ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ И ПОЛИТИКА
статьи Александра Магдушевского
Поиск на сайте
 |
 |
||
К Дискусии Новая М. И. Воейкова и Г. С. Бискэ в АЛЬТЕРНАТИВАХ 117 (2)К ДИСКУССИИ М. И. ВОЕЙКОВА И Г. С. БИСКЕ в АЛЬТЕРНАТИВАХ 117 (2)(разбор взглядов Воейкова) “Введение” “В современной общественной науке (марксистской, буржуазной, надклассовой? – А. М.) нет четкого представления об экономическом строе советской и постсоветской России. Этот строй один и тот же в своей сущности или разный?” задает вопрос “критический марксист”. “… известно немало капиталистических стран, где в той или иной мере используются элементы экономического планирования … В период войны во многих европейских странах существовало почти директивное народнохозяйственное планирование. С другой стороны, нельзя … утверждать, что советская экономика была совершенно безрыночной …”. В капиталистических странах элементы планирования – момент рыночной экономики; в социалистических странах рынок – момент экономики плановой (даже нэпманы вынужденно играли по правилам, установленных диктатурой пролетариата). В СССР и т. д. директивное планирование – не только в чрезвычайных условиях войн, а общая норма. Сильные элементы рыночной экономики имелись в рабовладельческом обществе, элементы планирования тоже были и до капитализма. “… развитие производительных сил … вызывает соответствующие изменения производственных … отношений … Общество “ не может перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами (Маркс – А. М.)””. Такова стихия действия объективного закона, волюнтаристскими декретами не отменяемая. Но специфика человечества, Человека – искусственное преодоление стихии действия естественных законов. Искусственные вещества, ракеты и пр. – не результат стихийного действия объективных законов в течение миллиардов лет. Сам Воейков в Альтернативах 99 (с. 186) заявил, что “… будущее общество может преодолеть экономическую детерминированность общественного развития”. Но такое будущее приходится готовить заранее, в том числе его “первыми блинами”, которые часто комом. “Эти классические положения марксизма никто из советских обществоведов … не оспаривал”. Неточность. Они не оспаривались в курсах истмата. Но в курсах истории КПСС и научного коммунизма оспаривались ссылки на эти классические положения марксизма со стороны центристов, критикуемых за “экономический материализм”, игнорирование диалектики, недооценки субъективного (буквально – не объективного; потому дальше – субъектного) фактора. А классическим положением Классиков была и уверенность, что в самых развитых странах на каком-то рубеже XIX-XX века развитие производительных сил, перерастающих капитализм, вызывает соответствующие изменения в производственных отношениях развитых стран, Буксир – тянущий, но сначала допустимо и толкающий, для стран отсталых. Большевики действовали соответственно, начали ожидавшуюся Мировую революцию субъектным свержением буржуазии в отдельно взятой отсталой стране. Но Классики во многом ошиблись, что затирает Воейков в своей “башне из слоновой кости” через век после Классиков. А вот большевики еще при Ленине должны были, надо понимать, быстренько осознать ошибку и либо странно восстанавливать свергнутый капитализм сами, либо отдать себя на вырезание озверевшим белогвардейцам. Не “советские обществоведы”, а Классик в работе “О нашей революции” (ОЧЕНЬ важной, потому Воейков благоразумно игнорируемой) ИТОГОВО в наследии Классиков писал: “Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры … то почему нельзя начать с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня …”, субъектно преодолеть стихию экономической детерминированности общественного развития не в каком-то далеком будущем. Пройдясь критически по “марксизму-ленинизму” СССР, объявив его своеобразной религией, Воейков, который, по его логике, долго был жрецом этой религии, дальше пишет: “Но всегда оставалась потребность научного (марксистского – А. М.) объяснения феномена СССР … и сегодня эта потребность получила некоторый шанс на свою реализацию”. Наконец-то! Не зря старались Горбачев, Ельцин, Путин и прочие неоантимарксисты для получения этого шанса. Но! “Многие современные обществоведы (чем кумушек считать, трудиться … А. М.) стали вообще подвергать сомнению всякие марксистские построения … Так родилась концепция России как особой цивилизации (например, очень своеобразного капитализма? – А. М.)…” “Хорошо (замечательно! – А.М.), не надо марксизма, это сейчас не модно (аргумент! – А. М.)”. А плевать на буржуазную моду Воейков не желает. Он апеллирует к не марксистам Милюкову и Бердяеву и этим маневром, согласно моде, доказывает марксистскую банальность, что “… все страны проходят естественно примерно одни и те же этапы исторического развития … и социальная наука едина – что для Запада, что для Востока ” (буржуазная, марксистская, надклассовая?). “Просто не надо путать и принимать на веру всяческие названия, которые по тем или иным причинам давали и дают общественному устройству страны различные политические лидеры ”. Из-за названий сражались на смерть белые и красные за буржуазную власть для себя, фашисты и коммунисты разных стран тоже, спорили Марксистская и Демократическая платформы и т. д. – даже “критические марксисты” между собой? “А … в России многие политические или национальные лидеры … не отличались глубоким умом …”. О присутствующих, к счастью, не говорят? Или присутствующие, к счастью, не лидеры? “… распад СССР еще не означает и не может означать распад социального строя страны”. Т. е. распад надстройки – это одно, распад базиса – совершенно другое? “И. В. Сталин этот строй назвал социализмом ... Чтобы разобраться с этим вопросом – что же означает распад СССР – надо прежде всего усомниться в правоте Сталина … Для этого полезно начать с анализа развития капитализма в России еще XIX века …”. Развитие производительных сил стихийно вызывает соответствующие изменения производственных отношений – уел ранее оппонентов