д. Но дальше шла (у)прямая эволюция (пост)сталинистского социализма к контрреволюции 90х (уже полному приведению общественных отношений и разного ДРУГОГО в соответствие со все еще капиталистическими производительными силами). Стихийная эволюция, прежде всего, людей, особенно значимо бюрократии, а очень показательно – многих интеллигентов вообще, части фантастов в частности, лично Стругацких в особенности.
            Я недостаточно знаком с биографией (особенно творческой) Братьев, с разными материалами по их творчеству, опираюсь, в основном, на 10+2 тома их собрания сочинений от издательства ТЕКСТ (ССТ) 1991-93 года, также комментарии к ним Бориса Стругацкого и А. Зеркалова (КЗ), материалы ОФИЦИАЛЬНОГО САЙТА БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХ (ОСБС), особенно КОММЕНТАРИИ К ПРОЙДЕННОМУ (ККП).  Произведения Стругацких логично рассматривать по хронологии (не обязательно жестко) их создания, лучше отражающей эволюцию Братьев, чем хронология выходов их произведений в свет (эта лучше отражает эволюцию общества). И надо подчеркнуть, что хотя замыслы произведений часто менялись Авторами, произведения вынужденно правились, но итоговые варианты вполне показательны.
           Исходно БРАТЬЯ СТРУГАЦКИЕ – типичнейшие советские интеллигенты. Их отец – большевик и т. д., как многие такие репрессированный (к счастью, не очень удачно) в 30е. Аркадий Натанович – участник Войны, советский офицер-разведчик, член КПСС, переводчик при хорошем знании наук. Борис Натанович тоже хлебнул ужасов Войны, одно время считал себя недостойным членства в КПСС (а брат тогда не просветил его), выучился на астронома. Многие советские люди болезненно, вплоть до самоубийств, приняли XX съезд, но у многих сохранялась вера, появилась надежда, проявлялась любовь. Это отразилось и в необычайном взлете НАУЧНОЙ фантастики. Среди самых заметных ее фигур СРАЗУ заявили о себе братья Стругацкие.
                                                                             ЭВОЛЮЦИЯ
          Перестроившиеся еще до Перестройки Стругацкие невзлюбили своего эпохального первенца – СТРАНУ БАГРОВЫХ ТУЧ, пронизанную мотивами раннего Ивана Ефремова. От этого раннего Ефремова две магистральные линии развития – самого Ефремова, начиная с ТУМАННОСТИ АНДРОМЕДЫ, и уже изначально, начиная со СТРАНЫ БАГРОВЫХ ТУЧ, с явным не ефремовским акцентом, Братьев. Но сперва отношения мэтров были дружескими. Ефремов помог Стругацким вступить в Союз Писателей, продвигал их творчество в США, давал советы, как управляться с цензурой, принимал у себя по крайней мере одного из Братьев, разговаривал с ним по телефону и т. д. А я сначала невзлюбил первенца Стругацких, но сейчас считаю, что ТОГДА во ВСЕЙ советской фантастике он БЕЗУСЛОВНО уступал только ТУМАННОСТИ АНДРОМЕДЫ (впрочем, для перестроившихся Братьев ТУМАННОСТЬ АНДРОМЕДЫ уже не эталон?). Но чем недовольны сами Авторы? В предисловии к тому ССТ со СТРАНОЙ БАГРОВЫХ ТУЧ младший Брат характеризует повесть, как “обремененную суконной назидательностью и идеологическими благоглупостями”. Унтер-офицеровой вдове, может, виднее, но на мой взгляд, отличный от взгляда унтер-офицеровой вдовы, того, что Борис Стругацкий называет назидательностью, хватает и в других произведениях Стругацких; советской, например – в СТАЖЕРАХ (назидания Юрковского Юре и пр.), замаскированной несоветской – практически во всех произведениях перестроившихся Братьев; а “благоглупости идеологические” – банально ругань в адрес ЧУЖОЙ (УЖЕ) идеологии (Предисловие писано при господстве буржуазной). Унтер-офицерова вдова не унимается: “… прошло более тридцати лет, многое в повести воспринимается не только как забавный анахронизм, но и как глупость, невежество и вообще бред собачий … ничегошеньки в повести не похоже на то, что реально окружает сегодня … читателя!”. Что содержание любых произведений Стругацких очень похоже на то, что сегодня окружает читателя – глупость, невежество и вообще бред собачий. Что с реальностью будут очень не совпадать переменчивый Полдень и Эра Великого Кольца – понятно всем, кто не предается глупости, невежеству и бреду собачьему. Вообще, я впервые встречаю претензии, что прогнозы фантастов не оправдались. Обычно акцентируется предвиденное. Я понимаю недовольство Братьев некоторыми моментами своего первенца, но не понимаю, чем он все же ПРИНЦИПИАЛЬНО (кроме писательского мастерства) отличается от других ранних произведений Стругацких. Например – ПУТИ НА АМАЛЬТЕЮ. Финал этого произведения – как бы итог всего раннего творчества Братьев: “Товарищ Кангрен, планетолет “Тахмасиб” с грузом прибыл”, героически преодолев чрезвычайные трудности (ср. с финалом рассказа ЗАБЫТЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ). Спокойно, веско, по-советски. И идеологически оптимистично: в начале третьего тысячелетия вероятный западноевропеец или североамериканец – уже ТОВАРИЩ (наше слово гордое – по всем океанам и странам развеем). Очень назидательно.
          А дальше – попытка к бегству из неосторожно близкого коммунизма нынешних времен (УТРЕННЕГО, т. с.) более осмотрительно в коммунизм, время которого ПОЛДЕНЬ, XXII ВЕК. Произведение под этим названием – еще не совсем бегство. Начинается она вполне благополучным Утренним коммунизмом примерно нынешних времен. Вот только метания Кондратьева … А основное содержание произведения – коммунизм век спустя, Полуденный, более дальний от нынешних времен и более подробно против Эры Великого Кольца Ефремова (хотя формально какое-то противопоставление коммунизмов через век с чем-то и через тысячелетия неизбежно). Проблема только в том, что Полуденный строй отличается от Утреннего коммунизма веком ранее больше техникой. Общественные отношения, характеры героев возвращаются (первое название книги – ВОЗВРАЩЕНИЕ) почти к коммунизму Стругацких начала XXI века., т. е. практически к идеализированным, но подчеркнуто сермяжным (полемически против ЭВК Ефремова) советским реалиям в разных произведениях соцреализма. А события финальной новеллы, в сущности, могли бы иметь место даже в году 1960. Какой-то неперспективный коммунизм (на что-то более продвинутое в перспективе намекает только фантазия Горбовского в финальной новелле). Тем не менее – явный коммунизм по представлениям многих около 1960 года. Но, как стало ясно самим Братьям позднее, ПОЛДЕНЬ – это задел площадки и героев на перспективу, когда будут проигрываться разные ситуации при все более затирании коммунистического характера Полдня, когда будет не ПОПЫТКА, а именно БЕГСТВО Стругацких. По-другому их бегство намечается в СТАЖЕРАХ. В предыдущих произведениях капитализм снисходительно игнорируется, к западным Данже, Моллару и другим – симпатии. В СТАЖЕРАХ коммунизм и капитализм сталкиваются на Земле и в Космосе, коммунист Барабаш вообще лупит капиталиста Ричардсона стулом по голове. Я это все, конечно, понимаю, как ОБОСТРЕНЬЕ классовой борьбы – только чего ради? Ведь капитализм дышит на ладан, банда Ричардсона против наших жидковата и пр. В контексте общей эволюции Стругацких предполагаю самоподзавод заметавшихся Братьев. При том они проводят зачистку своих первых героев – коммунистов. Юрковский и Крутиков погибают, Дауге выбывает из космоса, а Жилин из космоса уходит сам. Назидательно несгибаемый Быков выстоял, но остался один с неясными перспективами. С кем теперь прикажете работать Братьям по-прежнему? И в СТАЖЕРАХ Стругацкие подошли к своей жгучей ненависти в отношении бюрократии с ее карьеризмом, интригами и т. д. (ныне живущие Шершень, Кравец – угаданные бандеровцы проклятые?). А дальше – строенное бегство во времена Полдня (больше не на Земле), с теперь слабо прорисованным его строем. Оттепель пошла на спад, многие (мыслящие) индивидуумы мыслили бежать, куда глаза глядят. Кто – в диссиденты, в религию, кто – в эмиграцию, кто – на кухни (к кухаркам поближе), кто – еще куда. А Стругацкие – в условное Будущее. И важный момент… В СТАЖЕРАХ люди – стажеры в человеческой истории. А еще в ПОЛДНЕ поднят вопрос об УЧИТЕЛЯХ стажеров, как острие прогресса человечества (не красота спасет мир – Учителя). Вопрос – по каким закономерностям истории Учителя появятся в нужном количестве? Или появятся авось? 
                                                                             *     *     *
         Строенная именно попытка к бегству сначала проскакивает Полдень транзитом. Коммунист Саул бежит от нацистов к коммунарам Полдня, но оказывается в чем-то похожем на ГУЛАГ и решает честно вернуться (Возвращение) обратно в нацистский застенок. Борис Стругацкий позднее расскажет, как с этим произведением Братья поняли, что можно ничего не объяснять. Но объяснять (делать более ЯСНЫМ), НЕ темнить, НЕ путать – именно задача особенно НАУКИ; и НАУЧНОЙ (не только научно-технической, также и исторической, философской и пр.) фантастики тоже (как в главных произведениях Уэллса, например). А путешествия Саула во времени не объясняются (хотя их можно, конечно, объяснить научно-техническими проделками странных Странников и т. п.). Но идеологическая сторона фантастической повести социологически прорисована четко. “Авторы пока (! – А. М.) все еще – НАУЧНЫЕ (подчеркнул Борис Натанович про то, доантинаучное, творчество Братьев – А. М.) фантасты”. Значимей эта попытка Стругацких к бегству другим: Саул и коммунары Полдня гуманно и рационально пытаются помочь зекам, но оказывают им медвежью услугу и заслуживают их ненависть. Благими гуманностью и рациональностью дорога в ад – любимый мотив деморализованных Стругацких в дальнейшем. В книге намечаются другие темы будущих произведений Братьев, особенно ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ. – Следующая книга сбежавших Братьев – ДАЛЕКАЯ РАДУГА: не гулаговская колония, а колония поселенческая Полдня на далекой планете. И все бы хорошо (опять Возвращение: есть советская назидательность и пр.), но … Один из главных героев, Роберт – дурак и подлец, правда единственный (как смягчено второстепенный Пур Хисс на ТАНТРЕ). А не дурак и не подлец Камилл – жертва (?) научного ЭКСПЕРИМЕНТА, потому обладает НЕ объяснимыми способностями, а с тем – делает странные (уж не Странник ли, люден?), даже циничные заявления. И мудрый Горбовский (также даже бескомпромиссная Таня) двоемысленно прощает подонка Роберта. А в плане преступления Роберта какое-то смягчающее двоемыслие: то ли дети и Габа погибли, то ли бинты и комбинезон певца с банджо в финале повести СКРЫВАЮТ черную кожу спасшегося вместе с детьми Габы. И вообще НЕ ясно – погибнет колония землян или нет. Так или иначе – жуткие проявления не объяснимых с позиций базисной теории результатов “ЭКСПЕРИМЕНТА”, пока не общественного, но с общественными последствиями. И с тем другой любимый мотив Братьев в дальнейшем: ЧТО ДЕЛАТЬ (мыслящим) индивидуумам, если на них наваливается неосмысленное СТРАШНОЕ, базисной теорией и чем угодно не объяснимое (и непонятно, КТО ВИНОВАТ). Красиво умереть или как?
          Главная составляющая тройного побега Братьев в XXII век – ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ – переломный экстремум в творчестве Стругацких. В мучительных раздумьях, метаниях Руматы высвечивают надрывные (достоевсковская надрывность – еще одна черта дальнейшего творчества Стругацких) размышления Братьев. Я считаю эту книгу гениальной, вершиной творчества Стругацких (однако достигнутая вершина – начало движения вниз; см. ИЗВНЕ). Произведение имеет антисталинистскую направленность – в отстраненно-обобщенной форме, как басня. Действие происходит в неземном обществе, поразительно похожем на феодализм именно Земли, вплоть до подобия людей, фауны и флоры. Как будто не общество другой планеты, но земное Средневековье (и Румата с соратниками – не пришельцы, а гости из будущего Полдня). Арканар и т. д. напоминают покоренную испанцами Америку (краснокожие варвары, доны) и более того колонии крестоносцев в Прибалтике, республика Соан – Ганзу или ее какую-то часть, а заморская Империя – средневековую Германию; Черный орден позволяет вспомнить ордена крестоносцев в Прибалтике. Очень точен формационный адрес Арканара – примерно XIII век во Франции, Германии, Англии: еще крепостничество, но уже поднявшиеся города; слабая королевская власть, ведущая борьбу с опорой на горожан против баронов за первичную централизацию типа сословной монархии. Стругацкие свою отвлеченную модель сталинщины создали основательно – и с тем затронули более общую тему, особенно актуальную в XX веке: “боги” бессильны против отсталости общества. Это давняя реальность. Например, в послепетровской, ТОЖЕ еще крепостнической, России появились люди, усвоившие достижения, представления если не будущего коммунизма, то синхронного западного Просвещения и просто капитализма. Российские просветители, дворяне-революционеры, революционеры-демократы, позднее марксисты мучались в духе Руматы: КТО ВИНОВАТ, ЧТО ДЕЛАТЬ? ЛИШНИЕ (как Румата), по формационному статусу страны, ЛЮДИ (не боги), первые революционеры (гуманисты!), срывались, как Румата и другие “спринтеры”, на бессмысленный террор. А ведь Румата и т. д. уговаривали Будахов, Арат и друг друга, что с позиций Базисной теории невозможно на базе феодализма создать счастливое общество (и бессильным БОГАМ надо величаво переносить невыносимые страдания ЛЮДЕЙ, осмысленно не бунтовать бессмысленно, пока через сотни лет после современных НЕСТЕРПИМЫХ для людей мучений феодализм естественно, без “ЭКСПЕРИМЕНТОВ”, не сменится хотя бы капитализмом, особенно поздним, “социальным”). В отсталой России Плеханов и подобные формальные ортодоксы марксизма тоже божественно уговаривали – не надо браться за оружие, надо терпеть. Интеллигентный Будах мягко, а много битый Арата жестко послали Румату с его плехановскими увещеваниями куда подальше (как фактически и Румата в финале сам себя). Но Ленин и его соратники-прогрессоры на свой лад выполнили ТРЕБОВАНИЕ Араты “обнажить свои мечи” и встать во главе арат отсталой страны, поскольку II Интернационал фактически обещал буксир Западного социализма (Полдня, т. с.). Стругацкие итогово обозвали советский строй перезревшим феодализмом (их глупость, невежество и вообще бред собачий), но так вполне и НЕ ПОНЯЛИ (а понять – значит как-то простить) трагедию рывка отсталой страны БЕЗ несостоявшегося буксира строя типа Полуденного. После революций 5 года и Февральской Россия была на формационном уровне Англии после революций 1640 и 1688 года, естественно до коммунизма – целая капиталистическая формация. В России были элементы капитализма Англии 1905-1917 года, но это не значило, что страна этих лет была аналогом Англии 1640-1688 года и СВЕРХ ТОГО ЕЩЕ имела элементы самого передового хотя бы тогда капитализма. Это значило, что без тех элементов Россия в 1917 была бы еще крепостнической. Производительные силы СССР после индустриализации стали близкими производительным силам Англии после промышленного переворота, т. е. все еще требовали капиталистических общественных отношений, причем даже не поздних, т. е. хотя бы предкоммунистических “социального государства”. НЕ доподчиненное сознательно естественное действие капиталистических производительных сил СССР прорывалось в самых разных негативах реального социализма, стихийно требовало контрреволюции конца XX века, соответствующей эволюции Стругацких и т. д.
