К истории социализма и его понимания

                                         К ИСТОРИИ СОЦИАЛИЗМА И ЕГО ПОНИМАНИЯ
                                                                                                 “... мы вынуждены (! – А. М.) признать                                                                                                      коренную перемену всей точки 
                                                                                                 зрения нашей на социализм ...”
                                                                                                                                                Ленин 
                                                                                  Теория.
            После классиков марксизма марксисты в кавычках и без интерпретируют, естественно,  марксизм достаточно плюралистично, порой обвиняя друг друга в выборочных догматизме и ревизионизме. Споры идут о понимании тех или иных цитат и о том, что из цитируемого более важно в марксизме. И cами Классики, вроде бы, акцентировали в НАСЛЕДИИ разное. Из часто цитируемого ... Маркс (Письмо ВЕЙДЕМЕЙЕРУ, 5 марта 1852 г.): “То, что я сделал нового ... что СУЩЕСТВОВАНИЕ КЛАССОВ связано лишь с ОПРЕДЕЛЕННЫМИ ИСТОРИЧЕСКИМИ ФАЗАМИ РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДСТВА ... что классовая борьба необходимо ведет к ДИКТАТУРЕ ПРОЛЕТАРИАТА ... что эта диктатура сама представляет лишь переход к УНИЧТОЖЕНИЮ ВСЯКИХ КЛАССОВ и к ОБЩЕСТВУ БЕЗ КЛАССОВ ...”. Энгельс (“Похороны Карла Маркса”): “... Маркс открыл закон развития человеческой истории ... что ... производство непосредственных материальных средств к жизни и тем самым каждая данная ступень экономического развития ... образует основу, из которой образуются государственные учреждения, правовые воззрения, искусство и даже религиозные представления”. И: “Маркс открыл также особый закон движения современного капиталистического способа производства ... открытием прибавочной стоимости ... ”. Ленин (“Исторические судьбы учения Карла Маркса”): “Главное в учении Маркса, это – выяснение всемирно-исторической роли пролетариата как создателя социалистического общества”. Эти цитаты акцентировали объективно РАЗНЫЕ моменты ЕДИНОГО марксизма. Маркс говорит о важнейшем в классовом строе, Энгельс вторым пунктом – о важнейшем конкретно в капитализме, а Ленин – о важнейшем при переходе от капитализма к социализму, о практическом острие марксизма-ленинизма. Самое важное в ОБЩЕЙ марксистской ТЕОРИИ отметил (с заужающим акцентом на классовом обществе) первым пунктом Энгельс. Споры, что ВООБЩЕ важнее –  теория или практика, отвлеченное общее или его более актуальные частности – схоластические. Но ниже рассматривается теоретическая проблема. А в плане теории марксизма материалистическое понимание истории является теми ОСНОВАМИ, из которых если не выводится строго вся остальная теория, то вся эта теория (с тем, опосредственно, и практика) развивается с их позиций; с их позиций должна осмысливаться проверка теории практикой, сейчас очень жгуче – проверка теории марксизма практикой социализма XX века.
           Важнейшие положения самой общей социологии марксизма: производственные отношения – ядро всех общественных отношений; характер производственных отношений задается уровнем развития производительных сил; производительные силы устойчиво растут, с тем меняя производственные отношения (и с тем – все остальное); это – основа формационной истории, развития формаций и их смен в ходе социальных революций; развитие общественного бытия определяет развитие общественного сознания. Эти законы действуют в любом обществе (доклассовом, классовом, послеклассовом). Более частные, но крайне важные положения: производственные отношения классового общества преломляются в классах, динамика этих отношений – в классовой борьбе; в классовом обществе производственный базис задает (идеологически-)политическую надстройку (с обратной связью). Задача этой последней – некоторая субъектная правка, точнее – некоторая конкретизация реализации возможностей общественной стихии. С этим связано еще одно важнейшее положение исторического материализма (фактически социально заостряющего частность общего закона общества, давнего в плане сознательного преобразования природы),  традиционно несколько оторванное от остальных его положений: (и общественный) мир познается для того, чтоб его СУБЪЕКТНО преобразовывать ПРОТИВ естественного действия объективной стихии (11 Тезис о Фейербахе Маркса).
            Классики итогово прогнозировали Мировую революцию (коммунистическую в развитых странах; на их буксире, возможно и толкающем, перманентную в отсталых) рубежом XIX-XX века. Они полагали, что около 1900 года – уже как-то канун коммунистических революций в развитых странах, а в России – какая-то середина капиталистической формации. Но коммунистических революций не случилось в США и т. п. даже 2017 года, тем более года 1917, а Россия 1917 года была гораздо более отсталой, чем США и др., без коммунистического буксира естественно начать движение к коммунизму не могла никак – согласно ОСНОВАМ. Проблема дебатировалась уже век назад, после “краха социализма” (и не краха капитализма до сих пор) стала острее. Меня плотное занятие историей десятки лет убедило, что ОСНОВЫ, в общем, верны. НЕВЕРНО они были приложены КЛАССИКАМИ к конкретике развития общества XIX века. ЕСЛИ сейчас в самых развитых странах какой-то финал капитализма, то в 1917 году они были среднекапиталистическими, а Россия тогда – в начале капитализма. Конкретно – Революция 1905 года – точный формационный аналог (при неизбежных региональных и эпохальных спецификах) Английской революции 1640 года и Великой Французской революции, а Февральская – соответственно “Славной” 1688 года и Революции 1830. Т. е. до коммунизма России естественно оставалась практически вся капиталистическая формация – и никакого Буксира. 