Воейков азами марксизма. В отсталой России на века позднее, чем в Англии, было изжито крепостничество; потом тоже позднее произошла буржуазная революция; режим Столыпина, как Кромвеля, закрепил победу раннего капитализма; Распутинщина тоже “реставрировала феодализм” в интересах уже не революционной буржуазии и Февраль тоже “славно” поставил точку в переходе от позднего феодализма к раннему капитализму. Жить да радоваться согласно уровню производительных сил. Но большевики зачем-то развернули Февраль в Октябрь в духе концепции перманентной революции Классиков. “… марксистски настроенные интеллектуалы … М. И. Туган-Барановский, П. Б. Струве, С. Н. Булгаков …” обозначил своих соратников легально-марксистски настроенный интеллектуал Воейков. “Но … случилась (какого-то рожна свалилась на несчастную Россию? – А. М.) революция …”, Февральская, перманентно развернутая большевиками в Октябрьскую “… где Ленин провозгласил курс на построение социалистического общества” в плане прогнозов Маркса и Энгельса Мировой революции на буксире Западных стран. Но центрист начинает лукавить: “… почему Россия дозрела до социалистической революции … а европейские страны … еще не дозрели?”. На словах ортодокс, Воейков адресует свое ехидство больше Сталину, а не Классикам, которые считали, что европейские страны дозрели, чтоб стать Буксиром для России, которые допускали, что Мировая революция может НАЧАТЬСЯ в отсталой России. Но Классики – это святое; их ошибки вали на серого. “… надо опять возвращаться к работе В. Ильина “Развитие капитализма в России” (1899 г.), где доказывается необходимость капиталистической стадии развития России и сравнить ее с работой В. И. Ленина “Очередные задачи Советской власти” (1918 г.), где излагались уже практические меры непосредственного строительства социализма. Кто же из них прав?” – Ильин ИЛИ Ленин, такие разные совершено и с интервалом двух десятков развития капитализма в России? Проблема. “Октябрьский этап русской революции … явился завершающим этапом единой Русской революции”. Предлагаю уточнение … После Октября этапами перманентной революции были революционная Гражданская война, закрепляющий ленинский НЭП и реставрация капитализма НЭПом бухаринско-сталинским, “славно” пресеченная в году 1928. “… Октябрьский этап был весьма своеобразен”, своеобразие его заключалось в “… ПЕРЕХОДЕ от первого этапа революции, давшего власть буржуазии … КО ВТОРОМУ ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства (Ленин – А. М.) …” , т. е. в установлении диктатуры пролетариата. “… этап был проведен, возглавлен марксистской партией. Целью последней было создание социалистического общества”, а не капитализма СССР по Воейкову. “Эта коллизия и внесла много путаницы в дальнейшее развитие российского общества …”. Итак, коллизия по Воейкову … “Невозможно понять действия Ленина, отделяя его от марксизма. Однако марксизм, как известно, считал, что социалистическая революция может произойти только в странах высокоразвитого капитализма”. Как известно (не Воейкову?), ВСЕ Классики придерживались концепции перманентной революции в отсталых странах, полагали назрелость коммунизма в тогдашних высокоразвитых странах, Буксира для отсталых в Мировой революции, возможность начала Мировой революции в отсталой России. Невозможно отделять Ленина от тогдашнего объективного уровня марксизма. Коллизия в том, что недоработки начального марксизма не позволяли верно указать сроки естественно назревшей коммунистической революции в высокоразвитых странах, но его достижения позволяли впервые в истории свергнуть эксплуататорский строй в отсталой стране субъектно даже без Буксира. Коллизия лично Воейкова в том, что он, претендуя на ортодоксальность в отношении марксизма Классиков, больше затирает их ошибки, больше списывая последствия этих ошибок на не Классиков. Мораль ВВЕДЕНИЯ: “Поэтому социально-экономический строй, который возник в России после революции 1917 г., мог быть только буржуазным”, чего не понимали большевики во главе с Лениным (надо понимать – полуклассиком, полуревизионистом?). “Доказательству всего этого и посвящена предлагаемая статья”. А разве все это не доказано уже во ВВЕДЕНИИ? Что ж, посмотрим далее. “Буржуазно-демократический характер Русской революции” “По мнению современных историков (всех поголовно, уцелевших марксистских или господствующих буржуазных? – А. М.), период русской революции (буржуазной или какой другой? – А. М.) определяется рамками 1917-1922 гг. …”. Мое мнение не “современного историка” … После отмены крепостничества быстрый рост раскрепощенных производительных сил позднего феодализма (как в других странах) вызвал (тоже) генезис капиталистического уклада, что повлекло за собой (как в других странах) буржуазную революцию – 1905 года. Победу буржуазии закрепил столыпинский режим (как кромвелевский, наполеоновский и т. д. в других странах), а не нужную уже победившей буржуазии революционную инерцию народа гасил (как в других странах) реставрационный режим – Распутинщина. Как в Англии или Франции, режим реставрации в России был “славно” (без острой борьбы и т. д.) отброшен буржуазией в Феврале уже за ненадобностью. Но большевики Февраль субъектно развернули в Октябрь, второе звено перманентной революции, со своим революционным периодом (Триумфальное шествие Советской власти, Гражданская война), со своим закрепляющим периодом (ленинский НЭП в отсутствии ожидавшейся Западной революции), “реставрацией капитализма” (НЭП бухаринско-сталинский) и ее “славным” отбрасыванием в году 1928. “Следовательно (безапелляционно следует из мнения поголовно именно современных историков? – А. М.), весь период … гражданской войны нужно относить к периоду, собственно, революции …”. Любая собственно революция – борьба на смерть за власть старых и новых сил, потому типично с гражданскими войнами, территориальными расколами стран, чрезвычайными режимами типа якобинского или “военного коммунизма”. “… а не послереволюционного …”, т. е. начиная с