           Румата разочаровался, преломляя растерянность Братьев, в Базисной теории, поскольку ЛИЧНО ОН не с смог с ее позиций разобраться в реалиях Акарнара (т. е. Братья – в реалиях социализма). Но на зеркало неча пенять, коли рожа крива. Идет нормальная борьба монархии с опорой на мелких дворян и горожан против баронов, корректируемая восстаниями крепостных под водительством Араты (Румата двоемысленно симпатизирует и бунтовщику Арате, и крепостнику Пампе). Не нормально возросла роль части горожан? Так особенно в Северной (к северу от Рима) Италии Средних веков горожане стали вообще господами общества. Итогово выиграл Черный орден? Так и в Северной Италии тоже расколотые города захватывались германскими императорами. Менее культурные горожане обрушили террор на более культурных? Так и во Флоренции менее культурные гибеллины репрессировали более культурных гвельфов. Реальная Северная Италия ТОЖЕ не вполне вписывалась в канон феодализма и его базисного понимания. В Арканаре действовал иностранный агент? Так подобное вообще не редкость в истории (но Берия – совсем не обязательно ЗАВЕРБОВАННЫЙ агент мирового империализма; например, черных эсэсовцев). И т. д. Точного аналога событиям в Арканаре реальная история дать, разумеется, не может, но общая картина событий фантастического произведения вполне научная, реалистическая. Базисная теория не виновата, что у Руматы на эмоциях не хватило сил и толку разобраться в частностях, учесть внешний фактор. Но потом он все же прозрел (хотя это не убедило Братьев остаться верными Базисной теории). Удивляет квалификация сотрудников Институтов времени. Строй классический феодальный – крепостнический с только поднявшимися городами; а Рэбу сравнивают с Ришелье из позднего феодализма, с Неккером кануна буржуазной революции и даже с Монком из финала буржуазной революции. Потому не эксклюзивна растерянность Руматы от нетипичной ситуации в типичном феодализме. При том, что он может все же судить вполне на уровне Базисной теории. Например, его мысленный ответ Арате: “Ты еще не знаешь, что враг не столько вне твоих солдат, сколько внутри них” (интересен весь абзац и не только), пока общество не дозреет до коммунизма. Это точно про “солдат” Ленина после его смерти (в некотором смысле и Стругацких). Эта и подобные сентенции четко объясняют с позиций Базисной теории трагедию исторической ловушки социализма без буксира коммунизма. Стругацкие в отвлеченной форме с позиций этой теории на редкость ДОХОДЧИВО разжевали, ОБЪЯСНИЛИ трагедию социализма XX века, идейных марксистов, но собственного объяснения недопоняли и Базисную теорию спринтерски все же отбросили. Как, впрочем, любую базисную теорию вообще. Дальше – двоемыслие и двоесловие в художественных произведениях, постмодернистская эклектика мировоззрения и антинаучные фантазии Братьев в публицистике. Стругацкие не писали исторический роман, но, поскольку отстраненной моделью сталинщины избрали феодализм, ляпами понимания СВОЕЙ модели демонстрировали и плохое понимание реального социализма. Басни – это не рассказы из жизни животных, но если в баснях канонического типа фантастически законно говорящие Лев – это лев морской с крылышками, а Лиса – без пышного хвоста и с жабрами, то это профанация басен. Условные декорации фантастики преломляют ее сущное содержание. Надо отметить некоторые моменты уже начавшиеся мировозренческого схождения Стругацких с вершины своего творчества. Румата начал искать фашизм КАПИТАЛИЗМА в феодализме. Хотя авторы УЖЕ двоемысленно ЕЩЕ возражают СЕБЕ: “Не шутите с терминологией, Антон! Терминологическая путаница влечет за собой опасные последствия” в любой науке, что позднее показали подобные шутки с терминологией самих Братьев. И брат Аба, дурак и лавочник, обнаруживает облик умницы, космонавта Крутикова! Мазохизм и злобство перестраивающихся Стругацких? Они сочувствуют интеллигенции, но к низам у них отношение уже сдержанное (уже не симпатичные РАБЫ, “пролетарий”-кузнец – без зрелости если не пролетарской, то хотя бы аратовской, и пр.; даже Арату Румата, скорее, уважает, чем любит). Зато Румата любит барона Пампу. Это ничего, что тот крутит ухи ребенку Уно (все блага мира не стоят слезинки ребенка – не так ли, почитатели Достоевского Стругацкие?), доверившегося Румате, пытается продать в РАБСТВО (см. ниже) нищего дворянчика, сдает Рэбе представителя интеллигенции, о которой страдает Румата. И, конечно, Пампа – крепостник, исторически уже реакционер. Барон-разбойник, одним словом. Но такой славный, не как рабы! Позднее аристократы мысли Стругацкие объявят, что фашизм – это феодализм, восстановленный в середине (!) капиталистической формации не почему-то уцелевшими феодалами-пампами, а униженными и оскорбленными пролетариями капитализма, неинтеллигентной сволочью, несимпатичными “РАБАМИ”. Румата-Антон, надломившись от непосильных событий, после Возвращения припал измученной душой к Земле КОММУНИЗМА, ее природе, к друзьям детства. Братья, преломившие свои метания в страданиях Руматы, припали к генезису КАПИТАЛИЗМА в рамках социализма. Доходчиво ОБЪЯСНИВ трагедию социализма с позиций Базисной теории, Братья отбросили ее. К чему ОБЪЯСНЕНИЯ, если они не дают УТЕШЕНИЯ! Полезней истерика, эмоциональная ругань, заумная мистика из глубин подсознания, ВЕРА; иносказания, двоемыслие СТИХИЙНО вынесут, куда надо. ОПРАВДАН итоговый спринтерский срыв Руматы, ОБЪЯСНИМ спринтерский срыв Стругацких.
           ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ в основном – развитие ПОПЫТКИ К БЕГСТВУ. ПОПЫТКА – более рыхлая, разноплановая (Странники, например, не обязательны для основного замысла ЭТОГО произведения: предвосхищение мозаики последующих постмодернистких книг Братьев). Похожи общие построения сюжетов: светлый Полдень в начале, страшный феодализм Саулы затем и возвращение в Полдень в финале; и светлое детство Полдня в начале, лишь в играх и метаниях переходного возраста готовящее к страшному феодализму Арканара, и спасительное как бы возвращение в мир былого детства Полудня в итоге. В ПОПЫТКЕ тоже НАЗЫВАЕТСЯ Румата, похожи Антоны в обоих произведениях, попроще Вадим и Пашка. В беглеце Сауле намечаются тоже более адекватные страшному обществу Арата, Будах и Александр Васильевич. Но метания Руматы между положениями Базисной теории и собственным отчаянием особенно преломились именно в Сауле. И прогноз Саула “… вам придется стрелять … когда вашу подругу … распнут грязные монахи” реализовал Румата, когда ГРЯЗНЫЕ МОНАХИ убили Киру (уже до того, после убийства порочной донны Оканы, Румата в отчаянии напился до невменяемого состояния даже против действия антиалкогольных таблеток Светлого Будущего), отчасти и Максим Каммерер из ОБИТАЕМОГО ОСТРОВА, когда защитил Раду от “не выродков”. Правда, стрельбы не было, но минимум сотни метров до Дворца (если бы он был ближе – это как-то бы проявилось в книге) было видно, как Румата ШЕЛ ко Дворцу; и было видно, как он ДОШЕЛ (масштабы праведной бойни Максима скромнее). Десятки, если не сотни, трупов монахов и т. д. без стрельбы. Бог (обнажив свои мечи не по гражданскому требованию Араты, а по личным мотивам) не сражался, а просто резал не богов, как свиней (еще более бессмысленно, чем все мятежи Араты) … И прочие общие или контактные моменты двух произведений.
           Возможно, взбодренные жизнерадостной первой попыткой к бегству в Полдень, Братья в СТАЖЕРАХ грудью встали за коммунизм против капитализма. А после только рассмотренного строенного бегства в XXII век, уже засомневавшиеся Братья все же напоследок опять схватились с капитализмом (хотя без голодных и т. д.) в ХИЩНЫХ ВЕЩАХ ВЕКА. Последний из ранних могикан, Иван Жилин, бежав в СТАЖЕРАХ от природных проблем космоса, встал в первые ряды борцов с проблемами общества на Земле. И борется с ними самоотверженно, как положено коммунисту (марксистом обозвал Ивана противник Бадшаха) в ранних произведениях Стругацких. Но в конце повести он опять бежит, теперь от прямой борьбы с пороками человечества. Причина резонная – надо не столько искоренять пороки, сколько устранять их причины. По логике – коммунист должен в одном из последних анклавов капитализма готовить коммунистическую революцию, чтоб установить тот замечательный строй, который Стругацкие обрисовали на Родине Жилина (даже Ельцин в 60х не знал, что на этой Родине будут ельцинские путчи руками “солдат Ленина” типа Ельцина). Но Братья, еще порицая пороки капитализма, в движение к коммунизму уже засомневались. Иван решил бороться с пороками (без смены строя, в его рамках?) писанием книг, как Братья в рамках социализма (в том числе тоже коммунист Аркадий Натанович). И, можно думать, в их духе. Стоит отметить, что Жилин – образ и ранее переходный от назидательно коммунистического космпопроходчика Быкова к образу Горбовского, тоже космопроходчика, НО мудрого, как Сократ. Итоговое бегство Ивана завершило ранний цикл произведений Братьев, оттепельный, советский, их бегство собственное от этого цикла. А поставив в ХИЩНЫХ ВЕЩАХ Юрковскому “ЗАСЛУЖЕННЫЙ” памятник от мещанства (как ненавидел Юрковский, “Наш, советский, хотя и с загибами...”, мещанство своей сестрицы!), они вытерли ноги и об это свое прошлое (как ранее о Крутикова, вселив в его плоть душонку серого брата Абы, дурака и лавочника). Мало было Братьям зачистить коммунистов, понадобилось еще и запачкать их после гибели. Ладно, пощадили Быкова (в котором проглядывает Ефремов).
         Итак, Братья, еще НАУЧНЫЕ фантасты, итогово в оттепельном цикле рассмотрели, очень глубоко, проблему реального социализма и еще хоть как-то отринули даже финальный капитализм. С тем вершина их творчества кончилась – и они покатились вниз ПО СКЛОНУ, к антинаучной фантасмагории, хотя неровно, двоемысленно и двоесловно. ПРОЦЕСС ПОШЕЛ.
                                                                            *     *     *
         Несколько условно начинала оттепельный, советский цикл повесть ИЗВНЕ о событиях где-то середины XX века: предваряющий ее одноименный рассказ вышел в свет до СТРАНЫ БАГРОВЫХ ТУЧ. Затем было бегство Братьев к рубежу тысячелетий и того дальше. Начиная застойный, несоветский цикл, ПОНЕДЕЛЬНИК НАЧИНАЕТСЯ В СУББОТУ опять возвращает примерно к середине XX века. Веселая научно-сказочная сатира впервые четко сталкивает, соотносит два стержневых объекта в дальнейшем творчестве Братьев: тяжело ненавидимую ими командно-административную систему (актуально СТОРОНУ реального СОЦИАЛИЗМА) – и ЛЮБУЮ (пусть и сказочную) альтернативу ей. Хотя в ПОНЕДЕЛЬНИКЕ еще доминируют ранние Стругацкие. А истинно переходной от надрывного ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ к надорванной УЛИТКЕ НА СКЛОНЕ стала беспокойная повесть БЕСПОКОЙСТВО (двоемысленно СОЕДИНИВШЕЕ коммунизм и неприятие реальной попытки к нему), переделанная позднее в УЛИТКУ. С нее началось творчество Братьев, пронизанное беспокойством от непонятных последствий ЭСПЕРИМЕНТОВ, не понимаемых контактов со Странниками и прочих зашифрованных преломлений беспокойства от актуальностей СССР. На широком рубеже 60х-70х, конце Оттепели, начале Застоя, у Стругацких преобладают именно две темы, с юмором намеченные в ПОНЕДЕЛЬНИКЕ. Бюрократия и т. п. очень зло осмеиваются в УПРАВЛЕНИИ, СКАЗКЕ О ТРОЙКЕ и ХРОМОЙ СУДЬБЕ (закончена в 1982 году, но начата в 71.). Очень загадочные, двоемыслимые альтернативы миру бюрократии представлены ЛЕСОМ, ГРАДОМ ОБРЕЧЕННЫМ и ГАДКИМИ ЛЕБЕДЯМИ. Два первые соответствия сразу выступили автономными частями одной книги УЛИТКА НА СКЛОНЕ, вторые остались раздельными, ГАДКИЕ ЛЕБЕДИ позднее влетели автономией в ХРОМУЮ СУДЬБУ.