           Марксистски подкованные оппортунисты с самого начала отрицали социалистические перспективы Страны Советов вообще. Часть марксистов посчитала социализм XX века госкапитализмом. Можно принять, что почти по Классикам капитализм после своего системного кризиса 30х-40х годов XX века сменился в развитых странах “демократическим СОЦИАЛИЗМОМ” (СОЦИАЛЬНЫМ государством, как его невыразительным выражением), в общем – новой формацией. А при желании можно посчитать, что буржуазия сознательно, научно обуздала естественную сменяемость формаций и сохранит искусственно подправляемый капитализм на веки вечные. Я придерживаюсь пятой версии ... Даже начальный именно марксизм-ленинизм ОБЪЯСНИЛ естественное развитие общества настолько, что смог обеспечить искусственное ИЗМЕНЕНИЕ его формационной истории (см. 11 Тезис). Первый блин субъектного развития общества, естественно, вышел комом, но показал возможности субъектного изменения естества общества (предпосылка царства свободы сознательного выбора перспектив общества и отдельных людей из множества естественно возможных, не обязательно естественно самых вероятных). А осмысление практики XX века, марксистская наука XX века, особенно советская, позволяют выправить недочеты прежнего марксизма-ленинизма, обеспечивают возможности более искусного искусственного развития общества впредь – при лучшем понимании его естественных перспектив. 
            Предлагаю коренную перемену точки зрения нашей на социализм: социализм,  самый идеальный – не хотя бы ранний естественный коммунизм на естественной базе ранних коммунистических производительных сил, а относительно искусственный прокоммунизм на базе производительных сил капитализма, даже далеко не самых развитых. Проблемы социализма XX века – из-за достаточности субъектного фактора для социалистических революций (особенно на буксире СССР) и его недостаточности для социалистической эволюции до (раннего) коммунизма. С тем социализм XX  века – не идеальный, доходящий до коммунизма, а реальный, съехавший в капитализм. Объяснять надо не столько естественные негативы социализма и его крах, сколько его субъектные существование и позитивы. Коренная перемена точки зрения нашей на социализм возможна только при коренной перемене точки зрения нашей на разные важные положения марксизма при уточнении самых его ОСНОВ.
               Когда создавался марксизм, капитализм даже в Англии только завершал переход от раннего своего этапа XVIII века к зрелому классическому 50х-60х годов века XIX. И впереди были еще перезрелый (по Ленину) классический (уточнение после Ленина) рубежа веков и поздний (современные авторы) с середины XX века. А во Франции, Западной Германии, на севере США названный переход только начинался. До коммунизма естественно – больше полформации в самых развитых странах. Но у молодых гениев Маркса и Энгельса – естественная детская болезнь левизны в условиях только начала создания формационной истории, с тем ошибочная надежда на естественно близкую коммунистическую революцию. И соответствующая интерпретация некоторых современных явлений. Уже первые циклические экономические кризисы – естественные симптомы перерастания новыми производительными силами старых производственных отношений. Классовая борьба молодого КЛАССИЧЕСКОГО пролетариата – естественная борьба объективно за свержение капитализма. И др.
          Согласно ОСНОВАМ классы – преломления производственных отношений на базе соответствующих производительных сил. Пока производительные силы не переросли производственные отношения конкретной формации, ее классы – эти классы естественно неизбежны. Борьба эксплуататоров и эксплуатируемых любой классовой формации естественно регулирует производственные отношения внутри формации. Когда производительные силы перерастают производственные отношения конкретной формации в конце ее – они формируют новые производственные отношения, НОВЫЕ классы. Эксплуататоры и эксплуатируемые новой формации в ходе социальной революции (при всех конфликтах между собой) уничтожают старые производственные отношения, все старые классы; хотя их пережитки, мишура (типа дворянства, и даже титулованного, в капитализме) могут сохраняться долго. Классовое общество устанавливали не широкие массы трудящихся первобытного строя, а невиданные ранее эксплуататоры, экономически, а то и военно-политически, опирающиеся на невиданных ранее эксплуатируемых. Концепцию “революции рабов” советские историки отбросили. В Великой Французской революции особенно наглядно массовой базой контрреволюции были крестьяне наиболее отсталых областей, в наибольшей степени сохранившие классовый статус участников Жакерии. Массовой базой революции были новые крестьяне передовых областей, стихийно превращавшиеся в кулаков, мелкую буржуазию, батраков капитализма, в чем им мешал феодализм. Пролетариат, вместе с буржуазией зародившийся в конце феодализма (чомпи в Италии XIV века и далее) – типично участвовал в свержении феодализма, стихийно является тред-юнионистским (согласно Каутскому и Ленину: ЧТО ДЕЛАТЬ?) и именно в самых развитых странах до сих пор не сверг капитализм. А по логике ОСНОВ бесклассовый коммунизм должны установить достаточно уже БЕСКЛАССОВЫЕ новые слои самого конца капитализма, можно думать – современной эпохи. О новых прогрессивных общественных силах последних десятилетий неясно пишут разные околомарксисты последних десятилетий – марксисты больше продолжают апеллировать к пролетариату, в развитых странах ставшему из классического поздним и потому некоторыми марксистами вообще потерянным. Новые общественные силы и марксисты пока не нашли друг друга. Ошибку ДОЛЖНЫ исправить марксисты. Еще марксисты ДОЛЖНЫ не дать пролетариату в коммунистической революции стать вандейской силой, как феодально-зависимые потомки Жакерии в Великой Французской революции, грамотно внести в него извне марксистское сознание по опыту XIX-XX веков (если бы французская  буржуазия смогла внести извне (мелко)буржуазное сознание в головы крестьян-вандейцев досрочно – Великая революция была бы еще более великой).