кромвелевского, наполеоновского, столыпинского, ленинского НЭПа и т. д. “Другой вопрос, что большевики в период “военного коммунизма”во многом жили иллюзиями как бы наступающего коммунизма”. Иллюзиями как бы наступающего общества Свободы, Равенства, Братства жили в революционный период якобинцы и не только. Подобные иллюзии понятны для революций. А названные иллюзии большевиков в большой мере базировались на прогнозе Маркса и Энгельса актуальной Революции на Западе. “… период “военного коммунизма” и последующий за ним период НЭПа существенно, принципиально различаются”. Как якобинский и наполеоновский, например. Понятно, что периоды еще слома старого строя и периоды уже закрепления строя нового существенно, принципиально различаются; вторые типично и уже некоторой реставрацией прошлого. “Даже в первых декретах новой советской власти … можно обнаружить преследование буржуазных принципов (я полагаю, имеется в виду следование буржуазным принципам; а для их именно ПРЕСЛЕДОВАНИЯ Октябрь и свершался – А. М.) …”. Великая Французская революция (и не только) сначала следовала и феодальным принципам (еще царствование Людовика XVI и пр.). А начало субъектного движения к коммунизму в отсталой стране без ожидавшегося Буксира и впервые в истории особенно никак не могло избежать какого-то следования буржуазным принципам. “После периода “военного коммунизма” буржуазные принципы в экономической политике стали проявляться все больше …”. С завершением революционного периода, естественно, революционный режим выживания должен смениться другим в любом случае. А тут с прогнозировавшимся Марксом и Энгельсом Западным буксиром – непонятная задержка, следовательно – больший компромисс с капиталистическими производительными силами и пр. “Отсюда и известное выражение, что НЭП – это отступление”, объективно ВЫНУЖДЕННОЕ. Но НЕ капитуляция перед капитализмом. “Справедливости ради (? – А. М.) можно указать, что еще Ленин (даже до Воейкова – А. М.) предвидел возможность сохранения при социализме “буржуазного права” в распределении … “… это еще не коммунизм” (Ленин – А. М.)”. Ранний капитализм (до промышленного переворота) в Англии и пр. уже на базе капиталистических производительных сил еще сохранял что-то из феодализма. “… Маркс специально подчеркивал, что “право никогда не может быть выше, чем экономический строй …””, не может быть классическим буржуазным, например, до классического капитализма. А при субъектном движении к коммунизму на базе еще капиталистических производительных сил ситуация сложнее, чем при естественном развитии капитализма. “… ни Ленин, ни Троцкий не считали пореволюционное общество социалистическим … воспринимали как переходное общество государственного капитализма …”. Манипуляция терминами. Ни Ленин, ни Троцкий не считали послереволюционное общество Страны именно послекапиталистической формацией (для которой СЕЙЧАС, с учетом послеленинской практики, резонный термин – коммунизм; ранний и далее). Концепция перманентного перехода от не позднего капитализма к коммунизму требовала признания некоего переходного общества на базе еще капиталистических производительных сил (для которого СЕЙЧАС резонный термин, с учетом послеленинской практики – социализм; ранний и далее). Государственный капитализм при государстве антикапиталистической диктатуры пролетариата – формационно не капитализм, переходное общество, времен Ленина которое, с учетом послеленинской практики, резонно назвать ранним социализмом. “Большевики видели и понимали неизбежность буржуазности …”. Большевики, при “запаздывании” Западного буксира и неизбежности использования элементов буржуазности в отсталой стране, видели опасную ВОЗМОЖНОСТЬ полной буржуазности и старались предотвратить ее. Об этом свидетельствует и цитата из Преображенского, приведенная Воейковым. “Более откровенно, последовательно … язвительно и злорадно писали о буржуазном характере русской революции и возникших в ее результате социально-экономических отношениях оппоненты большевиков … Бердяев”. Этот марксист-расстрига знал общие представления марксистов о коммунизме, мог язвительно и злорадно писать, что в России 1918 года никакой не коммунизм, что без язвительности и злорадства знали и большевики. Ренегату не было дела до неизбежного несовершенства начального марксизма, потому проблем первой реализации марксистских намерений; он, как тогда и другие ренегаты, только язвил и злорадствовал. Сейчас к расстриге примкнул “ортодокс” Воейков. В том же духе “… наблюдение … П. Б. Струве”, тоже подкованного ренегата, на примере которого “… хорошо видно логический ход мысли либерального демократа …”, столь близкий ходу мысли “ортодокса” Воейкова. И “… меньшевики не собирались так легко верить большевистским лозунгам и декларациям … Мартов … писал: “Поскольку государственное хозяйство неизбежно остается, оно не имеет ничего общего с социализмом …””. И потому при перманентном переходе от отсталого капитализма к коммунизму либо даешь сразу социализм (тогда понимаемый как послекапиталистическая формация), либо никакая это не перманентность, а просто государственный капитализм! И если большевики начали перманентный переход в отсталой стране, поверив Марсу и Энгельсу о скорой Западной революции, то на это “ортодоксам” Мартову и Воейкову плевать. Правда, Воейков все же оговаривает, “… что ни Ленин, ни его сподвижники даже в начале 1920-х годов нигде не говорили о социалистическом характер общества того времени (т. е. по понятиям того времени о строго послекапиталистической формации – А. М.) … ”. К чему же он огород городит из Бердяева, Струве, Мартова? На примере “критического марксиста” Воейкова “… хорошо видно логический ход мысли либерального демократа тех и даже наших времен. Если революция социалистическая (понимаемая как установление именно послекапиталистической формации – А. М.) … ,то значит социализм (именно послекапиталистическая формация – А. М.) вещь губительная и невозможная (при тогдашних производительных силах – А. М.). Но если … русская революция была буржуазной … после нее мог развиваться отнюдь не социализм (послекапиталистическая формация – А. М.), а такая система хозяйствования, где доминировали буржуазные принципы …”. Как определяется формация? Просто, по революции (а не наоборот). Если революция феодальная, то и формация не рабовладельческая или капиталистическая, например? Даже при НЭПе буржуазные принципы не доминировали, а использовались антибуржуазной диктатурой пролетариата. Логика либеральных демократов и “критического диалектика” Воейкова ниже диалектической логики Классиков, выдвинувших концепцию перманентного перехода к коммунизму (иначе – и социализму, по тогдашней терминологии) – перехода от даже начального капитализма к послекапиталистической формации (перехода возможного и не обязательно губительного), первым опытом реализации которой был Советский путь. Из-за неизбежных ошибок начального марксизма Классиков, которые почтительно затирает Воейков, поразительный первый опыт окончательно позитивного результата не имел. “… большевики отступили … объективное неизбежное следствие отсталой экономической базы страны … Более глубокую трактовку невозможности развития и господства социалистических производственных отношений сразу после революции дает … Туган-Барановский”. Более глубокую трактовку естественной невозможности развития и господства именно послекапиталистической формации сразу после свержения самого раннего капитализма, чем господство далеко докоммунистических производительных сил, марксисты предложить не могут. А Воейков обширным обращением к Туган-Барановскому лишь придирчиво детализирует неизбежные следствия отсталой экономической базы страны при ее субъектном рывке к коммунизму, неожиданно без Буксира. “… Туган-Барановский не полагал русскую революцию как непосредственно социалистическую. Да и сами лидеры большевиков … до середины 1930-х годов не рассматривали СССР как социалистическое общество”, тем самым сознаваясь, по Воейкову, в том, в чем их обвиняли буржуазные критики. Неизбежные трудности первого субъектного движения к коммунизму, неожиданно без Буксира, отсталой страны, неизбежное изначально недостаточное осмысление этой ситуации, понятная не выработанность еще понятий и терминов для переходной эпохи позволяют сейчас лукавую игру с понятиями и терминами той эпохи. “Это была Советская страна, советская политическая система, советская экономика, которая до конца 1920-х гг. официально именовалась государственным капитализмом”. Ничего социалистического, но есть капитализм! Правда, Советская страна называлась союзом СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ республик, советская политическая система – была АНТИБУРЖУАЗНОЙ диктатурой пролетариата, а капитализм при такой диктатуре – не строй капиталистической формации, а ПОДРУЧНЫЙ (хотя опасный) уклад диктатуры. Воейков неудобные моменты обходит, о диктатуре пролетариата по Классикам вообще не вспоминает. “Вместо социализма (по Воейкову, в смысле уже послекапиталистической формации, хотя тогда был еще переходный период – А. М.), но под прикрытием социалистической фразеологии (у большевиков наивно от неожиданности исторической ситуации, а не лукаво, как использует эту фразеологию Воейков – А. М.), с середины 1920-х годов в стране развивается тенденция обеспечения национально-государственных интересов”. А до середины 20х? СССР – хоть буржуазный, хоть переходный, хоть формационно послекапиталистический – в НЕСОМНЕННО враждебном окружении мог себе позволить не обеспечение национально-государственных интересов? В 41 году нацистов шапками закидали бы? То, что переход к коммунизму приходилось начинать на базе далеко докоммунистических производительных сил со всеми вытекающими отсюда последствиями (стихия приведения производственных отношений в соответствие с капиталистическими производительными силами и т. д.), дополнялось тяжкой необходимостью переходного общества противостоять гораздо более мощному обществу не переходному. А что предложил бы Воейков? Мировую революцию на буксире развитых стран? Еще что-то другое лучше реальности? “Таким образом, в СССР сформировались объективные основы для буржуазного общества …”. В СССР, не раньше? Раньше ОСНОВ не было? Объективные основы для буржуазного общества – капиталистические производительные силы – сформировались в России в начале XX века, что повлекло за собой Революцию 5 года, Февраль. В исключительной ситуации большевики сумели буржуазную революцию перманентно развернуть в социалистическую. Субъектный фактор с Лениным, инерция социалистической революции долго препятствовали быстрой стихийной победе развиваемых, но всегда капиталистических производительных сил. После Ленина стихийно вызрела сталинщина; сталинщина в непрямой форме приглушила социалистический импульс, сломила острие субъектного фактора – Партию – что открыло дорогу прямому генезису капитализма времен Застоя с последующей буржуазной социальной контрреволюцией 90х. “Было ли советское общество буржуазным!” Доказывал, Вейков, доказывал, что было – и вдруг засомневался. “Мне … ответить на этот вопрос однозначно трудно. Основы советского общества (производительные силы – А. М.) были, безусловно, буржуазными, но вся пропаганда, идеология советского периода, конечно, не были буржуазными (а производственные отношения? – А. М.). Более того, официальная советская идеология подавляла буржуазные интенции, пыталась заменить их чем-то иным (почему? – А. М.)”