            Первый яркий образец (любимый ньюпервенец Братьев) послесоветского цикла – УЛИТКА НА СКЛОНЕ, в которой от ранних Стругацких остался только писательский талант. Иррациональный, абсурдный (и приверженцы Братьев, они сами прямо поминают Кафку) симбиоз Управления и Леса – то, что Стругацкие странно назвали РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ фантастикой (ИХ ЛЕС, ГРАД, ЛЕБЕДИ – куда уж реалистичней!) В ПИКУ научной (сермяжная правда антинаучна: истинное знание дают подсознание, озарение, мистика, священное писание?). Если в УПРАВЛЕНИИ как-то реалистична фантастическая сатира на бюрократическую систему (естественно, на СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ Родине Братьев, прежде всего), то не объясняемое Авторами двоемыслие “лесной альтернативы” не могут единомысленно истолковать и приверженцы Братьев. Не объясненному ЛЕСУ (и ГРАДУ, ЛЕБЕДЯМ), как священному писанию, как ЧЕРНОМУ КВАДРАТУ Малевича и т. д., нужна экзегеза, нужны свои схоласты, “РАЦИОНАЛЬНО ОБЪЯСНЯЮЩИЕ” ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ продукции общественного и личного подсознания; или просто Вера единоверцев в духе Средневековья. Ведь научную фантастику сменила “реалистическая” (натуралистическая в деталях) фантасмагория. ПРОЦЕСС ПОДОШЕЛ. Я вообще плохо воспринимаю подсознательное, для его освещения у Братьев привлеку экзегезу схоластического Зерцала (зерцало – род средневековой литературы) ПРОЦЕССА – комментарии Зеркалова в ССТ. “Идея “Улитки на склоне” – пугающая непостижимость нашего (советского – А. М.) мира … каждый шаг в котором опасен. И в другом месте: “ … Тщета людских усилий, надежд устремлений (диссидентов – А. М.) … Мораль повести … “Какое мне дело до их прогресса, это не мой (частный! – А. М.) прогресс””. Т. е. ТРУДНО БЫТЬ, БЕСПОКОЙНО в СССР. Грустно, но Зеркалову видней (и вполне в духе стараний Братьев). А дальше экзегеза декаданса Братьев выворачивается злобой демагогии Зеркалова: “… в 1965 году не знали, а теперь (при режиме политических проституток из числа коммрастриг – А. М.) известно (достоверно, НАУЧНО; или сермяжно, РЕАЛИСТИЧЕСКИ, т. с.? – А. М.): уничтожена была половина населения … у нас”, т. е. порядка половины известных родственников в почти каждой семье начала 90х!!! Отвлеченные экзегезы имеют практические значения. В начале 90х перестроившиеся бюрократы, коммрастриги, уголовники расхищали социалистическую собственность (не могу выяснить, что было уничтожено раньше: КГБ ИЛИ ОБХСС), демагитаторы забалтывали это разграбление НЕ награбленного укоряющим переводом ЭКСПРОПРИАЦИИ ЭКСПРОПРИАТОРОВ как грабежа ГРАБИТЕЛЕЙ. И в струю были ликования типа: В СССР ПО НЕКОТОРЫМ ОЦЕНКАМ БЫЛО УНИЧТОЖЕНО 100 МИЛЛИОНОВ (потому Фронт против гитлеровцев держали монголы, нанятые англичанами)! КТО БОЛЬШЕ? После того, как не награбленное было уже разграблено новыми русскими и пр., окрепший буржуазный режим перешел к демагогии более солидной, принимает, что даже с жертвами нацистского (буржуазного) нашествия ВСЕ жертвы сталинских репрессий (не только погибшие) до половины населения ДАЛЕКО не дотягивают, страшное страшно и без вранья. Дикая ложь сделала свое дело, дикая ложь может уйти, сменившись менее оголтелой. – Коснусь еще одной, сексуально озабоченной, экзегезы Зеркалова … “Безумные амазонки-властолюбицы, ”жрицы партеногенеза” – не более чем носительницы крайней, доведенной до полного уж абсурда, тоталитарной идеи”, именно ради которой “уничтожена была половина населения … у нас”. Мудреное произведение без объяснений хорошо тем, что каждый вправе толковать его, как вздумается. Я, например, не считаю, что толкование амазонок как именно субъектов сталинских репрессий жестко следует из текста. Но экзегеза Зеркалова, несомненно, с ведома Бориса Натановича. Потому, не споря по политической демагогии экзегезы, я риторически поинтересуюсь – почему репрессирующей половиной населения назначена, Зеркаловым (и Братьями?), именно лучшая половина человечества? Женщины были, всегда В МЕНЬШИНСТВЕ, среди и палачей, и жертв, и частых палачей-жертв сталинских репрессий. Почему же мужской шовинизм? Зеркалов и Братья – домостроевцы, которых достали феминистки? Или на моменты Написания и Экзегезы они поссорились с женами, другими близкими родственницами и т. д.? Или у них вообще проблемы с женщинами? Позднее Братья в бедах XX века обвинят РАБОВ. А сейчас есть бешенные эмансипатки, которых стоит опасаться и мужчинам, но лучшая половина человечества такова больше на словах, а фактически все еще в массе более РАБСКАЯ. В этом все дело? Замечу, что Зеркалов не использовал веский аргумент против женщин: Перец стал всемогущим, как Генсек, Директором, после того как переспал с Алевтиной. Может она и правит, фактически, как Рэба, и является тоже агентом особого “черного ордена” женщин? Важно, что мир УЛИТКИ – не двойной Управления и Леса, а тройной, как в позднее задуманном БЕЛОМ ФЕРЗЕ. В отличие от монолитного в своей мозаичности Управления Лес распадается (согласно неясности Братьев и экзегезе Зеркалова) на почти правдоподобный мир несчастных мужиков и баб – и мистический (ненаучно-фантастический) мир все более втягивающихся в репрессии одних баб. – Тема освещается и в ККП. Борис Стругацкий сообщает, как не понравившееся Братьям отражение их беспокойства в БЕСПОКОЙСТВЕ через СВЕДЕНИЕ (ср. ЧАС БЫКА Ефремова) КОММУНИСТИЧЕСКОГО Полдня с отсталым строем Пандоры (деревни, несколько напоминающие деревни Арканара, вокруг которых на свой манер все еще чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях и т. д.) они перевернули в УЛИТКЕ в беспокойство сведения Леса Пандоры как БУДУЩЕГО (именно за него Братья самоотверженно сражались 70 лет?) и притянутого за уши к КОММУНИЗМУ Управления как НАСТОЯЩЕГО. Младший Брат прямо пишет о зашифровках (ностальгия Аркадия Натановича – бывших разведчиков не бывает?) смысла УЛИТКИ (кому надоело расшифровывать Фестский диск и т. п., может заняться УЛИТКОЙ), который поняли менее пяти человек, а другие поняли по-разному. Но СЕЙЧАС понятно главное: Лес, тогда БУДУЩЕЕ, это гениально угаданное НАСТОЯЩЕЕ РФ полвека спустя, с демУПРАВЛЕНИЕМ НАВЕРХУ, с деградировавшей деревней, с наплывом мистики похлеще русалок и пр. Дополнительно Борис Натанович приводит расшифровку важного момента: ”… улитка – символ движения человечества к будущему”. Улита едет, когда-то будет. И вопрос – улитка по склону к будущему – вверх или вниз, в болото? Если последнее, то, по-моему, Братья гениально угадали будущее свое и своей страны с 90х.
             УЛИТКУ своеобразно дублирует ХРОМАЯ СУДЬБА (“Жизнь непонятна … Пора … задуматься о будущем”, не поняв жизнь настоящего – истолковывают роман КЗ; в общем – ТРУДНО БЫТЬ), тоже соединяющая (сюжетно раздельные) желчную сатиру на реальный социализм – и заумь беспокойной фантасмагории, двоемыслие которой не могут согласно объяснить и поклонники Братьев. Выручает ККП: ”… проблема будущего, запускающего свои щупальца … как ухитриться посвятить свою жизнь будущему, но умереть при этом в настоящем”. Да, задача.
           Органично в этот строй встали СКАЗКА О ТРОЙКЕ и ГРАД ОБРЕЧННЫЙ. Это разные произведения, но последнее задумывалось, когда шла работа над первым. С тем вместе они как бы тоже составили подобие рассмотренным выше сдвоенным произведениям. “… книги … трудно (! – А. М.) назвать смешными – скорее черными и беспощадными …” поясняет Зеркалов в том числе и беспощадность СКАЗКИ, и черноту ГРАДА. СКАЗКА – научно-сказочная по форме очередная злая сатира на (советскую, в первую очередь) бюрократию (формальное продолжение ПОНЕДЕЛЬНИКА), ГРАД – очередная фантасмагория, страстно, но (с)мутно, как ночной кошмар героя произведения, изливающая зашифрованное многомыслие застойных Стругацких, требующее экзегезы (или СО-ЧУВСТВИЯ). Потому полезна экзегеза ККП: “Главная задача романа … показать … молодого человека, как переходит он с позиций твердокаменного фанатизма в состояние человека, словно бы повисшего в безвоздушном идеологическом пространстве … близко авторам”. Т. е. Братья – как бы Николай Островский наоборот, тоже сами прообразы своего героя, но демонстрирующего, как заржавела сталь (работа молодого человека на фашиста и пр.)
            Фантастика сатирических составляющих рассмотренных пар прозрачна, научна, т. с., особых объяснений не требует. А расшифровывать детали беспокойных фантасмагорий – на любителей типа Зеркалова; мне неинтересно (это касается также творений абстракционистов и прочих представителей общественного подсознания). Особо хочу отметить концовку СКАЗКИ: когда положительные герои ломаются, вдруг появляются хорошие маги (прообраз Киврина – Иван Ефремов; рецидивизм прежних Стругацких) и прекращают бюрократический беспредел. Так в некоторых советских книгах и фильмах почти сказочно с пользой вмешивались партком, райком, обком, а то и ЦК. По-моему, рассмотренные в этом разделе книги – самые показательные для застойного цикла: самая жесткая критика реалий именно реального социализма и самая иррационально-заумная, зашифрованная альтернатива (с потаенным антисоветизмом) ему: потаенный КАПИТАЛИЗМ, если откровенно. Сейчас это почетно.
            Итак, сатира и мистика, двоемыслие и надрыв как центральные в застойном цикле Стругацких. Их самые показательные произведения концентрируются вокруг переходного рубежа 60х-70х. Для многих – самое отчаянное время: конец Оттепели и начало Застоя, ввод советских войск в Чехословакию и наметившееся отставание СССР в освоении космоса, расправа над ЧАСОМ БЫКА автора ТУМАННОСТИ АНДРОМЕДЫ и проблемы у Стругацких; пр. Но позднее не только Братья как-то притерпелись, как-то отступили (Ефремов после выволочки за ЧАС БЫКА в Античность и пр.), а конкретно Стругацкие вышли за рамки только сатиры на социализм и (с)мутного, зашифрованного двоемыслия альтернативы ему (хронологическая грань отмеченных периодов расплывчата). Дальше в разных произведениях они даже как-то вспоминают свой полуденный КОММУНИЗМ (но как все более условный фон для различных сюжетов) или касаются новых тем; опять стали научными фантастами (теперь, скорее, уэллсовского типа).  Отмеченные в этом и предыдущем абзацах произведения хронологически как-то отмечают примерные начало и исход тоскливого всего Застоя (ГРАД завершен в 1987 году), время окостенения и разложения социализма, уже время подпольно-криминальной перестройки многих бюрократов, время диссидентов и им сочувствующих, время застойного цикла Братьев. 
                                                                            *     *     * 
           ВТОРОЕ НАШЕСТВИЕ МАРСИАН типично понимается антисоветским, насколько могу судить по интернету. Я согласен в том плане, что эта сатира (с тоже альтернативой реальности в виде имен из античной мифологии) предсказывает то позднее советское мещанство, которое сдало Страну Второму нашествию капитализма. Пришла беда откуда не ждали – а обыватели лишь страстно судачат по этому поводу. И “Хоть бы одна сволочь спросила, что она должна делать. Так нет же, каждая сволочь спрашивает только, что с ней будут делать”, бессильно ругался Харон. Надо уточнить, что Аполлон и т. д. – все же не сволочи в строгом смысле, а мещане, бараны. Сволочи, это представители прежней власти, АДМИНИСТРАТИВНО-КОМАНДНОЙ СИСТЕМЫ (АКС), вроде Леонида Кравчука, во время ГКЧП заявившего с телеэкранов СССР: “Украина спокойна”. Т. е. верхушка Украины ТОЖЕ поджидает, чем кончится дело в Марафинах (виноват, в Москве), чтоб потом присоединиться к победителям. Таких, как советский офицер Игорь Остапенко, пытавшийся ценой жизни выполнить присягу на верность СССР, в реальности было еще меньше, чем таких, как Харон, партизаны в Повести. И многие современные ярые “демократы” при ГКЧП по-аполлоновски судачили на кухнях, тоже выжидали, что с ними сделают (а Братья?). Укажу лишь на один “промах” в поразительном прогнозе Стругацких – они не навязчиво, но обозначили действительное присутствие марсиан. А было бы еще смешнее, если бы марсианский момент был представлен ТОЛЬКО землянами: сборщиком желудочного сока Эаком, фермерами, гоняющимися за партизанами, на худой конец перестроившимся Полифемом. Это более отвечало бы реалиям, как новые русские (и пр.) капиталисты и чиновники вывернулись больше из членов КПСС, сотрудников КГБ и т. д. Впрочем, “марсиане” в нашей стране присутствуют до сих пор, а в 90е действительно, в известной мере, ГОСПОДСТВОВАЛИ (и ньюбелогвардеец Ельцин из Белой Вежи отсюсюкал именно “марсианскому” Белому дому, что давняя головная боль США наконец-то прикончена – не марсианами, но отечественными ельцинистами; марКсианами, т. с., хотя и былыми). Конечно, самокритичная сатира перестроившихся Братьев на перестроившееся советское мещанство вообще – нечаянная. И это не сатира на ПЕРВОЕ пришествие марКсиан – тогда были жестокая Гражданская война и т. д., но не размазня сползания массы мещан по склону, как улиток. А уникальный Харон занялся вопросом – ЧТО ДЕЛАТЬ? 
           ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ отчасти повторяет проблематику повести ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ (и ПОПЫТКИ К БЕГСТВУ; кстати, во всех трех люди разных планет биологически не различаются): ТРУДНО полуденным землянам Максиму и даже Рудольфу (хотя они не связаны, в отличие от Руматы, бескровным воздействием – Полуденный Буксир трансмутировал, реализует Мировую революцию космических масштабов?) в не земном обществе, тоже в чем-то поразительно похожем на далеко дополуденное общество Земли. Но нет глубоких и ОЧЕНЬ мучительных раздумий героев, как Руматы. А центральная тема – не боговы трудности прогрессоров, но зомбирование населения господствующим режимом и селекция им (не)правильно НЕ поддающихся оболваниванию “выродков”. Подходящие режиму не зомбируемые личности вбираются в режим вплоть до его верхов, а не подходящие репрессируются. Реально мыслящим – или пан (хитрые капиталисты и буржуазные политики), или пропал (идейные коммунисты и т. п.). Демкомментаторы не логично видят в “выродках” намек только на советских диссидентов; а если Вепрь – “что-то вроде коммунистов и социалистов”, так это крышевание от цензуры (как и КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ строй Саракша). Но басня в принципе обобщает. Термин ДИССИДЕНТЫ возник задолго до СССР, диссидентами являются гонимые коммунисты при капитализме, были сжигаемые еретики Средних веков, распинаемые мятежники Античности, плохо соответствующие господствующим нормам. А с прекращением СССР зомбирование не кончилось, став более изощренным и тотальным – одна наглая реклама чего стоит (меня это обращение с людьми, как с собакой Павлова, корежит, как распоследнего “выродка”; а экс-диссидентов?). Да и в принципе – общественное бытие “зомбирует” общественное сознание при пропаганде любой степени. Но при современном уровне науки и техники ПОЛИТИКА зомбирования людей становится опасной для судеб человечества, роль ”выродков” при капитализме возрастает. И отмечу еще один момент, связывающий ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ и ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ… Мысленно отвечая на запрос Будаха, “… подумал Румата. Массовая гипноиндукция … Гипноизучатели на трех экваториальных спутниках.” Однако сказал: “… стоит ли подменять одно человечество другим?”. А Максим мысленно спорит с Рудольфом: “Пусть он мне не выговаривает зря. Пусть они сами разберутся, что к чему, они ведь обязательно разберутся, как только у них прояснится в голове (блажен, кто верует: пропаганды СССР нет лет тридцать, а ОНИ все никак разберутся при новой пропаганде и с новой-то реальностью – А. М.)”. Стругацкие умеют замечательно обозначать проблемы (лучше, чем, хотя бы двоемысленно, решать их).