                                                                                   *     *     *
           Итак, социализм (XX века) – не собственно послекапиталистический строй на естественной базе производительных сил выше любых капиталистических. Он в идеале – искусственное движение на базе субъектно развиваемых капиталистических производительных сил к коммунизму, более оптимальное, чем через всю капиталистическую формацию и коммунистическую революцию, “гипотенуза к ним, как катетам” ступенчатой истории формаций. Объективные условия такой субъектной альтернативы естественной истории: историческое соседство капитализма и коммунизма (искусственно идти не так далеко, а пролетарии капитализма социально ближе всех классов в истории к труженикам коммунизма); марксистская наука, объяснившая мир общества достаточно, чтоб обеспечить сознательное изменение его естества.
           Маркс и Энгельс мечтали о послекапиталистическом коммунизме, но начав движение к нему еще до середины капиталистической формации, фактически готовили социалистическую альтернативу капитализму. Они итогово прогнозировали Революцию в середине капиталистической формации развитых стран. Они приняли естественным могильщиком капитализма его органический класс объективно середины капиталистической формации. Соответственно они разработали концепцию пролетарской революции с диктатурой пролетариата и субъектно создали сравнительно марксистскую социал-демократию, подготовили мощный II Интернационал. После них, казалось многим, в Германии и т. д. дело шло к свержению капитализма. И действительно, в 1918 году в результате революции социал-демократы пришли к власти в Германии (затем еще где-то) – для того, чтобы сохранить капитализм (и стать откровенно партией капитализма). Изначальное марксистское движение Запада оказалось размыто стихией середины капиталистической формации, приведено в соответствие с ней, что сорвало субъектную Западную революцию.
          Ленин, среди других марксистов, принял прогноз Первых классиков о Мировой революции какого-то рубежа XIX-XX века с ядром в развитых странах и как никто добросовестно и умело готовил национальное звено ожидаемой Мировой революции в своей отсталой стране. Он уточнил мировую эпоху (империализм); учел позитивный и негативный опыт марксистского движения Запада, создал партию нового типа, способную субъектно противостоять разлагающему воздействию далеко докоммунистической стихии; разработал политику подключения к свержению капитализма непролетарского большинства трудящихся отсталой страны; решил проблему национальной опасности многонациональной страны, очень далекой от космополитичного коммунизма; организовал и возглавил перманентный переход от революции буржуазной к социалистической даже без тянущего буксира Западной революции, подготовив и точно определив оптимальный момент свержения буржуазного режима во всей стране; сумел провести Партию и Советскую власть мимо опасностей стихийной незрелости “левых коммунистов”, естественного увлечения большевиками уже изжившим себя “военным коммунизмом” и других не осознаваемых стихийных левых и правых сползаний к естеству капитализма. А когда неожиданно и жестко обозначилась перспектива отдельной взятости без Буксира Страны Советов не месяцы, не немногие годы – набросал основы движения к коммунизму от формационного уровня Англии года 1700. Парусное судно можно вести против естества ветра, субъектно используя силу именно этого ветра. Но нужен именно субъектный фактор: соответствующая оснастка судна, обученная команда, толковый капитан. Практика показала, что “оснастка и команда” СССР после смерти “Капитана” оказались недостаточными, чтоб без него (или нового редчайшего гения) довести “корабль социализма” до коммунизма не “по ветру истории”. Субъектно не доподчиненный “ветер истории естественно отнес” соцстраны обратно в капитализм.
          Первобытный строй сменился классовым потому, что производительные силы естественно  уже не соответствовали первобытному строю, согласно естественному действию  закона соответствия требовали иного. Здесь не было злой воли откуда-то свалившихся злодеев – был естественный процесс приведения производственных отношений в соответствие с производительными силами. Отдельные личности в массе действовали в соответствии с естественными процессами масс личностей. Когда новые общественные силы возобладали – они установили классовый строй. Социализм сменился опять капитализмом потому, что производительные силы естественно еще не соответствовали коммунизму, а субъектное преодоление действие закона соответствия оказалось еще недостаточным. Здесь не было злой воли бывших агентов охранки и т. п. – был естественный процесс приведения даже многих  коммунистов в соответствие с нормами капитализма по типу перерождения изначальных социал-демократов Запада, при прессовании, даже истреблении наиболее стойких. Отдельные личности в массе действовали в соответствии с естественными процессами масс личностей. Когда перерожденцы возобладали – они провели капстройку. 