. Производительные силы СССР всегда были, безусловно, капиталистическими, но социалистический субъектный фактор, даже все более размываемый капиталистическими производительными силами, до 90х годов все же как-то препятствовал господству капиталистических производственных отношений. “Конечно, в СССР не был капитализм в его классической форме, но это было господство своеобразных буржуазных экономических отношений”. Своеобразие капитализма и по КАПИТАЛУ Маркса – господство частной собственности и рынка. Это своеобразие доминирует и в (нео)либеральных странах, и при нацизме, и в “шведском социализме”. Антибуржуазная крайняя ужатость этого своеобразия – своеобразие строя СССР. Своеобразный строй СССР на базе капиталистических производительных сил – переходный строй с особенно изначальной ориентацией на коммунизм. С учетом практики после Классиков это переходный строй имеет смысл обозначить как социализм, отличив его от послекапиталистического строя на базе послекапиталистических производительных сил как коммунизма, а не путаться в понятиях и терминах времен начала переходной эпохи, которая была в деталях очень сильно не по Классикам. “Сложность состоит в том, что правящая элита советского периода все это назвала социализмом …”. Сложность состоит в том, что XX век был очень не по прогнозам Классиков, что требует совершенствования марксизма, его понятийного аппарата, его терминологии, а не игры в понятия и термины столетней давности. “В периоды, предшествующие “застою” … расхождение между буржуазным способом производства (т. е. капиталистическими производительными силами и частной собственностью с рынком – А. М.) и социалистической фразой (фраза – могучий противовес способу производства; идея – материи? – А. М.) не складывалось в серьезную проблему … А вот в период “застоя” …”. Сводя объективный субъектный фактор к могучей фразе, Воейков съезжает к могучему миру идей Платона. В АЛЬТЕРНАТИВАХ 99 этот “идейный марксист” откровенно заявляет себя идеалистом-“марксистом”. В период, предшествующий Застою, шло первичное приведение общественных отношений в соответствие с капиталистическими производительными силами, размывание объективно недостаточного после Ленина субъективного фактора (проявлявшегося все больше и в социалистической фразе). Во времена Застоя, в еще неосознаваемо уже сменившем цель развития с коммунизма на капитализм социализме, шел генезис капитализма (превращение соцбюрократии в бюрократию буржуазную, рост подпольного бизнеса и пр.). “Вместе с тем, признавая буржуазный характер экономических отношений всего (! – А. М.) периода … его трудно (! – А. М.) трактовать как государственный капитализм”, а как негосударственный еще труднее. Можно бы посочувствовать трудностям Воейкова. А он трудности смело преодолевает. – “Но это не означает, что не было господства буржуазных экономических отношений. Никакая диктатура класса, партии или одного лица не в силах преломить … объективные законы”: парусник невозможно вести против ветра, а допущение Классиков о какой-то возможности начать движение коммунизму в России 1917 года и даже на десятилетия раньше и без уже тянущего буксира Запада – одна сплошная ревизия славного марксизма! “Сто лет развития своеобразного развития капитализма в России делают невозможным сегодня (а завтра? – А. М.) переход к классическому капитализму эпохи первоначального накопления капитала”. По-моему, классический капитализм (свободной конкуренции) и первоначальное накопление капитала принято понимать различными эпохами. Или имеется в виду классика первоначального накопления капитала? После СССР классического первоначального накопления быть не могло, а не классическое в основном закончилось в лихие 90е. Сейчас в РФ есть вполне сформировавшиеся классы капиталистов и пролетариев, с неизбежной послесоветской спецификой и с чертами от послеклассического капитализма развитых стран. А моменты первоначального накопления капитала возможны на всех стадиях капитализма. “Нельзя вернуться к тому, что историей пройдено. Нельзя отбросить старый потенциал и с нуля и начать все заново”. Сколько патетики! А что можно? Капиталистическая формация пройдена? Какой потенциал нельзя отбросить? “… строй, который возник в России после революции 1917 г. мог быть только буржуазным. Он господствовал весь XX век в стране и продолжает господствовать сегодня”, патетически и безапелляционно завершает свое ВВЕДЕНИЕ Воейков. Его оговорка, что “Хотя в советский период общественный строй имел сильную социальную составляющую …” ничего не меняет – мало ли стран капитализма объявляют себя социальными. И мне не понятно, зачем доказывать патетическое и безапелляционное. А Воейков всю свою статью посвящает “Доказательству всего этого …”. Опасная затея. Он додоказвался до заявления, что на вопрос “Было ли советское общество буржуазным … Мне … ответить … однозначно трудно”. Последние четыре абзаца рассматриваемого раздела Воейков занимается “диалектикой”: с одной стороны, но с другой стороны. А завершает раздел сакраментальным заявлением: “Но это … требует нового осмысления прежней истории …”. Додоказывался. Или еще нет, и главное еще впереди ? “Экономические реформы советского периода” “Противоречия между требованиями социалистичности, которые выражались главным образом в социалистической фразеологии, и объективной неизбежностью развертывания и углубления рыночных, а стало быть, и буржуазных отношений (т. е. стихией действия капиталистических производительных сил – А. М.) наиболее ярко обнаружить в экономических реформах советского периода … Сокольникова 1924 г. … Косыгина 1965 г. … 1989 г. … Абалкина …”. А между этими островками – океан господства фразеологии, полагает “марксист”, предтеча “марксистского” исторического идеализма (АЛЬТЕРНАТИВЫ 99). И вообще – вначале было слово. “… почему … провалились все реформы советского периода, направленные на … развертывание рыночной экономики (фразеологический псевдоним капитализма – А. М.)?”. Ведь им противостояли только фразы, забыл про свою нелепость Воейков? Шло впервые в истории плохо понимаемое, неумелое, неожиданно без прогнозировавшегося Марксом Буксира, субъектное строительство коммунизма на базе капиталистических производительных сил, стихийно требовавших капитализма. Субъектный фактор, при Ленине оказавшийся достаточным, чтоб изменить естественный ход истории, после смерти Ильича все более уступал стихии действия капиталистических производительных сил. Размываемый стихией субъектный фактор метался, не находя оптимального соотношения между отрицанием капиталистического и вынужденными уступками ему. Но реформа Абалкина – уже заявка на установление назревшего капитализма, заявка еще застенчивая, компромиссная, темнящая. “… реформа 1989 года тоже сорвалась, не удержалась в рамках социалистической модели (все-таки такая существовала – забыл про свой своеобразный капитализм Воейков? – А. М.)”