          ОТЕЛЬ “У ПОГИБШЕГО АЛЬПИНИСТА” выбивается из основной массы произведений Братьев. Этот детектив был создан достаточно случайно. Но и в нем явны послеоттепельные новации Стругацких: прогрессоры, не поладившие с аборигенами (или иначе – опасения землян в отношении не объясненных Странников или типа их) и прочие беспокойства; общая неясность, тревожность. – МАЛЫШ тоже достаточно случаен в творчестве Стругацких, но тоже в духе их застойного творчества: ТРУДНО разумным существами понимать друг друга, сомнительны их контакты. – ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ излагает модель, где Странники или подобные им после своего “пикника” оставили “на обочине” всякий мусор, ставший для ничтожных людишек ЗОНОЙ, не объяснимой с позиций ни какой их базисной теории, но практически касающейся массы вообще не теоретиков. Интересно, как поведут себя разные сверхмуравьи, если возле их сверхмуравейника оставить отбросы сверхлюдей, заостряют необъясненную тему Стругацкие. Люди в творчестве Стругацких, как Гулливер у Свифта: соотносятся то великанами с лилипутами Арканара и др., то лилипутами с великанами Странниками, в мягкой форме уже в главе-новелле О СТРАНСТВУЮЩИХ (Странниках? – А. М.) И ПУТЕШЕСТВУЮЩИХ (Горбовском? – А. М.) и в БЛАГОУСТРОЕННОЙ ПЛАНЕТЕ – обе из еще ПОЛДНЯ XXII ВЕКА. Свифт писал сатиру на людей (негативно сравнивая их даже с лошадьми). А Стругацкие? – В ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ Румата мечтает увезти в Полдень луч света в темном царстве, Киру (а в ОСТРОВЕ Максим Раду?), и прикидывает, что будет, если в Полдень вывезти патологического бандита Вагу. Беспокойства от реализации этих экспериментов Румата не испытывает. Тревожное беспокойство от подобного эксперимента показано в ПАРНЕ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ: нестыковка представителей обществ разного уровня в новом извороте (вариант мотива застойных Братьев – ТРУДНО не только богам). – В предельной случае столкновение людей, которым трудно быть богами, и не объясненных богов, Странников или Природы-Матери(и) рассматривается в повести ЗА МИЛЛИАРД ЛЕТ ДО КОНЦА СВЕТА. Ее пессимистическая мораль в лоб: тараканам лучше притихнуть, пока за них не взялись во все оружие современной бытовой химии. Но самые упрямые пусть побрыкаются. Опять угрюмое смакование ТРУДНОЙ темы: человечишки и их непостижимые трудности.
          Финальная дилогия застойного цикла: ЖУК В МУРАВЕЙНИКЕ и ВОЛНЫ ГАСЯТ ВЕТЕР. Первому предпослан эпиграф: “Стояли звери около двери. В них стреляли, они умирали”. Так жалобно. Собрались красные волки у входа в огороженный загон, чтобы покушать, а вкусная пища (Роберт Грант и его взрослые спутники) зловредно перекрыла им вход обжигающим костром, даже начала в них стрелять и они начали УМИРАТЬ! Затем Роберт вообще изгальнулся: выехал за “двери” на Тауке, подразнил голодных, но скушать себя не дал, а ускакал от обрадовавшихся было зверюшек. Так жалко их. {Маленький мальчик, автор стишка, когда вырос, продолжил его: “Но нашлись те, кто их пожалели, те, кто открыли зверям эти двери. Зверей встретили песни и громкий смех. А звери вошли и убили всех”, зверски. Полное право повзрослевшего автора на более зрелый взгляд.} Мораль: если не объяснимые Странники проводят на человечестве (проникнув за его двери) через Абалкина (и НА АБАЛКИНЕ) ЭКСПЕРИМЕНТ, не понятный с позиций никакой базисной теории или практического опыта людей (против которых Странники – боги), ни в коей мере нельзя в Абалкина СТРЕЛЯТЬ. А стрелявший Сикорски – выродок без кавычек, справедливо осужденный общественностью. “Служа обществу, человек вынужден переступать через свое “я” … становится убийцей” (скольких немцев убили советские солдаты, служа обществу!!!), объясняет Зеркалов: не надо служить обществу, умирать за Родину, падать на амбразуру и т. п.; каждый за себя (в интернете видел версию: Странник – сам марионетка, засланец Странников, как Абалкин). Ведь так было бы славно узнать – для чего Странники затеяли НЕ объясненную ими людям сложнейшую многоходовку. А вдруг они хотели осчастливить человечество! И если они это не сделали в уважительной форме доступного пониманию людей контакта (ума не хватало у сверхлюдей или гуманности у нелюдей?) – так, может, люди его просто не поняли бы (ведь не понимали же в разной мере благих намерений Руматы и т. д. ни Рэба, ни Пампа, ни Арата, ни Будах, ни даже Кира; тем более божественных колонизаторов никчемные туземцы на Земле). Людям просто не стоит брыкаться, когда НЕПОНЯТНЫЕ СИЛЫ их влекут куда-то (авось, не на бойню?). Все равно мудрого Судьба ведет (под конвоем), глупого тащит (на цепи). При том, что НЕ объясняемые Странники – это не Великое Кольцо, гуманное и т. д. по определению (намеки, например, в МАЛЫШЕ, в ПИКНИКЕ). Надо отметить, что Полдень утрачивает черты коммунистического Прекрасного Далека: юный Абалкин зверски лупит свою затюканную подружку (и Атос с товарищами не загоняют его в крапиву), а коммунистический строй имеет политическую надстройку, полицию, типичное острие АКС (вопреки представлениям классиков марксизма; и еще Стругацких в ПОЛДНЕ XXII ВЕКА): уже ЗАКАТНЫЙ коммунизм (застойный перед ночью капстройки)? – Но, может, Странники непонятным людям способом все же загоняли людей в какой-то рай (СВОЙ Полдень?), недоступными человеческому разуму путями подготавливая их к странному люденству? Во-всяком случае, СЫН АБАЛКИНА стал люденом. Он, правда, дергался, нелепо пытался бороться с люденством, по еще человеческому недомыслию считал, что “Не может сын смотреть спокойно на горе матери родной. Не будет гражданин достойный к отчизне холоден душой”. Долюденовский дурачок (трудно быть человеком – не сверхчеловеком-люденом). Пришло время – уже сверхчеловеком забыл и про долюденовскую мать, и про нелюденовскую Отчизну (как некоторые отечественные эмигранты особенно с 90х), про всех недолюденов. Так надо из наивысших соображений Странников (или бога?) либо по не объясненным законам неумолимого бытия. Иносказание, конечно, но откровенное. ВОЛНЫ ГАСЯТ ВЕТЕР – все объяснило название последнего застойного произведения Стругацких. 
                                                                      *     *     *
          В 1985 году реализовался последний генсек КПСС, в духе короля Лира возглавивший проблемы стране, которую возглавил. И ПРОЦЕС ДОШЕЛ. Стругацкие с последним главой прежней АКС дожили до подпольно желанных ими перемен, вместе с капстройкой перестроились полностью. Их третий, итоговый, антисоветский, цикл представлен одним значительным художественным произведением – ОТЯГАЩЕННЫЕ ЗЛОМ. Оно особым образом продолжает прежнее соединение критики ПРЕЖНЕЙ бюрократии и воспевания бессвязной альтернативы ей, но идет дальше прежнего. “… мир людей живет по законам, неподвластным людям”, поясняет экзегеза Зеркалова. В эллинистическое время философия оформилась в четыре основных направления: в этике относительно оптимистичным эпикурейцам противостояли относительно пессимистичные стоики и более радикально поздние киники, а относительно оптимистичным в гносеологии перипатетикам – относительно пессимистичные скептики-академики и более радикально скептики-пирронисты. Критика античными пессимистами оптимизма античной классики расчищала дорогу ведущим направлениям общественной мысли Античности поздней и далее: меланхоличным и мистическим христианству и неоплатонизму. Стругацкие ТОЖЕ скептически отнеслись к базисному ТЕОРЕТИЧЕСКОМУ знанию и в традициях особенно киников ТОЖЕ порицали СУЩЕСТВУЮЩЕЕ общество. С тем они расчистили дорогу маргинальному общественному движению флоров в направлении Леса из УЛИТКИ, религиозной мистике своей книги. У меня нет сведений, что Братья впрямую обратились к религии, но они ходят вокруг нее, как голодный кот вокруг тарелки с горячей кашей.
           В рассмотренной книге отягощенные злом Братья заумно изложили свои надежды на будущее. В планируемом произведении БЕЛЫЙ ФЕРЗЬ они намеревались прямо опошлить все свое приСОВЕТСКОЕ творчество, особенно уже затертое пафосно оттепельное, но также и надрывно застойное. Мир БЕЛОГО ФЕРЗЯ плюралистичен: в нем гармонично уживаются и коммунистический Полдень, и режим фашистского типа (красно-коричнево, т. с.?); люди распределятся по разным обществам некоторым сверхобщественным механизмом (Странников?). А Максим “начинает втолковывать: о высокой Теории Воспитания, об Учителях … Абориген слушает, улыбается, кивает, потом замечает, как бы вскользь (все это в духе постмодернизма – А. М.) “Изящно. Очень красивая теория. Но, к сожалению, совершенно не реализуемая на практике. Мир не может быть построен так, как вы мне рассказали (т. е. зачем-то придумали Стругацкие – А. М.). Такой мир может быть только придуман (в духе постмодернизма – А. М.). Боюсь, что Вы живете в мире, который кто-то (Братья – А. М.) придумал – до Вас и без Вас” и про Вас. ВЕСЬ МИР, надо понимать. Гибели хороших людей, мучительные думы Руматы, борьба со злом и т. п. в придуманных мирах Стругацких – это только их компьютерная игра, не надо заморачиваться, сопереживать ее героям, надо вскользь улыбаться. “… вы решили просто позабавиться?” сурово спросил Арата Румату (лирического героя Братьев), не скурвившегося, а лишь мучающегося трудностями не бога (но ему уже мерещилось, или он угадывал, что “… нет … никакого организованного зверства и напирающей серости, а разыгрывается причудливое театральное представление с ним, Руматой, в главной роли”, что не он решил позабавиться, а над ним позабавились, угадайте кто). Борис Натанович в предисловии ко ВРЕМЕНИ УЧЕНИКОВ потеряно и цинично (постмодернистски) заключает: “Некий итог целого мировоззрения, эпитафия ему. Или … приговор?” Да, итог мировоззренческой эволюции Стругацких, эпитафия ей. И автоприговор деградировавшим ниже своих героев авторам и потому вскользь шельмующим ГЕРОЕВ. Раньше сознание Стругацких определял разлагающийся, застойный социализм. Теперь точку в этом добром деле поставило бытие побеждающего капитализма. ПРИ КАПИТАЛИЗМЕ ВСЕ ХОРОШО, ДАЖЕ СЛЕГ (электронный онанизм – согласно молодому Борису Натановичу). Слова аборигена Братья считали главными в планируемом опусе. Когда-то они запачкали зачищенных оттепельных Юрковского и Крутикова после их гибели. Теперь они пачкают и СВОИХ героев времен Застоя, еще двоемысленных, тогда как сами почти стали уже едномысленны, как не “выродки”. – Панические ЖИДЫ ГОРОДА ПЕТЕРБУРГА: “Это был ответ в стиле Бадера – очень веско и на полметра мимо” актуального будущего. Разве, что самые общие параллели реакции буржуазной контрреволюции почти без антисемитизма и реакции буржуазного нацизма с бешенным антисемитизмом.
                                                              КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ
         Печальный капстроечный финал эволюции Стругацких в художественном творчестве заострен их гласным изложением своих итоговых идейно-политических воззрений. В ССТ публикуется публицистика Братьев. Она явно делится на присоветскую и послесоветскую (с переходной между ними). В первой – двоемысленная лояльность Стругацких к Строю, идеалу коммунизма, Ефремову (чего УЖЕ нет в художественных УЛИТКЕ НА СКЛОНЕ и далее). Критикуется, в основном, понимание фантастики, отличное от Братского. Новые нотки появляются с началом капстройки, но первые годы согласно духу времени больше в общей форме критики негативов и поисков позитивов. Из имеющихся у меня материалов это особенно показательно в ОГОНЬКЕ от 1989 года, 52 номер (интервью в июле). Вроде бы Братья ни за белых, ни за красных (выше тех и других!), НО, когда ВЛАСТЬ уже ПЕРЕХОДИЛА к БЕЛЫМ; не к розовым, например. Вполне обозначили свои итоговые воззрения Братья в 1990 году, когда формальное двоевластие в СССР все более превращалось в реальную власть прохвостов-коммрастриг, уже буржуазных еще советов. Появился их материал под названием ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ, излагающий итоговую философию истории (не научную, на основе какой-то базисной теории; а сермяжно реалистическую, т. с., выработанную через чувства, чутье) Стругацких. Здесь Братья свою ненависть к как бы красным излили по полной, с антикоммунистических позиций обличая острие сползания социализма к капитализму – АДМИНИСТРАТИВНО-КОМАНДНУЮ СИСТЕМУ. Ниже мои ответы почти без вопросов.
                                                                                                                             *     *     *
          Раздел 1. Стругацкие рассказали, что “Лет пятнадцать назад мы … задумались (до этого были бездумные УЛИТКА и т. д. – А. М.) …: возможно ли стабильное общество, в котором высокий уровень благосостояния сочетается с полным отсутствием свободы слова и мнений. Нам представлялось … что наше общество движется … в этом направлении … с инакомыслием у нас было уже покончено (полдела сделано; дело за малым – А. М.), а достижение благосостояния казалось делом техники … Мы и до сих пор толком не понимаем (чуем? – А. М.) почему, но такой мир, видимо не возможен … ни одной АКС … создать этот мир не удалось – ни в античное время, ни в эпоху НТР”, не то, что демократии рабовладельцев или вольнице феодалов; а приближенно возможен в фантастике ХИЩНЫХ ВЕЩЕЙ ВЕКА с высоким благосостоянием капитализма и отсутствием явной АКС. Не только марксистам понятно, что ни до рабовладельческого строя, ни при нем, ни при НТР капитализма и социализма БЛАГОСОСТОЯНИЕ ДЛЯ ВСЕХ (и МНОГОЕ другое) еще невозможно. Общество потребления хищных вещей века при не фантастическом финальном капитализме (предвосхищение благосостояния коммунизма) – не полное благосостояние для всех (но подмножество этого множества с жиру бесится), отчасти за счет отсталых стран (и при АКС, как считают наиболее консервативные либералы). А в отношении предметной конкретики АКС, РАЗНОЙ в РАЗНЫХ обществах, Братья темнят (или искренне не понимают ее: а ведь были Принципат Античности пр.). Феодализм же между Античностью и НТР по Стругацким – это почти синоним АКС (ПОЧТИ и потому, что есть феодальная вольница крепостников типа симпатичного барона Пампы). В общем, Братья пока ставят вопрос о (НЕ)ВОЗМОЖНОСТИ общества РЕАЛЬНОГО – не об отражении вопроса в литературе; а это значимо разные темы.