           После того, как трудности понимания Революции в отсталой стране без Буксира были заболтаны ссылками на вырванные цитаты из Ленина (“поправившего” Маркса и Энгельса!) и апелляцией к “фактору истории”, простодушно названному субъективным, ДОМАРКСИСТСКИМ, после замены острия марксизма опрощениями чиновников от марксизма – закон соответствия был оставлен в качестве иконы. Он еще хоть как-то вспоминался в отношении истории до социализма, но в отношения истории социализма ненавязчиво выдавался за меньшевизм. Даже у современных марксистов при рассматривании проблем реального социализма обычно нет ЧЕТКОГО понимания, что ИЗНАЧАЛЬНО, с Октября ОЧЕНЬ отсталые производительные силы капитализма НЕУМОЛИМО, типично В НЕЯВНЫХ формах, ТАЩИЛИ производственные отношения в соответствие с собой (как притяжение Земли к ней любой самолет, в том числе и те, экипажи которых субъектно притяжение преодолевают).  Объективная отсталость страны, в лучшем случае, подавалась как мелкобуржуазное наследие, даже в рабочем классе, в Партии. Отсталость производительных сил все-таки поминалась, но как не очень важный и не слишком трудный для преодоления объективный фактор – был бы бравый фактор субъективный, в котором главное – не ОБЪЯСНЕНИЕ общества (для его грамотного ИЗМЕНЕНИЯ), а воля бланкистов, которой у настоящих коммунистов сверх меры (а с не настоящими надо разбираться), массовый энтузиазм, который может делать ЧУДЕСА, если с народом хорошо поработать. В этом были некоторые резоны, но только в той мере, в какой под субъективным фактором понимался субъектный (в первую очередь сознательный, научный), инерция которого долго не гасла после ее задания Классиками. А меньшевики и т. д., говорившие о невозможности социализма в отсталой стране согласно естественному действию закона соответствия, во-1, ошиблись лет на 70 (и даже реальный социализм показал немалые позитивы против капитализма и более развитых стран, не так выматываемых гонкой вооружений), а во-2, сами сделали все, чтоб отсталая страна в своем субъектном движении осталась отдельно взятой без субъектной Западной революции.
            Банальность  о сознательном  изменении естественного действия объясненной реальности Маркс напомнил “философам” в ПЕРВОМ документе уже собственно марксизма – в “Тезисах о Фейербахе” (жаль, поздно, т. е. не достаточно субъектно, опубликованном). Рассчитывая на естественную коммунистическую революцию в Англии, буксир для других стран, Первые классики  в 40х годах XIX века особенно активно готовили Революции в странах, до естественной революции, как они понимали, не доросших, создали ОБЪЯСНЯЮЩИЙ Коммунистический Манифест и субъетное подспорье предполагаемому естественному буксиру Англии – Союз Коммунистов. Т. е. готовили Революцию против естества, субъектно, в расчете на способность пролетариата ИЗМЕНЯТЬ объясненное естество.  Позднее, рассчитывая на естественно уже назрелую Революцию и во Франции с Германией, они субъектно поднимали естественную готовность пролетариата к Революции до большей субъетности Интернационалами, социал-демократией, писали о возможности субъектного участия в Мировой революции даже отсталой России, естественно к Революции не готовой никак (Предисловие ко второму русскому изданию МАНИФЕСТВА)..
          В духе Первых классиков думал и действовал в других условиях Ленин, которого “ортодоксальные оппортунисты” попрекали ревизией Наследия. Самая суть ленинизма до того, как пришлось “признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм”, изложена Лениным в материале “Социал-демократия и временное рев. правительство” от 1905 года (ПСС, т. 10, с. 14): “... после гигантского опыта Европы, после невиданного размаха энергии рабочего класса России, нам удастся разжечь ... светильник революционного света перед темной и забитой массой, нам удастся,  – благодаря тому, что мы стоим на плечах целого ряда революционных поколений Европы, – осуществить с невиданной еще полнтой все демократические преобразования, всю нашу программу-минимум; нам удастся добиться того, чтобы русская революция была не движением нескольких месяцев, а движением многих лет, чтоб она привела не к одним только мелким уступкам со стороны властей предержащих, а к полному ниспровержению этих властей”. И сразу дальше: ”А если это удастся, – тогда ... тогда революционный пожар зажжет Европу; истомившийся в буржуазной реакции европейский рабочий поднимется в свою очередь и покажет нам, ”как это делается”; тогда революционный подъем Европы окажет обратное действие на Россию и из эпохи нескольких революционных лет сделает эпоху нескольких революционных десятилетий ...”. Первая часть цитаты – (при ошибке в сроках) поразительный, уникальный в истории, вполне в русле марксизма план-прогноз примерно двух последующих десятилетий. С опорой на ОБЪЯСНЕННЫЕ опыт Запада и естественную энергию рабочего класса удалось поднять темную и забитую массу (не только пролетариат), осуществить за месяцы Февраля программу-минимум, чтоб перманентно, ИЗМЕНИВ естество истории, перейти к движению нескольких лет социалистической революции. И революционный пожар зажег Европу. Но Ильич переоценил социал-демократию Запада; европейский рабочий не поднялся в ожидаемой мере, и несколько революционных десятилетий пришлось  делать не на буксире Запада, а в изматывающей борьбе с ним. Потому “мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм” в отсталой стране без Буксира. Но эта ВАЖНЕЙШАЯ ЧАСТНОСТЬ марксистской ПРАКТИКИ, особенно отраженная в последних работах Ленина, невозможна без существенной коррекции марксистской ТЕОРИИ в плане теперь ТЩАТЕЛЬНОЙ разработки вопроса о субъектном ИЗМЕНЕНИИ достаточно ОБЪЯСНЕННОГО естества. Ленин не успел даже набросать наметки этой разработки. Он успел только поставить со всей остротой вопрос о ней – в материале “О нашей революции”. С осмыслением практики подготовки и проведения в отсталой стране социалистической революции без значимого Буксира, подвижек Монголии и пр., Ленин четко сформулировал проблему свержения классового строя до того, как этого естественно потребуют производительные силы, общую проблему движения “парусника не по ветру” истории без буксира “парохода”.