. Своеобразную социальную контрреволюцию больше делали не сознательные, организованные, идейные, (полу)подпольные приверженцы капитализма (диссиденты, эмигранты), а стихийно разлагавшиеся функционеры, идеологи, правоохранители социализма, члены КПСС (с их социалистической фразеологией). Они, дрейфуя к капитализму, сначала часто даже сами себе врали, что они лишь против плохого социализма за хороший (рыночный, с человеческим лицом и пр.). Когда они под этим соусом расшатали реальный социализм, деморализовали массы – свершились ельцинские путчи. “Вот тут … и содержится главная причина неуспеха рыночных реформ (в каком-то нерыночном капитализме без частной собственности? – А. М.) … И она состоит в том, что … социализм теоретически не совместим с товарным производством (а практически? – А. М.)”. Социализм, который Воейков называет, но которого по Воейкову не было, не совместим с капитализмом, которого тоже, надо понимать, не было? Социализм, который был десятки лет, естественно несовместим со своими капиталистическими производительными силами капитализма, как движение парусника против ветра не совместимо с направлением ветра. “Возьмем косыгинскую реформу … реформа отличалась незаконченностью, непоследовательностью”. Последовательно закончила (прикончила) социализм Капстройка. В 1965 году соцбюрократия еще только начинала превращение в бюрократию буржуазную, еще боялась капитализма, к которому не была приспособлена, боялась антисоциалистических поползновений, к которым еще не был подготовлен народ. А развить рынок в приемлемых для социализма формах (как при ленинском НЭПе) соцбюрократия была не способна. Косыгинская реформа была отторгнута, но соцбюрократию сделала более буржуазной. “… сама жизнь была буржуазной …”. Вздор: капиталистическими были производительные силы, стихийно усиливающие многие нажитки прошлого, но производственные отношения были без частной собственности и доминирующего рынка. Для того и нужны были пробная заявка Абалкина и вся Капстройка, чтоб утвердить господство капиталистических производственных отношений. “… противоречия (заката – А. М.) советской эпохи: с одной стороны, экономическая реформа … с другой стороны, гонения диссидентов, сужение идеологического разнообразия, возвращение сталинизма”. Гоняла диссидентов, по логике Воейкова, при капитализме одна социалистическая фразеология? И сейчас Воейков счастлив от разнообразия буржуазной идеологии? А в ГУЛАГЕ Воейков не сидел ни до 90х, ни в эти лихие годы, ни после. “Основная причина низкой экономической эффективности советской хозяйственной системы состояла в недостаточном развитии стимула производства”. Основная причина проблем (в том числе производственных) реального социализма та, что субъектного фактора (с Лениным) объективно хватило на свержение, даже без Буксира, капитализма в отсталой стране, но объективно не хватало (без Ленина; без другого Гения; без случайно дружной работы лидеров большевизма) на движение к коммунизму после свержения капитализма без Буксира, на субъектное саморазвитие самого субъектного фактора. В конце ВВЕДЕНИЯ Воейков уверял, что весь XX век в России господствовал КАПИТАЛИЗМ, практически без оговорок. Почти в конце предыдущего раздела он сознается, что ему трудно ответить на вопрос “Было ли советское общество буржуазным?”. В последнем абзаце того раздела он разрешает трудности понятием “СВОЕОБРАЗНОГО капитализма” (может быть, его своеобразие вплоть до социализма?). Было бы интересно узнать о подобным образом своеобразных феодализме и пр. В рассматриваемом разделе Воейков дотошно разбирает, как рыночная экономика, рыночные реформы сражались с прямо названным СОЦИАЛИЗМОМ. По этой логике в следующем разделе капитализм, своеобразный, будет назван КОММУНИЗМОМ? “План и рынок” “В последнее время как-то выпали из обихода такие категории марксистской социологии как “производительные силы", “производственные отношения”, “способ производства””. Это точно – Воейков при рассмотрении советской системы, использованием этих категорий не балует. Да и зачем? Они нужны при сравнении разных строев. А строй СССР – капитализм, хотя и своеобразный (Воейков только оговаривается, называя его социализмом, когда пишет о борьбе рыночных реформ с капитализмом СССР). “Одним из … недостатков советской интерпретации марксизма было очень неопределенное понимание способа производства, когда по сути один и тот же способ производства служил для объяснения принципиально разных общественных устройств”. Вообще-то, это Войков объясняет одним способом производства капитализм и социализм. Запутался? А по сути, Воейков искажает, отождествляя способ производства только с производительными силами. У советских марксистов были очень большие неясности со знанием уровней производительных сил и характеров производственных отношений многих стран разных эпох, потому трудности, споры при определении их способов производства: капиталистический, феодальный, рабовладельческий? Особенно большие проблемы были с гипотетическим “азиатским” способом производства, характер производственных отношений которого особенно неясен и сейчас в принципе. Но острие выпада Воейкова – против формационного разделения капитализма и социализма при их одинаковых производительных силах. Естественный детерминизм характера производственных отношений, с тем способа производства, уровнем производительных сил до XX века советскими исследователями часто не был исследован в конкретных случаях в должной мере, но никогда не отрицался в принципе. А неожиданный без Буксира строй СССР, не слишком похожий на ожидаемый коммунизм (или и социализм по тоже терминологии Классиков) деморализовал не одного Воейкова. Он и другие принимают СВОЕБРАЗИЕ строя СССР; Воейков в запале даже называет его социализмом. Тот же Воейков прогнозирует, “что будущее общество может преодолеть экономическую детерминированность общественного развития”, при этом декларируя свою приверженность марксизму Классиков как высшей науке! Но осознать, что марксизм уже позволяет в какой-то мере (при начальности марксизма ожидаемо без достаточных гарантий окончательного успеха) преодолеть экономическую детерминированность общественного развития, он не хочет (из какого-то интереса?) или не может. Вроде того, как просвещенные крепостники со времен Екатерины II просвещено мечтали об изживании крепостничества в каком-то будущем, но из своего интереса – только не при них. Моя позиция – марксизм позволил субъектное изменение естественного развития России и др. Возник не естественный способ производства на общих с естественным капитализмом производительных силах. Уровень субъектного фактора позволил свержение капитализма в не самых развитых странах (где он был слабее, противоречивее), но не гарантировал доведение социализма до коммунизма. А крах социализма оживил в интересах буржуазии представления о социализме, как капитализме – плохом, в отличие от послесоветского и особенно западного. “В системе производственных отношений социализма выводили особое отношение “планомерности” … как выражение социальной направленности … То есть для социалистического способа производства различия находили в якобы его большей социальности”. Например, Воейков в конце ВВЕДЕНИЯ пишет: “… в советский период общественный строй имел сильную социальную составляющую, что делало СССР мощным социальным государством”. К этой путанице Воейкова еще и его путанное затирание сути производственных отношений социализма – общественной собственности (в принципе не столь совершенной и при идеальном социализме, как при коммунизме; а особенно не совершенной при реальном социализме). Воейков опять ссылается на естественное действие закона соответствия, иллюстрируя его цитатой из “Нищеты философии” Маркса. Но он опять обходит все мысли и действия ВСЕХ Классиков в плане субъектного преодоления естества, не желает понимать субъектное преобразование естества природы, зажал свои собственные мысли о субъектном изменении естества общества в будущем. “В советской … литературе … закрывали глаза на то, что производительные силы в развитых капиталистических странах и СССР были примерно одинаковы”. Не Воейкову попрекать – он сам закрывает глаза на то, что в самых развитых капиталистических странах производительные силы были всегда, и особенно в году 1917, более развитыми, чем в Стране Советов. Потому был перманентный лозунг: ДОГНАТЬ и перегнать! Воейков зачем-то подыгрывает оппонентам? А его оппоненты не совсем закрывали глаза. Но у них вместо полного осознания необходимости субъектного движения СССР к коммунизму и разработки грамотной концепции такого движения с особым осмыслением деятельности Ленина – схоластические ссылки на диалектику, какой-то малопонятный субъективный фактор и прочее крохоборство. “Поэтому пришлось акцент делать на особой системе производственных отношений (капиталистических? – А.М.), где сознательное преследование социальных императивов как бы объективно вписывалось в экономический механизм”. Социализм в принципе не может не быть особой системой производственных отношений на базе общих с капитализмом производительных силах, не может сознательно не вписывать социальные императивы в экономический механизм. К сожалению, реалии реального социализма все менее были на уровне необходимого из-за изначальной недостаточности субъектного фактора. Несколько абзацев “марксист” Воейков с удовольствием рассматривает проблемы реализации прогнозов Классиков в условиях обнаружившихся ошибок прогнозов Классиков (производительные силы даже в самых развитых странах до сих пор не дозрели до послекапиталистических производственных отношений и пр.). “Только с началом горбачевской перестройки и крахом “реального социализма” …” начались позитивные подвижки, в итоге приведшие производственные отношения в полное соответствие с капиталистическими производительными силами, как во всех цивилизованных странах; назло Классикам, на горе сторонникам советского строя, на радость Воейкову и всей мировой буржуазии! “Сегодня … более правильным будет говорить не о смене способа производства, ибо никаких существенных изменений в этом отношении не произошло (так, мелочи: появились олигархи и пр. – А. М.), а об изменении представлений на этот счет”. Господствует частная собственность и доминирует рынок – или нет, никакой разницы; это не существенно. Просто произошло изменение представлений (у Воейкова), какой идеологией является марксизм – буржуазной (легально-марксистской) или нет. – “Сам по себе рынок не дает и не ведет к каким-то социальным, этическим целям”. Потому рыночная экономика без социальных, этических целей – это не капитализм. Капитализм – это советский строй со своими социальными, этическими целями. Это хочет сказать Воейков? “Заключение” “Итак (т. е. подведем итог выше сказанному? – А. М.). остановимся на некоторых принципиальных положениях. Первое положение касается тоталитаризма, которым часто характеризуют советскую систему (давно буржуазные идеологи – А. М.). Он, конечно, является особой исторической формой политического режима, который сам по себе обусловлен объективно …”, капитализмом СССР или нацистской Германии. “Но нельзя все смешивать”, спохватился ортодокс. “Отождествление Ленина и Сталина, отсутствие четкого деления на ленинский период и сталинский период есть методология “Краткого курса истории ВКП(б)””, неотразимо аргументирует Воейков разделение периодов своего капитализма при Ленине и Сталине в плане своей темы тоталитаризма советского общества. Ведь Ленин говорил не о социализме (как уже безусловно послекапиталистической формации), а о переходном периоде от капитализма, что ближе к советскому капитализму Воейкова. “… упертые сталинисты и упертые либералы … отождествляют