           Но затем, оставив без внятного ответа свой вопрос пятнадцатилетней давности, Стругацкие переходят именно к отражению темы в литературе. “… как бы отнесся к такому устройству мира Томас Мор? Или Фрэнсис Бэкон? … С точки зрения … Уэллса, это – типичная антиутопия”. ТАКОЕ УСТРОЙСТВО МИРА в литературе – это ВНЯТНО какое ИМЕННО? – “Хотелось бы нам жить в Городе Солнца? Упаси бог!” верующих (?) от МОНАСТЫРСКОЙ утопии монаха из крепостной Южной Италии. Когда-то я встретил определение Кампанеллы, как представителя ЛЕВОГО крыла КОНТРРЕФОРМАЦИИ; по-моему, очень точное. – “А в мире “Туманности Андромеды”? (ну, ну? – А. М.). Трудно сказать … Стерильно чисто и холодно …”, выражают свое итоговое стерильно чистое и холодное отношение к ранее почитаемому Ефремову перестроившиеся Братья. Есть благосостояние для всех, нет АКС, но НЕСТЕРПИМО чисто (!) и НЕВЫНОСИМО холодно (?) Братьям в антиутопии Ефремова. Придерись к столбу, как говорится. “В светлую комнату с зеркальными стенами и кондиционированным воздухом … бросили … паука. Паук … повел злобными глазками и … кинулся в самый темный (не самый стерильно чистый – А. М.) угол, вжался (согревая ограниченное пространство своей плотью – А. М.) …”. Про кого эта фантазия Руматы – про бандита Вагу в Полдне или кого-то из Братьев в Эре Великого Кольца? Вот чего жгуче не хватает Стругацким при благосостоянии и без АКС: антиутопных грязи и сермяжного пота (ГРЯЗИ! ЕЩЕ ГРЯЗИ! …). – “… а сами авторы … захотели бы оказаться в мирах, ими созданных”, в коммунизме года 2000 или в Полуденном, принципиально не стерильных и потных – сермяжных? 
           Пройдясь кратко по теме утопизма, Братья плотно занялись антиутопиями, предложив для них другой термин – РОМАН-ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ “сладкой горечи … болезненное наслаждение мрачных пророчеств”. Сначала разбор предшественников. “… и Уэллс, и Хаксли, и Замятин … оказались не столько глубокими мыслителями, сколько великими поэтами …”. Какая уж тут базисная НАУКА. “Вот пес – и тот опасность знает и бешено на ветер лает. Ему другого дела нет. А ты что делал бы, поэт?” Согласно глубоким мыслителям Стругацким, Поэты тоже по-собачьи почуяли опасность и лишь бешено лаяли на ветер? “Они почуяли страшную угрозу, почуяли труппный запах из будущего (и бешено загавкали? – А. М.), но … какой Сатана (какая уж тут не то, что наука, а хотя бы поэзия; надобно богословие – А. М.) станет править бал … они не поняли (не ученые? – А. М.) и не угадали (не цыганки! – А. М.)”. Не их это собачье дело. – “Они видели, какую апокалипсическую (! – А. М.) угрозу таит в себе победное вторжение научно-технического прогресса (луддиты этакие – А. М.) в косный мир (согласно марксизму, новые производительные силы переросли старые общественные отношения, выводя на Революцию? – А. М.), едва начавший освобождать себя от морали и догм перезревшего феодализма. Они догадывались, что это такое: вчерашний раб (кухарки и т. п. – А. М.), сегодняшний холоп за штурвалом боевого летательного аппарата или … за пультом машины государственного управления … наука (базисные теории, в том числе – А. М.) всемогуща, а всемогущество в лапах дикаря – это гибель цивилизации” (атомное оружие, промывание мозгов и т. п. в лапах современных рабовладельцев, например). Не берусь судить, насколько этот аристократический снобизм был свойственен Уэллсу, Хаксли и Замятину, но что здесь он прорывается у экс-советских интеллигентов (один из них был членом КПСС) – не сомневаюсь. Как и в их историческом недомыслии. Через век после Великой революции во Франции, тем более промышленного переворота с последствиями в Англии и т. д. видеть в них перезревший ФЕОДАЛИЗМ – недомыслие: глупость, невежество и вообще бред собачий (хотя буржуазия надолго ОСТАВИЛА СЕБЕ дворянство и пр. из уже не опасного ей феодализма; спрос с нее). Находить ИМЕННО рабов веков через 20 после Спартака, ИМЕННО феодальных холопов в 20 веке не свойственно не только марксистской базисной науке (а здесь я лишь из вежливости пользуюсь терминологическими шутками Братьев). И толковыми выходцами из низов были многие государственные деятели не только социалистических стран, как и дураками из верхов в третьем и более поколении при капитализме. – “И самое страшное, что виделось им … превращение человека в робота, исчезновение индивидуальности, номера вместо людей …”. Это – не обязательно. Ведь Стругацкие не сразу, но стали не номерами.
           И теперь Прозаики фантастически антинаучно углубили Поэтов. “… мы (СТРУГАЦКИЕ!!! – А. М.) знаем теперь, что реальность оказалась гораздо страшнее … что в соответствующих условиях с человеком происходит кое-что похуже, чем превращение в робота”, т. е. УНИЧТОЖЕНИЕ человека. И что же может быть похуже? “Он остается (горе-то какое! – А. М.) человеком, но он делается ПЛОХИМ (а судьи кто; хорошие Стругацкие? – А. М.) человеком … злобным, невежественным, трусливым, подлым, циничным и жестоким … рабом (не то, что в Средневековье и ранее – А. М.)” извернулись (грядущий хам, быдло неумытое!) новые рабовладельцы Стругацкие. “Это не люди. Люди не могут так … Это киберы! Люди только те, которые в шубах (не в мешковинах рабов-роботов – А. М.)!” то ли случайно предсказали себя Братья в ПОПЫТЕ К БЕГСТВУ, то ли выплыло ЕЩЕ из подсознания УЖЕ наболевшее. Нет уж, лучше пусть людей вообще не будет (сверхнацистски решили за них два хороших человека), только ЛЮДИ-роботы, созвучные рабам (но не восстанут!); НУ, И ТЕ, КОНЕЧНО, сверхлюди (людены?) в шубах, которые будут использовать людей-роботов (как когда-то такие славные рабовладельцы злобных рабов, двуногую скотину, тоже нелюдей) – добрые, интеллигентные, смелые, праведные, нравственные и мягкие, как Братья, возлюбившие самых униженных и оскорбленных: рабовладельцев, баронов Пампа и Ротшильдов. 
           Теперь можно кратко изложить философию истории Стругацких, уже прилично обрисованную ими. Есть люди плохие (рабы; в феодализме Арата, Пугачев и пр.; в капитализме Вепрь, коммунисты и др.) и есть хорошие (рабовладельцы особенно; в феодализме Пампа, Салтычиха и т. д.; в капитализме Неизвестные Отцы, Крупп и т.п.), есть плохие общества (хуже других социализм) и общества хорошие (лучше других капитализм с ЕГО фашизмом, но, надо думать, при все более конвергенции со все более неясным Полуднем). В этом простейшая, как амеба, суть, общества, общественных проблем, лишь на первый взгляд загадок, над которыми бьются не только, понятно, марксисты, но и, непонятно почему, дем-ученые (ср.: ФАШИЗМ – ЭТО ОЧЕНЬ ПРОСТО Бориса Стругацкого для серых, которым попроще бы). Надо, соответственно, рабов (= плохих людей), сволочь необразованную, сиволапую, держать на цепи. После того как феодалов (неосмотрительно? – ведь не рабы!) свергли, а крестьян-вандейцев (рабов, т. с.) подавили революционным террором, началась постепенная эволюция перезревшего ПОСЛЕ АНТИФЕОДАЛЬНЫХ революций феодализма. Рабы то ли исчезали вместе с феодалами, то ли тоже стушевались – либо (злобные, как собаки) держались на цепи. Но зачем-то ворвался научно-технический прогресс, сломал пастораль перезревшего феодализма и началось … У руля техники и государства встали (может, их глупо либо провокационно поставили какие-то Гости из Будущего либо Странники из Прекрасного Далека?) то ли возродившиеся, то ли воспрянувшие, то ли сорвавшиеся с цепи вчерашние рабы, плохие люди (в нацистской Германии Гитлер стал канцлером хотя бы по требованию рабов из числа интеллигентных монополистов; а вот в СССР вообще сразу кухарки сверху до низу, например из ткачих Фурцева и выше всех взлетевшая Терешкова), начавшие возрождать все плохое, что было до оптимального капитализма; особенно АКС феодализма, угнетавшую славного Пампу). И начали вчерашние плохие люди (не ожившие феодалы, а рабы) превращать в рабов (может, точнее – закрепощать?), всех остальных, хороших людей. “Мы и сами до сих пор толком не понимаем почему”, признались Братья, но у рабов не получилось. Объясняю несмышленышам.  Хорошие США и Англия с доминионами героически разгромили (как Красс Спартака) рабов плохих Германии и позднее СССР, вывесили свои флаги над Рейхстагом и Кремлем, осудили нацистов и коммунистов Нюрнбергом и т. д. И начались тишь да гладь (чего долго не могли понять Стругацкие, писавшие о каком-то коммунизме). Я правильно заострил СУТЬ изложенного Братьями? Главная мерзость новых Стругацких – обозначить  ненавидимых ими униженных и оскорбленных особенно пролетариев унизительным и оскорбительным у любой знати термином именно РАБЫ (самые униженные и оскорбленные), именно их (а не рабовладельцев) объявить плохими людьми, по своему свободному выбору злобными и т. д. хамами и свалить на них все беды. А сами Братья, конечно, вместе с рабовладельцами – НАД РАБАМИ, аристократы задрипанные в шубах. УЧИТЕЛЕЙ НА СТРУГАЦКИХ НЕ НАШЛОСЬ! – В дальнейших разделах эти выдающиеся социологи конкретизируют моменты своей базисной теории. 
                                                                           *     *     *
            Раздел 2. “Любой тоталитарный режим стоит … на идее беспрекословного подчинения” рабовладельцев рабам. Конкретики бы этой простоты по режимам (при Римской империи, самодержавии и др.; а то эклектическая каша). Советские сатирики Миров и Новицкий высмеивали свирепую неконкретную критику как критику непонятных ЦУРИПОПИКОВ. Понятно, по велению АКС, потому Братьям не указ. Так, что далее у них больше цурипопики. – “Шла дрессировка. На гигантских просторах Земли …”. Всей Земли или в первую очередь имеются в виду гигантские просторы самой большой страны? Двоемыслие какое-то. – “Джордж Оруэлл … ввел понятие “двоемыслия”…”. Я думаю, правильнее – двоесловия. Например, прохвост Ельцин (похожим образом другие перестроившиеся труженики АКС) всегда мыслил одинаково, но говорил поразительно разно до и после первой своей поездки в США. И имя подобным – легион в квадрате. Но Стругацкие действительно двоемыслили по-разному в 1960 году и в году 1990; типичное во времени двоемыслие эволюционеров. – “В тоталитарном мире можно выжить, если ты научишься лгать”. Стругацкие выжили до капстройки – значит изоврались? Или СССР не был тоталитарным? – “… арестован и расстрелян большевик с дореволюционным стажем … который … просто НЕ МОЖЕТ быть в чем-либо виноват!”. Как это ни в чем? Ведь он раб, поставил рабов (злобных и т. д.) у штурвалов! Вот его Бог и покарал. Отца Братьев тоже. Или у Братьев заинтересованное двоемыслие по ситуации? – “Почему никто из великих прорицателей начала века не предсказал этой эпидемии двоемыслия”. Потому, что этой карикатуры никогда не было. А какое-то двоесловие всегда существовало до Поэтов, при Поэтах и после Поэтов. Даже при самой разбазарной демократии ПОДЧИНЕННЫЙ редко режет правду-матку про своего ШЕФА (но, бывало, начальников в глаза материли и в СССР; ПОЛУподпольно в анекдотах – и генсеков). Типично люди за спиной говорят несколько иначе, чем в глаза. А ОТКРЫТОГО двоесловия не было ни на территориях, контролируемых якобинцами и красными, ни на контролируемых вандейцами и белыми. Реакционное подавление многословия нацистами (разгромленными при решающей роли СССР) осуждено от имени ООН (при СССР в СБ). А разбираться в тонкостях невиданной в истории проблемы опережающего рывка к коммунизму, так глубоко понятой (или учуянной?) в ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ, Братьям в 1990 году уже ТРУДНО, идеологически нет интереса; трудно быть богами. – “Все это уже было в истории человечества – в эпоху тираний, во времена рабовладения (это когда злобных, невежественных и т. д. рабов держали в узде добрые, просвещенные рабовладельцы, придумавшие понятие ГУМАНИЗМ – А. М.) да и совсем недавно – во времена средневековья (канон АКС, смягчаемый вольницей баронов-разбойников – А. М.), инквизиции, религиозных войн (это не религиозная возня отягощенных злом не орденских Братьев – А. М.) …”. Все это нормы классового общества (в чем Стругацкие примерно согласны с Уэллсом, Хаксли, Замятиным, с наукой, даже базисной теорией марксистов), но неправильно раздутые классом рабов (феодальными коммунистами и бешенными антикоммунистами-нацистами) в XX веке (здесь уже согласия нет – А. М.)! – “Прошлое не повторяется … Грядет новое время … все страшное – НОВО!”, протаскивают свою отсебятину под прикрытием приписанного Уэллсу, Хаксли, Замятину Стругацкие, чтоб сказать и свое новое слово. “Страшное оказалось НЕОПИСУЕМО страшным (после лишь описуемо страшных массовых вырезаний в Ассирии, зверского рабства, сжиганий еретиков, геноцида индейцев и прочей почти пасторали прошлого – А. М.), а вот новое оказалось не таким уж и новым (научно организованные лагеря смерти, РАЗОВЫЕ атомные крематории для сотен тысяч живых в Хиросиме и Нагасаки и т. п., это чуть ли не с первобытных времен, с Содома и Гоморры – А. М.)”. – “Просто (как простое деление на хороших рабовладельцев и плохих рабов – А. М.) … все население опять разделилось на дураков (меня, например, не понимающего чующей чуши Братьев – А. М.) и подлецов (тоже меня, например, упрямого марксиста, в традициях большевиков желающего открыть способным рабыням-кухаркам дорогу к любым вершинам, а неспособности других как-то преодолевать ликбезами разных уровней и форм, УЧИТЕЛЯМИ – А. М.)”. А где же место Стругацких в так поделенном ими мире? Или они не от мира сего? В любом случае деление ТОЛЬКО на плохих и хороших И деление ТОЛЬКО на подлецов и дураков может означать ТОЛЬКО одно: плохие тождественны подлецам, а хорошие – дуракам (есть такое давнее мнение).
          Раздел 3. “Дураки, как встарь, не понимали, что с ними происходит”.  Например, Стругацкие до середины 60х? Только потом Братья поумнели и поняли всю простоту социологии мира: деление на плохих (=подлецов) и хороших (=дураков) людей? Итоговые Стругацкие, несомненно, люди хорошие, коммрасстрига Аркадий Натанович особенно. – Хорошие “Дураки … кричали … УРА! ХАЙЛЬ! БАНЗАЙ! ОГНЯ! ЕЩЕ ОГНЯ!”. УРА кричали дураки, когда брали Берлин, ХАЙЛЬ – хорошие люди в бункерах добиваемого нацизма? Никакой разницы? А вот Аркадий Натанович БАНЗАЙ не кричал. Как и “спринтер” Стефан Орловский – “ОГНЯ! ЕЩЕ ОГНЯ! …”. Не дураки, значит. Значит, плохие люди, подлецы? – “Подлецы … Мы называем их этим поганым словом потому только, что самые честные (плохие люди! – А. М.)  из них … называли себя именно так … подлость … все знать, все понимать … и молчать …”. В основном двоемысленно молчали все понимавшие подлецы Стругацкие, Стефан Орловский и Румата, пока первые не ДОЖДАЛИСЬ, а последние – не СОРВАЛИСЬ. Трудно быть богом. Впрочем, “Были разумеется, и святые. (“Разве мы не люди?”)”. По логике фразы святые, это обитатели острова доктора Моро, гиено-свинья и т. д., т. е. по толкованию Стругацких – злобные рабы, из которых Руматы хотели сделать (не удержались, все-таки, хорошие дураки, не вынесли – трудно быть богом) святых, но без гипноиндукции и реморализации, а “с помощью окровавленного скальпеля”. Правда, доктор Моро делал “чисто научный” ЭКСПЕРИМЕНТ на ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ людях из любопытства, чего не делали ни мучавшийся Румата, ни большевики (которым лишь трудно было быть равнодушными или любопытными богами), уже способные пойти дальше бессмысленных бунтов Араты, но еще не способные, тем более малой кровью, довести отсталое общество до коммунизма хоть Полудня, хоть Эры Великого Кольца, хоть реального Будущего. – “Новый человек не спешил появляться” сам собой, как людены из людей. А уж как нянчился с одним ПАРНЕМ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ весь Полдень (ничего похожего на остров Моро)! Так, что плехановски по сопаткам за благие намерения Румате и большевикам (особенно последним, за то, что благие намерения в понятиях науки того времени пытались реализовать; в рай надо идти именно НЕ благими намерениями или всяко, но под руководством богов, как успешно тысячи лет человечество – и последние годы Братья?). – “Авторы антиутопий … боялись … потери свободы – свободы мысли, свободы выбора, свободы духа”, которых было при перезревшем феодализме сверх меры для всех: и для перезревших феодалов, и для перезревших рабов, затаившихся в подворотнях, посаженных на цепь. – “ВыЯСНилось (т. е. ЯСНО поняли и объЯСНили выдающиеся социологи Стругацкие? – А. М.) однако, что никого, кроме них (немногих святых? – А. М.), это не пугает … массовый человек (сволочь не мыслящая, не “выродки” – А. М.) не боится потерять свободу (перезревшего феодализма – А. М.) – он боится ее обрести”, феодальную. Понятно, массовый человек, т. е. раб, хам свободный. Но как проморгали святые рабовладельцы перезревшего феодализма? – Стругацкими, перечеркнувшими всю науку, не только марксистскую “Выяснилось, что “век пара и электричества, век просвещения и свободы” (тем более предыдущие антифеодальные революции – А. М.) не уничтожили феодализма … Феодализм (с не потерянной еще свободой – А. М.) выстоял (в XIX веке – А. М.) и в двадцатом веке дал последний арьергардный бой …” (за свободу?). Стругацким надо было дать, КАК МИНИМУМ, докторскую по истории, хотя бы одну на двоих, за двоемыслимое открытие. Хотел бы только почтительно уточнить – может, Великая Французская революция и т. д. ПРОСТО не тех искореняли? Надо было больше не утонченных Памп уже ГАЛАНТНОГО ВЕКА, а рабов, сволочь бездуховную? – “Нас учили (дурили, т. е. делали хорошими людьми – А. М.), что фашизм был реакцией монополистического капитала на Октябрьскую революцию. Ничего подобного (как можно так про монополистов, ведь не так в САМОВЛАСТИИ МИСТЕРА ПАРЭМА, евангелии от святого Уэллса! – А. М.). Все известные нам тотальные режимы (только двадцатого века или хотя бы и проклятого доперезревшего до перезревшего свободного феодализма тоже? – А. М.), включая немецкий фашизм и казарменный (советский т. е., застеснялись двоемысленные Братья – А. М.) социализм, были последней отчаянной попыткой феодализма отстоять свои позиции, отбросить надвинувшийся капитализм … вернуть старые добрые времена … когда … над всеми – батюшка царь”. Вот так: Октябрьская революция на донацистские деньги немецких рабов – феодальная реакция, попытка вернуть царя-батюшку, свергнутого Февралем. Но что-то пошло не так у большевиков с царем-батюшкой. Старые добрые времена – это перезревший феодализм, давший всем свободу, на которую единым фронтом обрушились коммунисты и самые бешенные антикоммунисты. Но, к счастью “капитализм (или все-таки перезревший феодализм, Братья с шутливой терминологией? – А. М.), уничтожить его там, где он не успел еще окрепнуть”, не удалось и доблестные англо-саксы героически ради свободы перезревшего феодализма разгромили в Сталинградской и Курской битвах (анти?)перезрело-феодальный нацизм, а в холодной войне – и (анти?)поздне-феодальный СССР (не ньювласовцы с ньюбандеровцами и неополицаями же это сделали изнутри, ударом в спину, не беловежские белогвардейцы, не “солдаты Ленина” коммрастриги; Аркадию Натановичу лучше знать).
            И вдруг у Братьев разворот, хотя далеко не на 180 градусов. Дело, все же, оказывается, НЕ ТОЛЬКО в простом разделении обществ и людей, как в сказках, на хорошие и плохие. “Не случайно же (без предчувствий познавай НАУКА непознанную ЗАКОНОМЕРНОСТЬ – А. М.) наиболее жестокие тоталитарные режимы возникли именно в тех странах, где свежи еще были воспоминания о монархии и где ненависть к капитализму – с его беспощадной рациональностью, с его равнодушием ко всему …, с его ужасающими кризисами – была особенно сильны”. Про ненавистный капитализм – почти коммунистическая агитация. И монархия, верно, еще хорошо помнилась в Германии, Австрии и Венгрии (а не обязательно так хорошо – почти во всех странах мира). НО она даже еще была не только в Италии, но и Англии, других странах антигитлеровской коалиции. А в РФ вспомнилась с пиететом даже в конце двадцатого века, когда настало не коммунистическое время Стругацких (тени исчезают в Полдне, но потом опять растут). Дальше три абзаца Стругацкие бестолково описывают неоднозначную историю феодализма, ставшего как-то привычным (стерпится – слюбится) рабам. Но вдруг “Ранний капитализм (или все-таки перезревший феодализм, путаники-Братья с шутливой терминологией? – А. М.) эту устоявшуюся систему разрушал без всякой пощады и вышвыривал вчерашнего раба на улицу, даруя ему полную свободу (! – А. М.) действий (захотел, организовал фабрику и т. д.; но НЕ ЗАХОТЕЛИ ВСЕ РАБЫ стать фабрикантами – А. М.) и оставляя его при этом без каких-либо гарантий (свобода без гарантий богатства, в чем пафос базарной демократии и рыночной экономики, низам бесполезна; этого не понимали Уэллс, Хаксли, Замятин; как итогово и Стругацкие – А. М.) … Это невозможно было вынести! (а тут еще новое “победное шествие научно-технического прогресса” – А. М.). И вчерашний раб восстал. Назад! Назад, в крепостное рабство …”. Фантасмагорическая каша, сваренная из реальной истории. ВЧЕРАШНЕГО УСЛОВНО РАБА, крестьянина-вандейца, подавили сразу, поскольку Революция победила; в Западной Германии два века назад на буксире Франции. И в России черносотенное крестьянство после Февраля значения не имело (только белогвардейское), пролетариат под крыло помещика не рвался, НАОБОРОТ, возглавил ликвидацию крестьянством помещичьего господства. В РАЗВИТОЙ Германии 1933 года ”рабы” ФЕОДАЛИЗМА давно почили даже за Эльбой. Против Великой депрессии и КРАСНОЙ ОПАСНОСТИ в развитой Германии “восстало” давно ПОСЛЕфеодальные мещанство из ТОЖЕ “лавочников” и плюс незрелой части пролетариата (полулюмпенов), не серые феодализма, а коричневые развитого капитализма штурмовики на поводке (мелко)БУРЖУАЗНЫХ Ремов-Рэбов (дон Рэба – похоже на дон Раб) и с похожими перспективами (после НОЧИ ДЛИННЫХ НОЖЕЙ стало ясно “для кого мостили дорогу несчастные лавочники” – тоже для подновленной золоченной сволочи; и коричневых штурмовиков ТОЖЕ кроваво затер, но ТОЖЕ не уничтожил, ЧЕРНЫЙ ОРДЕН СС). А понимания, как в ОТСТАЛОЙ стране, только перешедшей от полностью искорененного ОКТЯБРЕМ феодализма, ЕЩЕ классовые производительные силы ЗАНОВО ВОССОЗДАЛИ неподчиненной стихией номенклатуру, живого божка и т. д. из части ВЧЕРАШНИХ “РАБОВ” (как создали первых эксплуататоров из вчерашних соплеменников УЖЕ классовые производительные силы; или новую знать из первоначально равных христиан, прочих разных еретиков, членов утопических колоний) – этого часто не понимают и обществоведы более грамотные, чем итоговые Братья. А они ведь когда-то писали: “враг не столько вне твоих солдат, сколько внутри их”, славный Арата, при далеко докоммунистическом уровне общества. – Итак “Двадцатый век оказался не веком социалистических революций. Он оказался веком последних арьергардных боев феодализма …”. Такова социологическая ахинея итогового двоемыслия Стругацких, презревших предупреждения Румате: “Не шутите с терминологией (правильнее, с понятиями – А. М.), Антон”. Мне ТРУДНО разбираться в подсознании художественного творчества талантливых Братьев; но вздорность их социологического сознания мне очевидна.
                                                                                                                            *     *     *                     
          Раздел 4. “Чтоб предугадать будущее, надлежит прежде основательно разобраться в прошлом. Святые (т. е. от бога! – А. М.) слова. И такие бесполезные (боговы-то? – А. М.) …”. Стругацкие, занявшиеся стряпней фантасмагорической философии истории – хорошая иллюстрация. – “Ведь нельзя сказать … что не было людей, основательно разобравшихся и в прошлом человечества, и в его настоящем … Прудон, Спенсер, Ле Бон,  де Лавелей, Молинари … (РАЗОБРАВШИЕСЯ, как Лебедь, не Дикий, Рак и Щука, да еще сверх того – А. М.)” … Достоевский писал своих “Бесов” (начинал социалистом; как Аркадий Натанович коммунистом, чтоб потом написать БЕСноватые ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ – А. М.) … В ранних … именно … произведениях Маркс и Энгельс …”. По-последним … Во-1, Братья БЕСсовестно передергивают. Во-2: Стругацкие НЕЛЕПО апеллируют к раннему творчеству Классиков против их зрелого; но именно в отношении Стругацких так поступаю и я (полагаю, что Братья не типично с возрастом деградировали; не в смысле писательского таланта, а в смысле мировоззрения). – “Воистину: умный знает историю, глупый – ее творит (сочиняет? – А.М.)”. Самокритично. – “… нельзя предсказывать будущее – его можно разве что предчувствовать”. Предчувствие – последнее слово в науке; по крайней мере в базисной теории Стругацких.   – “У нас нет по-настоящему (а не по-настоящему? – А.М.) дурных предчувствий … ни гражданской войны (расстрел Дома Советов и другие демрепрессии, это не гражданская война, а бой местного значения  и разные демократические трения – А. М.), ни подлинного хаоса (лиходеи 90х действовали целенаправленно – А. М.), ни семи казней египетских (ничего такого сказочного не было – А. М.)”. Чуйка Братьев не подвела. – “Это … удивительно … страна досталась нам всем … после семидесятилетнего свирепого хозяйничанья перезрелого феодализма (в идеализированном виде сохраненного Братьями даже в Полдне назло Эре Великого Кольца с ее стерильной чистотой) … монстры (однопартийцы Аркадия Стругацкого – А. М.) – без чести, без ума, без совести – продолжают удерживаться у власти …”. Потому нужны скорые путчи и беловежский шарж на Брестский мир Ельцина и прочих политических проституток, коммрасстриг, деланием своих подленьких карьер десятилетия антикоммунистически крепивших АКС. Старший Брат не дожил, младший дожил (но ничего не понял – может, учуял?) до времени, когда самый успешный (как успешный генсек Горбачев, почти как успешный член КПСС Ельцин при перезрелом феодализме) ельцинист Путин огласил и позитивы перезревшего феодализма СССР, использует его научно-технический потенциал и историю для разборок с даже оставшейся Сверхдержавой и другими конкурентами, когда Горбачев и Ельцин (затем и Путин) все более считаются в народе монстрами, а некоторые дожившие коммрастриги и не только начали каяться – что же мы наделали!? – “ … радостное изумление (телячий восторг – А. М.) от того, что так немало оказалось замечательных людей у нас, не раздавленных, не прогнивших, не давших себя не купить, не запугать, не оболванить вконец … не давших себя ПРЕВРАТИТЬ!”. Горбачев, Ельцин, Путин и т. д. (НЕ я и известные мне лично другие марксисты) ДО поры ДАВИЛИ, ГНИЛИ; потом “КУПИЛИ” (прихватизировали – А. М.) богатства, ЗАПУГИВАЮТ и ОБОЛВАНИВАЮТ буржуазной демагогией обывателей, ПРЕВРАТИЛИСЬ из “верных ленинцев” в антикоммунистов (идейных диссидентов времен СССР в элите РФ практически нет). ИТОГОВЫЕ Братья по ИХ понятиям – хорошие дураки или плохие подлецы? Я полагаю – то и другое в какой-то пропорции. 