           После Ленина ПРОБЛЕМА на теоретическом уровне решена не была. Она РЕШАЛАСЬ эмпирически практикой социализма, указаниями партийных администраторов (с подбором подходящих цитат особенно из Ленина; и цитат царствующих генеральных администраторов партии, конечно). На теоретическом уровне осторожно решались проблемы естественной формационной истории до социализма. Крах социализма, при всех его негативах, имеет оборотной стороной возможность свободно (пока, во всяком случае) осмысливать практику социализма и не осторожничать в вопросах формационной истории (хотя и у этого есть своя оборотная сторона)
                                                                                        История.
           Начальный марксизм объективно задолго до коммунизма проблему перехода к нему решить не мог. Был социалфилософский проект “царства свободы”, были только основы развитой марксистской науки, была революционная практика, прямого отношения к проблеме наступления того “царства” объективно не имевшая. Надежды на перерастание “мировой революции” 1848 года (после экономического кризиса года 1847) в коммунистическую в Англии и какие-то попытки подготовить перманентное перерастание буржуазных революций в социалистические во Франции и Германии значимых последствий не имели. Показательно Маркс и Энгельс выступили ликвидаторами Союза Коммунистов, поскольку автоматическая коммунистическая революция не получилась, и оставалось ждать нового экономического кризиса и нового автоматического подступа к прогнозируемой коммунистической революции, субъектным моментом которой необходимо станет какой-тот новый Союз Коммунистов. Новый экономический кризис, более мощный, чем в 1847 году, разразился в году 1857, при большей близости производительных сил к коммунистическим, при более зрелом мировом пролетариате. Но даже слабого подобия, тем более подобия лучшего, Революции 1848 года с ее чартизмом в Англии, Июньским восстанием в Париже и пр., автоматически не возникло. Маркс и Энгельс осмыслили урок. Фактически они занялись ПОДГОТОВКОЙ Революции, как не очень актуальной, не завязанной автоматически на любом экономическом кризисе, занялись ПОДГОТОВКОЙ пролетариата, поскольку стихийно, естественно, автоматически к свержению капитализма не готового. I Интернационал вносил социалистическое сознание в пролетариат. КАПИТАЛ дал солидную основу этому сознанию. Важную роль имели материалы по Парижской Коммуне и КРИТИКА ГОТСКОЙ ПРОГРАММЫ, другие разработки Первых классиков. Маркс предостерегал в 1870 году (через 22 года после Июньского восстания) парижских пролетариев от ВЫСТУПЛЕНИЯ (“Второе воззвание о франко-прусской войне.”), считал, что только Англия тогда социально-экономически дозрела до коммунизма (Письмо Зигфриду Майеру и Августу Фогту от 9 апреля 1870 г.). В “Критике Готской программы” было четко заявлено, что ПОСЛЕ революционного свержения капитализма предстоит ЕЩЕ период превращения капитализма в коммунизм. Т. е. в то время собственно коммунизма быть не могло, пролетарская революция должна была бы быть как-то ОПЕРЕЖАЮЩЕЙ, в духе Октября? С позиций формационной истории этот период не очень ясен. Это аналог режимам закрепления победившего в революциях капитализма, типа кромвелевского, наполеоновского или столыпинского? Или это аналог раннему капитализму, канонического вида в Англии между революцией XVII века и промышленным переворотом с его последствиями рубежа века XVIII-XIX? Или ему ранее не было подобий в истории? Ясен этот период как период диктатуры пролетариата. Но в наше время требуется уточнение характера этой диктатуры, пролетарской революции задолго до именно коммунизма, до генезиса собственно коммунистических общественных сил в самом конце капиталистической формации. Так или иначе, как-то подготовленный пролетариат сплотился II Интернационалом, социал-демократы выдержали “Исключительные законы” самого Бисмарка в Германии и их подобия в других странах. Энгельс в итоговых документах уверенно прогнозировал недалекую Победу. Но именно после смерти Энгельса стихийное размывание антикапиталистического движения в середине капиталистической формации стало явным. Прогнозируемая, планируемая Первыми классиками фактически социалистическая (не коммунистическая) революция на Западе сорвалась.