Сталина и Ленина …”. Упертый центрист Воейков клянется в верности Классикам, но перечеркивает их подвижки в направлении коммунизма и обходит их ошибки, списывая на Сталина последствия этих ошибок. А Сталин не так велик, чтоб изменить задел Классиков. Он лишь успешно всплыл в стихии отката от задела Классиков. “Теперь другое положение … социальные основы, заложенные Октябрьской революцией просуществовали до Ельцина … И вдруг указом Ельцина поменялись социально-экономические основы общества”, то ли наивничает, то ли ерничает “марксист” Воейков. Капитализм во Франции установился не беспричинным взятием Бастилии. Сначала был генезис капитализма в рамках феодализма. Когда новый уклад стал сильнее старого строя – началась ломка феодализма Великой Французской революцией. Затем Наполеон закреплял капитализм Кодексами Наполеона и пр., а Реставрация гасила инерцию уже не нужной победившей буржуазии активности масс. Революция 1830 года завершила смену социально-экономических основ общества: позднего феодализма на ранний капитализм. В другой, едва установившей ранний капитализм Стране, Октябрь к экстремальной ситуации начал движение к коммунизму благодаря субъектному фактору на основе марксистской науки (ОЧЕНЬ важна роль гениального Ленина). ЕСТЕСТВЕННО, капиталистические производительные силы сразу сопротивлялись такому нарушения естества, но с Лениным их сопротивление удавалось достаточно успешно преодолевать. Когда Ленин не мог уже подтягивать субъектный фактор до своего уровня, развивать марксизм на уровне Классиков – сразу началось приведение общества в его естественное состояние (начиная со склок в острие субъектно фактора – Партии). Задел субъектной революции, воспитание ею коммунистов и масс были таковы, что инерция Революции, постепенно угасая, действовала, условно, до указов Ельцина. Но сначала стихийное социальное явление, названное, по имени его самой успешной щепки в потоке стихии, сталинщиной, отчасти преодолело инерцию Октября, деформировав социализм до стихийно вызревшей соцбюрократии над трудящимися классами и т. п. А потом, в деформированном уже социализме, начался генезис собственно капитализма. В 90е годы вызревшими буржуазными силами был сломлен социализм, при Путине – закреплен капитализм. “Итак, социально-экономическая система, которая сложилась у нас в стране после революции 1917 года, была объективно обусловлена” субъектным сломом капитализма в ходе перманентной революции и недостаточностью субъектного фактора для доведения без Буксира общества до коммунизма. “Более того, тот тоталитарный режим, который у нас (как в нацистской Германии! – А. М.) был, он тоже был в целом объективно обусловлен” объективной основой капитализма типа в нацистской Германии, надо понимать; о чем давно говорят либеральные идеологи. И далее “марксист” рассуждает, что если бы лидером не был “малообразованный и дикий Сталин”, а европейски образованный человек (Ленин, что ли?), то тоталитарный режим СССР мог бы быть вполне приличным, франкистского в Испании или фашистского в Италии типа (я считаю, что при гораздо дольше живущем Ленине, безусловно, не было бы никакого как бы тоталитаризма, но, возможно, сейчас был бы коммунизм). “Ошибка Горбачева и его ближайшего окружения была в том, что они не понимали, как и что нужно менять и главное, как и что можно менять”. “Ошибка Горбачева” в том, что он не достаточно перестроился из “главного коммуниста Планеты” в бешеного антикоммуниста по типу Ельцина. Ошибка “марксиста” Воейкова в том, что он социальные процессы сводит к указам если не Ельцина, то Горбачева (или Сталина), не понимает сути своего “советского капитализма”, его эволюцию. Именно капитализм к 90м назрел, в любом случае он устанавливался бы примерно так, как было в действительности. Горбачев и его ближайшее окружение – мало значащие пешки в стихийном процессе итогового приведения производственных отношений в соответствие с капиталистическими производительными силами. “Конечно, сегодня, задним числом давать советы бы было бы легко, но слишком глупо”. Возможно, я глуп, но мне было бы интересно, как капитализм надо было устанавливать умно по “легальному марксисту” Воейкову. “В силу целого ряда объективных условий в России (а в других бывших соцстранах? – А. М.) демократия европейского образца никак не получается и в ближайшее время никак не получится”. Демократия европейского образца (очень марксистское понятие!) базируется: во-1, на более высоком уровне производительных сил; во-2, на более длительном ее оттачивании; в-3, на отсутствии традиций советского прошлого. Придется Воейкову подождать. Но, поскольку коммунизма он в обозримой перспективе, как будто, не ожидает, ему найдется, чего ждать. А пока “Так или иначе, речь может идти о некоем авторитарном режиме”, ладно не тоталитарном. “Вот оппозиция к нему, борьба с ним позволят выбрать более приемлемую, более приличную форму этого режима”. Оппозиция – это “критические марксисты” или буржуазная оппозиция вообще? Так или иначе, посвятив статью огульной критике (в интересах буржуазии) первой попытки марксистов прийти к коммунизму, Воейков темы конечной цели марксистов не касается вообще. * * * Маркс назадолго до Парижской Коммуны предостерегал парижский пролетариат от выступления, как несвоевременного. Но когда это выступление при далеко докоомунистических производительных силах даже по понятиям Классков тогда, состоялось, Маркс не упражнялся в злобной критике Парижской Коммуны, всячески поддерживал ее, а не версальцев, действующих в соответствии с уровнем производительных сил. После подавления Коммуны Классики не шельмовали ее, как Воейков Советский строй, а изучали ее опыт и для движения к коммунизму. Претендующий на марксистскую ортодоксию Воейков (он действительно ортодокс, но очень уж выборочный) дискредитирует СССР, смакуя его понятные негативы, и озабочен лишь тем, как прийти к приличному капитализму, попрекая коммрасстригу Горбачева лишь за то, что тот к приличному капитализму не привел. |
|||
 |
 |
||