         Как и в разделе 3, в разделе 4 вторая часть смягчает ярость Стругацких, ОСЛЕПЛЯЮЩУЮ их. “Новые общественные формации прорастают внутри старых … полмира проросло уже корабельным лесом новой формации”. К полуденной формации еще и корабельно-лесная? Но о терминах не спорят – договариваются. Важно, что бывшие приверженцы базисной теории марксизма хотя бы двоемысленно вспомнили о ней, отойдя от истории, в духе сказок, плохих и хороших людей и стран, к истории формаций. Теперь говорить с ними можно на одном языке. – Оттепельные Братья придерживались мнения, что с конца XIX века капитализм уже перезрел, в XX веке начался ранний коммунизм (социализм), который на рубеже тысячелетий сменится собственно коммунизмом, но пока Утренним. Полдень (и Вечер?) коммунизма будет позднее. А капитализму предшествует феодализм, в котором трудно быть богами коммунарам и народникам. Что феодализм был СВЕРГНУТ капитализмом в ходе революций, оттепельные Братья не отрицали. В общем – вполне марксистские представления оттепельных интеллигентов. – Когда в дате 1960 год третья цифра развернулась на пол-оборота, перестроенные Братья уже тоже перевернули свои формационные воззрения. Капитализм, даже уже перезрелый – это еще только перезрелый феодализм. Буржуазные революции капитализм не установили. Но производительные силы развивались, “победное вторжение научно-технического прогресса в косный мир … перезрелого феодализма” создало революционную ситуацию. “И вчерашний раб восстал”, причем тоже реакционно, но более значимо, чем крестьяне-вандейцы на век с лишним раньше, и в отличии от них – без руководства феодалов типа барона Пампы: в спасении феодальной зависимости феодально-зависимые рабы перезрелого феодализма обходились своими аратами, рабами же (монополисты и т. п., юнкеры и т. д.). Это было “последней отчаянной попыткой феодализма отстоять свои позиции, отбросить надвигающийся капитализм (попытка рабов, в отличие от гораздо более ранних попыток феодалов времен Робеспьера – А. М.) …”, что в давно прошедшей через буржуазные революции очень развитой Германии после промышленного переворота (индустриализации), что в России только-только после буржуазной революции (и до индустриализации). Но перезрелый феодализм – это одновременно и ранний, зрелый и перезрелый капитализм. Капиталистическая сторона такой двоемысленной реальности разгромила свою сторону феодальную – и “полмира проросло корабельным лесом новой формации”. Новая формация – это, надо понимать капиталистическая сторона двоемысленной реальности без ее стороны перезрелофеодальной и, может быть, как-то конвергентная с ИТОГОВЫМ Полуденным строем. Т. е. получилась вместо Утреннего коммунизма корабельно-лесная формация по новейшей терминологии. Таковы формационные представления перестроившихся Стругацких. – Тотальный плюрализм дозволяет и мне высказать свое мнение, хоть и не по-Братски массировано в дем-СМИ… Марксизм, как любая наука, не мог возникнуть разом как каноническая истина. Классики марксизма правильно поняли смену капиталистической формации коммунистической, но неправильно определили ступень современного им капитализма. При них даже в развитых странах была середина капиталистической формации, а они предполагали канун коммунизма, потому работали на Революцию. С тем – их драма. По ОСНОВАМ марксизма новую формацию устанавливают новые общественные силы, возникающие в конце старой формации при перерастании ее новыми производительными силами, которые и задают новые общественные силы. Приняв середину капитализма за его финал, Классики приняли экономические кризисы за симптом перерастания производительными силами производственных отношений, а КЛАССИЧЕСКИЙ пролетариат  СЕРЕДИНЫ формации – за ее финального могильщика. С тем концепция пролетарской революции с диктатурой пролетариата и пр. Историческое соседство капитализма и коммунизма, потому особая близость пролетариев к коммунарам и вообще какие-то потенции перехода от финала классового строя к послеклассовому, большие, чем от любого докапитализма, задали, возможность, хотя малую, опережающего перехода к коммунизму субъектно. Классики марксизма рассчитывали и на перманентный ПЕРЕХОД отсталых стран на буксире (не обязательно исходно тянущем, но обязательно тянущем не слишком поздно) Революции стран развитых, которую прогнозировали каким-то рубежом XIX-XX века.  XX век стал практической проверкой Базисной теории. Оказалось, что коммунистической революции в развитых странах так и нет век после Классиков. Но оказалось, что марксистская ранняя наука все же настолько совершенна, что впервые в истории выступления угнетенных (злобных рабов по Стругацким) смогли одержать военно-политические и не только победы над угнетателями, причем в странах, где капитализм не самый развитый (а в развитой Европе буржуазия, напуганная красной опасностью, ПОСТАВИЛА у власти наиболее отпетую, маргинальную часть общественных сил капитализма; Гитлер не монополист, но за Гитлером стояли монополии). В очень нетипичных условиях России и при наличии Гения-марксиста свершился Октябрь. Но социал-демократия передового Запада (с отлаженным уже капитализмом) без марксистов-гениев после Энгельса на ОПЕРЕЖАЮЩУЮ революцию оказалась не способна. Естество середины формации преодолело попытки ее субъектного преодоления. СССР НЕЧАЯННО оказался в исторической ловушке прокоммунистического развития без Буксира хотя бы докоммунистических развитых стран, а Запад сильно испугался Красной опасности. Сразу после Ленина волны отсталости страны начала гасить коммунистический ветер Октября, но десятилетия этот ветер еще как-то веял, проявляясь и в некоторых позитивах даже реального социализма, пока в 90е контрреволюция не привела общественный строй в полное соответствие со все еще производительными силами капитализма. А капитализм теперь при всяком своем существенном кризисе хватался за любую реакцию (вплоть до феодальной в виде строя отсталых стран или традиций в развитых). Фашизм возник в Италии после ее Пирровой победы в Первой мировой. Самая оголтелая форма антикоммунистической реакции – нацизм в условиях системного кризиса классического капитализма 30х-40х годов. Самая оголтелая буржуазная реакция 30х-40х годов была разгромлена при решающей роли еще как-то социалистического Советского Союза. В развитых капиталистических странах установился поздний капитализм (“социальный”, как поздний рабовладельческий строй с рабами, наделенными пекулием, как поздний феодализм без крепостничества; тоже последняя ЕСТЕСТВЕННАЯ ступенька перед следующей формацией). А СССР продолжал стихийную эволюцию (в которую слепо втянулись и братья Стругацкие) к капитализму, завершившуюся братанием большинства бывших соцбюрократов и прежде гонимых ими (полу)диссидентов. Теперь все люди (представители разных классов) – братья, не только Стругацкие.      
                                                                                                                               *     *     *
          Раздел 5. Подведение итогов. “Идея коммунизма не только переживает кризис – она просто рухнула … Само слово сделалось бранным …”, хотя СООТВЕТСТВЕННО браниться можно без налегания на ЭТО слово, как делают Братья в разобранном тексте. – “Однако же коммунизм – это общественный строй, при котором свобода каждого есть непременное условие свободы всех …” и далее рецидив марксистской стороны двоемыслия Братьев. – “Об этом мире люди мечтают с незапамятных времен. И Маркс с Энгельсом мечтали о нем же. Они только ошиблись в средствах”, поскольку лишь гении (как ошибавшиеся Аристотель, Коперник, Эйнштейн и пр.), а не безошибочные боги (как Стругацкие). Соответствующие мечты людей в давние времена схожи с Будущим примерно так же, как мечты о ковре-самолете с современными авиалайнерами, а деятельность Маркса, Энгельса и Ленина по реализацию Мечты – с практикой создания первых образцов авиации. В ней неизбежно было много НЕ предвиденных ошибок, НЕдовольных участников, НЕ запланировано гибли люди. – “… практики, которые устремились ко все той же цели вслед за классиками, продемонстрировали (ПОЧЕМУ? – А.М.) такие методы, что теперь и сама цель смотрится не привлекательней городской бойни. А новой цели пока никто еще не предложил … Куда ж нам плыть?”. К общественному строю, при котором свобода каждого есть непременное условие свободы всех и т. д., к начальным Утру, Полдню и далее к ЭРЕ ВЕЛИКОГО КОЛЬЦА? Или “все чудеса будущего свелись для нас к витрине” общества потребления со слегом и пр. финального классового общества позднего капитализма? Или надо смиренно поджидать какого-то совсем другого будущего вплоть до люденского, странного Странников и т. п.? – “… из самых общих (мещанских или марксистских; еще каких? – А. М.) соображений ясно (! – А. М.), что … (общество потребления позднего капитализма – А. М.) … не может быть венцом исторического процесса … венцом истории не может считаться то, что существует сегодня (в США и других самых развитых странах – А. М.) … впереди  нас ждет (! – А. М.) что-то еще …”. Т. е. славный сытый капитализм ДОЛЖЕН смениться более совершенным строем. “Так что же?” именно ждет нас. Приняв антикоммунистическое Настоящее, Братья двоемысленно не приемлют любое капиталистическое Будущее. Три десятилетия прошло, а они по-прежнему в метаниях, как Сергей Кондратьев и более того Иван Жилин времен Утреннего коммунизма, еще больше Саул и особенно Антон-Румата в XXII веке, смутно герои последующих натуралистических фантасмагорий. Потому абсолютно неясен венец истории. “Вот так думаешь, думаешь, думаешь, думаешь – и в конце концов выдумываешь порох”, печалился Румата. Потому “… Будущее – это Страна Несбывшихся Снов”, в принципе не прогнозируемая никакой наукой, итоговой базисной теорией Братьев в том числе, не способной объяснить даже настоящее. – “Почему началась Перестройка?” Мой скучный ответ, с позиций Базисной теории, на художественные изыски Братьев: капиталистические производительные силы привели в соответствие с собой общественные отношения, в том числе довели до конца эволюцию Стругацких. – “Почему … невозможно общество, лишенное свободы слова … но вполне материально изобильное …?”. Потому, что производительные силы, обеспечивающие материальное изобилие ДЛЯ ВСЕХ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ, требуют строя более совершенного, чем любой прежний строй: в том числе капитализм с его формальной полной свободой слова (орать можно все) при ПОЛНОЙ возможности ДОНЕСТИ слово до общественности ТОЛЬКО для владельцев заводов, ГАЗЕТ, пароходов; и надрывный прокоммунистический строй XX века без Буксира на базе отсталых производительных сил капитализма, стихийно требующих всего капиталистического (эволюции Братьев, в том числе) и в изматывающей борьбе со странами капитализма с их более развитыми производительными силами и опирающимися на потенциал Третьего мира. Я не нахваливаю реальный социализм, мне больно от его негативов и срыва, но я понимаю свержение капитализма в Октябре  (как любое выступление угнетенных), не имею претензий за ненамеренный срыв этого рывка коммунизму людьми, не богами, ненавижу циничных коммрастриг, презираю двоемыслие по означенным темам. – “И наконец – куда же нам плыть? …”. Приплыли, Братья … Дождались своего двоемысленно желанного капитализма и растеряно тоскуют. Двоемыслие проклятое. ТРУДНО БЫТЬ – “… мы не знаем таких ответов, которые удовлетворили бы нас вполне …”; вопросы без ответов. Легких ответов не может быть в принципе, с позиций базисной эклектики Стругацких – в принципе никаких ответов, кроме ворчливого принятия того, что есть (по отрывочным сведениям, смею думать, что ДОЖИВШИЙ младший Брат ОТВЕТИЛ именно так). – “Две трети жизни мы думаем о будущем – сначала … описывали то, что стояло перед мысленным взором, потом пытались будущее вычислять (научно? – А. М.), а теперь вот уповаем на предчувствие (докатились – А. М.)”, мистику – зафиксировали печальный финал своей эволюции интеллигентные Стругацкие. “Такие дела. 10. 10. 1990”. До ельцинских путчей порядка года. Самые близкие единомышленники Стругацких тоже по-мещански тоже еще растеряны, но тоже уже ГОТОВЫ, ХОТЯТ принять Второе нашествие капитализма. Их эволюция, при посильной активности Братьев, подошла к концу, к КОНТРРЕВОЛЮЦИИ.
                                                                                  *     *     *
          Аркадий Натанович умер, не успев в полной мере вкусить от конечной цели своей эволюции. Борис Натанович успел. Он, насколько могу судить, вполне вписался в действительную альтернативу своему утопическому Утреннему коммунизму, фактически ставшему для него антиутопией. Книги Стругацких советского времени выгодно выходят массовыми тиражами (даже проклятая СТРАНА БАГРОВЫХ ТУЧ), книги одного младшего брата – вполне в духе времени антисоветского. Как-то Борис Стругацкий печатно выразил мысль (по памяти суть моими словами), что при капитализме может врать одно издание, даже многие, но не все. Что издания находятся в руках богатых, а практически все (Энгельс и т. д. – мало значимые исключения, подтверждающие правило) богатые конкуренты спаяны классовым интересом, их свободные издания соответственно – теперь выше понимания завершившего эволюцию Бориса Натановича. Теперь он с пониманием относится и к слегу, не как в пафосных ХИЩНЫХ ВЕЩАХ. “А потом выступит доктор Опир и заявит, что … слег способствует ясности мышления …” и т. д., поразительно предсказал (вместе с братом) себя, перестроившегося, Борис Натанович, реабилитировавший Римайера и Пека. ККП: “Ведь человек в этом мире (капитализме – А. М.) свободен. Хочешь – обжирайся (до диабета и гипертонии на радость близким – А. М.) и напивайся (до уголовщины или суицида – А. М.); хочешь – развлекай себя …” слегом, смертельно опасной ЗАРАЗОЙ (см. мысленную полемику Жилина с Римейером). Полностью поменявший идейную и нравственную ориентацию Борис Стругацкий встал плечом к плечу с гнусными Опирами, деградировавшими Римейерами и Пеками, против Жилиных, Марий, Оскаров своей молодости, еще когда свободою горим, пока сердца для ЧЕСТИ живы. По отрывочной информации о нем – все остальное в том же духе. Хотелось бы надеяться, что эволюция Аркадия Натановича не зашла бы так далеко, что брат даже восстал бы на брата (или старший удержал бы младшего). Но исключительно единое творчество Братьев всю жизнь, их совместные пакостные итоговые ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ и планируемый БЕЛЫЙ ФЕРЗЬ делают предположение крайне маловероятном. И потом выступил Леонид Филиппов (ОСБС), заявив, что в АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ “”Как закалялась сталь” … ни слова правды”, вся правда священного писания (естественно, требующая постоянной правки в соответствии с меняющимся обществом, научными открытиями) в ГРАДЕ (зашифрованной автобиографии Братьев) и т. п.. Сталь Не закалялась, но ржавела. Потому нацистов разгромили англо-саксы (и советский фронт держали монголы, нанятые англичанами), в космос первыми вышли США и т. д. А Стругацкие, соответственно, были ржавыми изначально, но не сразу сообразили.  