           Центристы всегда утверждали, апеллируя к марксизму, что Октябрь в отсталой стране без тянущего буксира Западной революции социалистическим быть не мог. Они замалчивали, что Маркс и Энгельс во время Революции 1848 года практически действовали в направлении перманентной революции во Франции и Германии, примерного формационного уровня России в начале XX века (особенно Германия), без предварительного поджидания уже победы Революции в Англии. Маркс, после того, как в 1870 году предостерег парижских рабочих от ВЫСТУПЛЕНИЯ как преждевременного, потом активно поддержал Коммуну, советовал ей, как удержаться, при этом считая, что Англия социально-экономически уже созрела для установления социализма. Вряд он ратовал за бессмысленное кровопролитие рабочих без предположения, что пролетарская революция в отсталой Франции может стать детонатором для спасительной Революции в Англии, буксира для Франции. В предисловии ко второму русскому изданию Манифеста 1882 года Маркс и Энгельс допускали, что даже тогдашняя Россия (за тридцать с лишним лет до Октября) может НАЧАТЬ Мировую революцию и стать ее звеном на Буксире; Маркс в Письме (и подготовительных вариантах к нему) к Вере Засулич 1881 года, рассмотрел тему движения отсталой России к коммунизму основательно. Сейчас приходится констатировать, что все расчеты Классиков на Революцию какого-то рубежа XIX-XX века были недостаточно зрелыми. Соответствующая незрелость была у всех Классиков, не одного Ленина. И тем значимей для дела всех Классиков был Октябрь без ожидавшейся Западной революции. Ленин, готовя перманентное звено Мировой революции в отсталой стране без ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО буксира Западной революции, действовал вполне в духе Маркса и Энгельса. Кстати – Английская буржуазная революция XVII века началась выступлением против английского абсолютизма Шотландии, гораздо более отсталой, чем Англия. Или Революция 1834 года в Испании, когда буржуазия, наконец, прочно пришла к власти, началась как Карлистская усобица феодалов. Тем не менее, Октябрь требует детального объяснения, марксистского объяснения с коррекцией некоторых более ранних представлений Классиков, в какой-то мере и Ленина.
           В позднефеодальной (послекрепостнической) России конца XIX века шел естественный генезис капитализма – в том числе пролетариата. И шло субъектное внесение в формирующийся пролетариат извне давно существующего марксизма. Тогда пролетариат России в целом формационно отвечал примерно пролетариату Англии XVII века и Франции XVIII. Но при соседстве более развитых стран имел черты и прослойки (питерские пролетарии и т. д.) в мире самого развитого, что облегчало формационно отсталому пролетариату России усвоение марксизма. Отсталый строй России вообще имел элементы самого развитого тогда капитализма и это было значимо для ситуации в стране, но формационно Россию до уровня самых развитых стран не поднимало – без элементов с более развитого Запада Россия была бы просто еще более отсталой, еще и в XX веке крепостнической. Наличие передовых элементов в отсталой и крайне неоднородной стране дополнительно создавало особо противоречивую, взрывоопасную обстановку, облегчавшую вариант развития не по естеству формационной истории. Со всем этим произошла Революция 1905 года, своеобразно ТОЖЕ установившая капитализм (ТОЖЕ ранний, но не канонический). Эпохальная и (много)национальная специфика России определила специфику Революции. С одной стороны, авангард пролетариата, большевики показали зрелость гораздо большую, чем диггеры и бабувисты. С другой стороны – буржуазия, уже пуганная своим и зарубежным пролетариатом, проявила трусость, не свойственную якобинцам и даже индепедентам. Доминирующие октябристы соответствовали нереволюционным пресвитерианам и фельянам, но и кадеты, соответствовавшие индепедентам и жирондистам, были по-октябристски не революционными. Российская буржуазия, постращав феодалов, в том числе пролетариатом, не подняла свою революцию до якобинского, хотя бы индепедентского, уровня, удовлетворившись уровнем пресвитериан и фельянов, нетипичным компромиссом с недобитыми феодалами. И столыпинский режим был более тусклым, чем кромвелевский и наполеоновский, а Распутищина была подлее Реставраций 1660 и 1815 года. Но с тем красноватый Февраль был более революционным, чем Революции “Славная” и 1830 года, объективно хорошей естественной основой  для своего перманентного перерастания в Октябрь, субъектно подготовленный большевиками.
          Итак, субъектная Ревлюция в стране, едва вступившей в капитализм, этот капитализм свергла. Что дальше? Пока шло отстаивание Советской власти в Гражданской войне, пока революционный подъем на Западе давал надежду на хотя бы не сразу Буксир – задумываться особой нужды (да и возможности) не было. Но белогвардейцы разгромлены – а со спасительным Буксиром НЕОЖИДАННАЯ, НЕПОНЯТНАЯ “заминка”. Дискуссия о профсоюзах, переход к НЭПу и т. п. ситуационно, практически выводили на длительное движение отсталой страны к коммунизму без Буксира. Более широко, теоретически это движение было рассмотрено в итоговых работах Ленина, его Завещании. Фактически Ленин вырабатывал стратегию неожиданного субъектного движения отсталой страны к коммунизму без Буксира, против стихии действия закона соответствия. Ленин многого не успел, а что успел – в должной мере ленинцами понято и развито не было. Тем не менее, социализм как-то развивался, географически расширялся, в общем усиливался несколько десятилетий.  Практика XX века позволяет осмыслить НЕОЖИДАННОЕ явление (послекапитализм на базе капиталистических производительных сил и без Буксира).