            Итак, Борис Стругацкий заявил, что он с пониманием, как доктор Опир, итогово относится к слегачам, после того, как стал без двоемыслия приверженцем либерального единомыслия (согласно которому если Человек РАЗУМНЫЙ разовьет свои научно-технические возможности до возможности отрастить у себя хвост и шерсть, то его полное интеллигентное право стать бандерлогом и скакать по деревьям назло москалям и пр.; и ни один Иван Жилин или иной коммуняка не смеет вякать против такого сверхкинизма, суперхиппизма, наивысшего флоризма наисвободнейшей от человеческих норм нелюди, может, уже, людена). Страна Дураков, КРЫС, которые давят на рычаг – с пафосом назидали Братья-шестидесятники. Страна Хороших Людей – посчитал за себя и за брата меньшой, перестроившийся, как Пек, как Римайер (зачищали уже ТОГДА, как ранее Юрковского и Крутикова, от новых соратников Ивана, подталкивая его опять на бегство, Братья), как чуть не посчитал чуть не перестроившийся Жилин (но и он как-то перестроился, для начала лишь как начально Братья). Мерзость. “Как это оказалось просто – вернуть вас в первобытное состояние, поставить вас на четвереньки …”, успел возмутиться Юрковский до того, как Братья его прикончили и испачкали, как младший прямо заявил, что свободный человек при демократии капитализма имеет полное право встать на четвереньки! Да здравствует “модель Человека (с большой буквы, согласно Выбегалло и Борису Натановичу, итогово с братом или без – А. М.), вполне удовлетворенного”. Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому. Но трудно быть богом, локальное бытие ломает многих, мещан в первую очередь – даже интеллигентных. “Я мог бы сказать тебе еще много, слегач … Но … Я скажу тебе только одно: если во имя идеала человеку приходится делать (и говорить – А. М.) подлости, то цена этому идеалу – дерьмо …”. Надо сказать, что в ВОПРОСАХ И ОТВЕТАХ Братья двоемысленно еще признают, что самый наилучший капитализм с Человеком удовлетворенным – не идеал (и цена ему – дерьмо, как и дела, слова в его пользу?).
           Когда-то я мучился не хуже Руматы другим вопросом – как относиться к антисоветчикам из числа участников Войны, разным былым кумирам. перестроившихся в капстройку? Помог мне найти ответ Даниил Гранин. На какой-то телетусовке он, широко улыбаясь (радостно на душе, весело на душе), сказал, что он молодой себе нынешнему руки бы не подал (потому ему так радостно, весело!). А ведь Стругацкие 1960 года и года 1990 различаются не меньше, чем различаются умница, космонавт Михаил Иванович Крутиков и его внешняя копия брат Аба, дурак и лавочник. Я не знаю, подали бы Стругацкие-шестидесятники руки Стругацким-девяностникам – я бы счел за честь обменяться рукопожатиями с первыми и не подал бы руки распоследним. Я не выбросил ИДУ НА ГРОЗУ еще молодого Гранина. А ССТ Стругацких стоит у меня на главной полке стеллажа с фантастикой, рядом с собраниями сочинений Ивана Ефремова и Владислава Крапивина. Пока статус не меняю. Потом видно будет. Перечитываю произведения оттепельного цикла Братьев, почитываю иногда некоторые произведения цикла застойного. Отягощенный злом соответствующий опус цикла капстроечного осилил полтора раза (из них один раз – к настоящей статье).
           Проведу традиционное сравнение Стругацких и Ефремова. СФОРМИРОВАВШИЙСЯ Иван Антонович был выше меняющейся эпохи, шел через нее, не сходя со своего ТРУДНОГО для не бога Лезвия Бритвы. С первых рассказов времен Войны по ТАИС АФИНСУЮ он – шестидесятник (особо популярный у лиходеев 90х ЧАС БЫКА – ОТТЕПЕЛЬНЫЙ памфлет именем ИДЕАЛА против ЛЖЕ-социализма; Стругацкие ОДНОВРЕМЕННО от ИДЕАЛА застойно отказались; или, иначе, идеал поменяли, правда, бесхребетно, двоемысленно). Творчество его развивалось, но не меняло вектора развития. Братья по завихрению общественных перемен сменили направление с почти ефремовского Оттепели на вызывающе булгаковское Капстройки. Ефремов даже в далеком прошлом искал позитивы, моменты, зародыши Светлого Будущего, Грядущего Человека, идеал коммунизма видел стерильно чистым (почти: были Пур Хисс, Бен Лот и прочие исключения, подтверждающие правило) от несовершенства настоящего, не сермяжно грязным и жарким. Стругацкие в оттепельном цикле еще демонстративно представляют несколько идеализированных (в духе соцреализма) своих современников в окружении науки и техники Будущего, позднее разбавляя их уже двоемыслием, в фантасмагорических формах опутывая их грязью и потом Темного Прошлого. 
           Я считаю, что постмодернизм – итоговая ОПУСТОШЕННОСТЬ буржуазного сознания ФИНАЛЬНОГО капитализма (вроде опустошенности феодального сознания Галантного века). Я и некоторые верные поклонники Стругацких считаем итоговое мировоззрение Братьев постмодернизмом (с его не объяснениями, двоемыслием, надрывами, скользящими улыбками и пр.). Верные поклонники Стругацких должны гордиться, что Братья по эту сторону от железного занавеса своим умом сэволюционировали до сверхдекаденса самых развитых стран капитплизма. Я считаю постмодернизм симптомом финального гниения Формации, и с тем автономную эволюцию Стругацких – их гниением в СССР очень своеобразным, причем талантливым (а минус на плюс – минус; и чем больше модули сомножителей, тем больше модуль минусового произведения). 
                                                                            ВООБЩЕ
           Первобытное общество порядка миллиона лет развивалось совершенно стихийно и людьми не понимаемо. Естественное развитие классового общества как-то освещалось обществознанием и слегка подправлялось искусственно политической надстройкой. Не сомневаюсь, что общество, как любая форма материи, будет понято достаточно научно, чтоб его естество можно было бы очень сознательно изменять в интересах людей – как давно природу, в том числе природу больного человека, инвалида и пр. Считаю, такова будет атрибутика коммунизма. Но научное преобразование любой части природы не возникало разом, в тех или иных мерах и формах шло через первые блины комом. И научному формированию коммунистического общества предшествовал итогово неудачный опережающий естество рывок к коммунизму с позиций Базисной теории НАЧАЛЬНОГО марксизма.
           Все предыдущее развитие общество было жестко конфликтным, очень часто жестоким. В классовом обществе это особенно конфликты угнетенных и угнетающих классов, жестокости классов революционных и контрреволюционных. Те конфликты и жестокости не придумывались извне прогрессорами, Странниками, не провоцировались местными выродками, маньяками, а являлись органической частью несовершенного, постбиологического, исторически полузверского общества, возникали и существовали стихийно. Но соответствующая стихия человеками, даже недостаточно разумными, неизбежно как-то осмысливалась, оформлялась идеологически. Тысячи лет существовали идеологии угнетателей (злобных рабов, двуногих скотов, надо держать в строгости и т. п.) и угнетенных (ужо!), реакционеров (все хорошо, прекрасная маркиза, ничего не надо менять) и революционеров (отречемся от старого мира!). Между антагонистами всегда существовали примиренцы (ребята, давайте жить дружно), фактически работающие на сильнейшие стороны. Периодически вспыхивали внутриформационные классовые войны, объективное назначение которых не уничтожение конкретного общества, а какое-то регулирование его общественных отношений; и межформационные революции – смены общественных отношений. Ни первые, ни вторые не задумывались академически в башнях из слоновой кости с планируемыми жертвами и результатами, не задумывались как общественные экскременты из любопытства – они реализовались потому, что естественно не могли не реализоваться по стихийным законам общества, в том числе закона идеологического оформления общественных явлений. Никакой мудрец, никакой решительный политик не мог вырвать общество из рамок его естественного развития, сам лишь реализовывал более или менее вероятное в рамках необходимого. Умнейший Аристотель просто оправдывал рабство. А если бы каким-то чудом спартаковцам удалось разгромить рабовладельческий Рим – будущие рабовладельцы раньше или позже появились бы из части “солдат Спартака” или их потомков. Другие стали бы мелкими свободными, кто-то и рабами, самых идейных репрессировали бы вчерашние соратники. В любом случае феодальной революции в середине рабовладельческой формации спартаковцы бы не совершили. А если бы они варварски вообще стерли римскую цивилизацию с лица Земли – рабовладельческий строй на месте Рима возник бы ОПЯТЬ, но ПОЗДНЕЕ. Подобное понимание достаточно четко проводится с позиций Базисной теории в ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ. Фантастическим Руматам, реальным народникам и т. д. в классовых формациях естественно оставалось только либо с равнодушием или любопытством богов созерцать ужасы несовершенного общества, либо спринтерски срываться на нестандартные человеческие поступки (еще сходить с ума или куда-то бежать из нестерпимого общества). Или заинтересовано, мещански встраиваться в общество. Марксизм уже позволил нечто большее, но пока еще первым блином.
          Последняя классовая формация – естественно самая совершенная из таковых. Поздний этап капитализма в чем-то предвосхищает коммунизм (как поздний рабовладельческий строй поздней Римской империи с рабами, посаженными на пикулей, предвосхищал феодализм; как поздний феодализм без крепостных с XV века в Западной Европе, в России с 1861 года предвосхищал капитализм). Для капитализма характерна социалистическая идеология, проповедующая мирное совершенствование строя в рамках формации. Но ЕСТЕСТВЕННО имел место и боевой антикапитализм в идеологии и практике: луддиты, бабувисты, чартисты, лассальянцы, Парижская коммуна, анархисты и пр. И в капитализме наметился переход от почти стихийного развития общества к его сознательному, субъектному изменению – возник марксизм. Прежде основу развития общества составляли стихийный рост производительных сил (средств познания и преобразования природы), стихийно задающий изменение производственных отношений (эволюционное внутри формаций, революционное – при их смене). Теперь зародилось субъектное изменение стихии общества с ростом средств познания и преобразования общества. Уже при Марксе и Энгельсе социал-демократия переросла типичную идеологию буржуазного социализма, практику тред-юнионизма. Но ОПЕРЕЖАЮЩУЮ революцию задолго до коммунизма социал-демократия без Маркса и Энгельса не осилила, в конце концов съехала к естеству буржуазного социализма.
          Российские марксисты во главе с Третьим классиком учли опыт социал-демократии, создали партию нового типа, умело возглавившую малочисленный, но стихийно боевой пролетариат России. С тем при особой ситуации в Стране (только установившийся Революцией 5 года и Февралем ранний капитализм, пронизанный элементами капитализма развитого; надрывное участие отсталой России в Первой мировой войне самых развитых стран; социально-экономическая, этническая, природная неоднородность самой большой страны; и пр.) и наличии сильного субъектного фактора произошло самое масштабное и самое удачное в истории до коммунизма выступление угнетенных – субъектный Октябрь в русле естественного послевоенного мирового революционного подъема. Он преломил и достижения марксизма (прежде всего победа ВОЗМОЖНОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ революции даже в отсталой стране и без Буксира), и его недостатки (прежде всего неверные расчеты на уже НЕОБХОДИМУЮ КОММУНИСТИЧЕСКУЮ революцию в развитых странах, Буксир если не упреждающий для отсталой страны, то скорый). Социалистическая РЕВОЛЮЦИЯ победила, но – неожиданно встала проблема социалистической ЭВОЛЮЦИИ до коммунизма БЕЗ его буксира, на базе капиталистических производительных сил, НЕУМОЛИМО требующих капиталистических производственных отношений и пр. Уровня субъектного фактора для преодоления этого стихийного естества без Ленина не хватило. И все же вопреки карканьям как бы марксистов социализм существовал десятки лет, имея и немалые позитивы (см. ранних Стругацких и др.) против более мощного капиталистического мира во главе с более развитыми странами (и для буржуазных демократий сталинизм был предпочтительней буржуазного нацизма). Но итог рывка к коммунизму XX века оказался печальным (не абсолютно). Ключевую роль имели процессы в СССР.
            Особая ситуация социалистической революции задала импульс, как-то сохраняющийся до 90х годов. Социализм 20х годов в крайне отсталой стране был крайне несовершенным, без Буксира неожиданным, потому мучительно ТРУДНЫМ (без бога), поисковым – но прокоммунистическим, с еще большевистским субъектом развития. Однако еще при Ленине негативы отсталой страны (бюрократизация и т. д.) вполне проявлялись. После смерти Ленина стихия сразу перевесила над субъектным фактором (как в социал-демократии сразу после смерти Энгельса). Негативы сливались в прокапиталистический социальный уклад, который в 30е годы одержал кровавую победу. Прокоммунистический примитивный социализм сменился отлаженным еще социализмом уже прокапиталистическим, способ существования которого – имитация (достаточно истовая) социализма прокоммунистического. Господствующей силой стала соцбюрократия (с элитной номенклатурой и генеральным бюрократом во главе ее), после своей полной победы отбросившая ставший ей уже не нужным жесткий (ТРУДНО искоренять, точнее искажать, ленинизм) сталинский режим, сменившийся режимом реставрации (такой же формальной, как реставрации феодализма в Англии с 1660 года и во Франции с 1815) прокоммунистического социализма (Оттепель). Хрущевская случайность придала режиму реставрации необязательно радикальный вид (способствующий взлету фантастики и пр.). После нужного бюрократии гашения инерции жесткой сталинщины режим реставрации раннего социализма (“возвращение к ленинским нормам” и т. д.) был бюрократией “славно” ТОЖЕ прекращен. И с 1964 года бюрократия начала спокойно эволюционировать к капитализму. А с ней и весь социализм, его интеллигенция, в фантастических формах Стругацкие и т. д. Процесс был сложный, противоречивый. Пока бюрократия в массе не догнила до капстройки, существовала имитацией движения к коммунизму, она придерживала опережающие подвижки к капитализму – стиляг, застойных Стругацких и т. д. Но стилягами были больше дети бюрократов, а редакторы, зарубив смутные искания Братьев, перепечатывали (также КГБшники и пр.) их и распространяли среди СВОИХ (а те – дальше). Когда же соцбюрократия в массе дозрела до капстройки, она безжалостно (вплоть до расстрела Верховного Совета, но без террора масштабов 30х годов – ОСНОВНОЕ БЫЛО СДЕЛАНО УЖЕ ТОГДА) оттерла своих неперспективных соратников, ужала идейных марксистов – и слилась в страстных объятиях с (полу)диссидентами (Стругацкими в том числе) на общей основе принятия капитализма (со слегами, Опирами, выбегалловским идеалом Человека удовлетворенного и т. д.), вместе с ними дружно и с праведным видом шельмуя СВОИ советские прошлое (СВОЮ АКС пр.), творчество (СВОИХ Ивана Жилина, Румату, Максима Каммерера и др.).
         У Стругацких сначала был оттепельный ТЕЗИС (научная фантастика советского типа), потом отрицающий АНТИТЕЗИС (иррационально-сатирический), затем застойный СИНТЕЗ (НАУЧНАЯ фантастика скорее уэлссовского образца) и, наконец, капстроечное АБСОЛЮТНОЕ, т. с., СНЯТИЕ (фантастика булгаковского типа и перечеркивание всей предыдущей Братской). Публицистика Стругацких опосредственно преломляет их художественную эволюцию, завершившись капстроечными ВОПРОСАМИ БЕЗ ОТВЕТОВ (еще как-то двоемысленными) и единомысленно буржуазными откровениями младшего Брата после смерти старшего и победы контрреволюции. Братья выразили, отчасти талантливо оформили и направили, эволюцию и контрреволюцию многих бывших советских людей, в основе которых (эволюции и контрреволюции) лежало стихийное приведение в соответствие с капиталистическими производительными силами опережающих их производственных отношений, сознания и пр., в скрытых формах еще с 30х годов.