                                                                                   *     *     *
           Социализм (без Буксира) В ИДЕАЛЕ – социальный скачок, переход от не финального капитализма к коммунизму, т. е. своего рода межформационная революция, не каноническая коммунистическая. Но социализм – и историческое качество между не финальным капитализмом и коммунизмом, что-то вроде формации или этапа формации, можно сказать – коммунизм до коммунизма, ТОЖЕ возникающий в ходе революции – субъектной социалистической (не коммунистической). Социализм сохраняет (развивая) капиталистические производительные силы и с тем – классы, рынок, кооперативы, надстройку и другие институты классового общества. Но классы – не эксплуататорские и не эксплуатируемые; рынок – научно и твердо регулируемый; кооперативы – не ассоциации частников; государство – “не совсем” (по Ленину; ВСЯ власть Советам и пр.), Партия – еще более нового типа; и т. д. Нужно четкое понимание, что поскольку социалистическая революция УНИЧТОЖИЛА капитализм, постольку в социализме нет неимущего пролетариата капитализма (пролетариат, установив СВОЮ ДИКТАТУРУ, сразу становится верховным собственником всех средств производства, с тем уничтожает себя как неимущий класс капитализма – хотя сначала во многом формально), нет ЕГО мелкой буржуазии. На смену им приходят социалистический рабочий класс и (про)кооператоры. Эксплуататоры, насколько их сохраняют – условны, не совсем эксплуататоры, экономически и политически маргинальны. 
             В истории социализма, по меньшей мере, два этапа. Ранний – при более низких производительных силах, массе пережитков капитализма и недоделок социализма. Социалистический рабочий класс – не только персонально вчерашние пролетарии (и дети пролетариев) с пролетарскими менталитетом и традициями, во многом еще с пролетарскими условиями жизни, быта. Рабочие (ДИКТАТОРЫ!) еще могут и работать на нэпманов, получать пособие по безработице, бастовать и т. п. Социалистические прокооператоры вообще мало отличны от мелкой буржуазии (но не экспроприируются). А маргиналы-нэпманы могли нагло дебоширить, демонстративно платя не малые штрафы, вообще куражиться и делать мелкие пакости. Выраженные, даже слишком,  ранние этапы социализма – в ПНР и, особенно, в СФРЮ. В ходе социального переворота (включая культурную революцию), типично на базе индустриализации, устанавливается классический социализм. Социалистический рабочий класс утрачивает пережиточные черты пролетариата, социалистические прокооператоры становятся кооператорами, эксплуататоры исчезают. С тем диктатура полупролетарского социалистического рабочего класса, опирающегося на союз с прокооператорами, сменяется общенародным еще более не совсем государством двух классов, диктаторски направленным против отщепенцев социалистических классов и внешнего врага. Общенародные предприятия и кооперативы все более сплачиваются в единый хозяйственный механизм, рынок все более ограничивается другими системами связей. Партия марксистов становится больше умным советчиком, больше УБЕЖДАЮЩИМ, как Ленин большевиков (или Макаренко колонистов).
           Социализм (XX века) В РЕАЛЬНОСТИ, из капитализма вышедший и в капитализм вернувшийся – зигзаг истории. Уникальный строй, возникший в уникальной ситуации, не выдержал не доподчиненного субъектно действия капиталистических производительных сил, его порождений (бюрократизма и др.). П. Малкин в “Записках коменданта Кремля” приводит характерный случай ... В 18 году в Кремле был задуман субботник для членов семей советских руководителей. И начались возмущенные звонки этих руководителей. Они всю жизнь боролись за ликвидацию социального неравенства, только вышли из тюрем и подполья – а процесс уже пошел.  ТОТ “барский уклон” был пресечен авторитетом Свердлова, выше головы занятый Ленин показательно сам принял участие в субботнике, но процесс дошел до лиходейства 90х. Пока были прямая война с буржуазией, “военный коммунизм”, надежды на скорую Западную революцию, не погашенная инерция прежнего, негативный процесс не имел перспектив. Но революции в широком смысле (начиная с генезиса нового в рамках старого, в том числе социалистического рабочего класса через внесение в пролетариат социалистической идеологии) включают режимы (типа наполеоновского) закрепления победы нового, не столь возвышенные и возвышающие, как революции в узком смысле. В Стране Советов режим закрепления, при неоправданности расчетов на Западную революцию вынужденно имевший черты реставрации капитализма – ленинский НЭП, опасное испытание стойкости коммунистов (значимо проявились разложенцы, комсволочь). Опасными были и запрет фракций в Партии, другие  вынужденные ВРЕМЕННЫЕ меры в отчаянной ситуации. Тем не менее, при Ленине сознательность перевешивала над отсталой стихией общества. Но в “Письме к съезду” Ильич уже высказывает тревогу в плане раскола партии, акцентирует черты, необходимые не только генсеку (“более терпим ...” и далее), взывает не вменять в вину друг другу былых ошибок, высказывает опасение, что Сталин не сумеет правильно воспользоваться своей огромной властью, отмечает недостатки самых выдающихся лидеров партии. Но выдающиеся лидеры в очередной раз не поняли Ленина сразу, а убеждать их, как ранее, Ильич уже не имел возможностей. “Письмо к съезду” было растащено на выгодные цитаты, позднее даже фактически запрещено. Как-то заменить Гения на острие субъектного фактора могли только сплоченные выдающиеся лидеры. Сплочения не получилось, еще при умирающем Ленине началась партийная полемика, принявшая характер буржуазной склоки, РАСКОЛА партии, против чего предупреждал Ленин. Без Ленина субъектный фактор резко понизился, при таком условии негативные процессы неуклонно усиливались, развивающийся десятилетия социализм развивался все более в сторону от коммунизма, правда, долго не в явных формах. Еще при жизни Ленина в Партии возникли течения по лево-коммунистически нетерпимое к похабному, как Брестский мир, НЭПу – и энтузиастов НЭПа. К этому добавились другие расхождения, наложились личные отношения и т. д. В общем, Партия РАСКОЛОЛАСЬ на “троцкистов” и “партию”. В условиях стихийно растущей бюрократизации Партии любые фракции не изживались по-ленински, а фракции меньшинства громились и отсекались. И запрет фракций не был отменен после уже прохождения самого трудного периода, а стал дубинкой любой фракции большинства. В общем, ”троцкисты” были разгромлены, а “партия” без части ленинцев стала МЕНЕЕ ленинской.
          В СССР (особенно) классическому социализму должен был предшествовать выраженный ранний социализм, не столь перманентный, как в Польше или Югославии, но необходимый хотя бы лет  десять. Чтоб дать народу ощутить преимущества социализма после былых потрясений и т. п ; чтоб развить теорию движения не по естеству стихии общества, научиться управлять необычным обществом, грамотно подготовить индустриализацию и кооперацию, предварив их культурной революцией (призванной, в том числе, не только повысить уровень рабочей силы, производства, но и укрепить субъектный фактор); и пр. Но собственно раннего социализма в СССР не было. Был ПЕРЕХОД К НЕМУ от капитализма и ОТ НЕГО к классическому социализму – а ЕГО НЕ БЫЛО. Последний курс развития Страны Советов, выработанный при Ленине – приленинский НЭП – режим закрепления победы социалистической революции при необходимости преодоления тяжелейшей разрухи и неожиданно без Буксира. Этот своеобразный аналог режимам закрепления типа наполеоновского при переходах от феодализма к капитализму свои задачи к середине 20-х годов выполнил, объективно нужен был уже какой-то другой курс. После подобных режимов при переходах от феодализма к капитализму типичны реставрации – реакционные буржуазные режимы, гасящие инерции буржуазных революций теперь с помощью недобитых феодалов. При субъектном переходе от капитализма к социализму необходимость режима именно реставрации капитализма крайне сомнительна. Тем не менее, большинство партийного руководства уже менее ленинской партии в 1925 году посчитало возможным углубление капиталистичности  НЭПа дальше ленинских пределов.  Естественно, возникло партийное течение, не согласное с таким углублением – “новая оппозиция” во главе с лично близкими Ленину Зиновьевым, Каменевым, Крупской. И опять расхождения не были изжиты по-ленински, а просто обновившаяся “партия” опять бюрократически разгромила новую фракцию меньшинства, став ЕЩЕ менее ленинской. Режимы реставраций при переходе от феодализма к капитализму типично сопровождаются несуразными амбициями упрямых реакционеров и типично “славно” отбрасываются, когда становятся не нужными буржуазии. Режим реставрации капитализма 1925 года вызвал, среди прочего, опасную “забастовку кулака” 1927 года – и был “славно”, даже слишком, отброшен. Теперь объективно нужен был собственно ранний социализм без революционных и реставрационных крайностей. Но все менее ленинское руководство партии посчитало возможным и необходимым начать немедленный переход к классическому социализму. Это вроде того, как Англия от “Славной революции” 1688 года переходила бы СРАЗУ к классическому капитализму XIX века. Субъектное развитие общества не означает субъективное насилие над ним. Против простого отбрасывания НЭПа выступило партийное течение во главе с Бухариным и Рыковым. По отработанной уже схеме этот “правый уклон” был разгромлен “партией”. За 20е годы было сделано много для подготовки социального переворота 30х годов, но меньше возможного и необходимого. И очень укрепились негативные элементы, сливающиеся в своего рода прокапиталистический социальный уклад, прежде всего в главном звене субъектного фактора – партии, все более теряющей ленинский, марксистский характер. Всплыл Сталин. Но не Сталин делал историю, а история делала ВОЖДЯ. Джугашвили, при каких-то случайностях, лишь оказался наиболее подходящей заготовкой.
             За 30е годы классический социализм был формально построен. Но грамотно не подготовленное и не проведенное “строительство социализма” при ослабленном субъектном факторе обернулось (не после годов Империалистической и Гражданской войны, не после Великой Отечественной) СТРАШНЫМ голодом 1932-33 года. А накопившиеся после Ленина негативы проявились в формах “преодоления” голода (первое значимое проявление прокапиталистического социального уклада, сталинщины). Но в стране, в партии были еще мощные здоровые силы. В 1933-34 годах имелись подвижки к некоторому изживанию негативов, на XVII съезде была попытка сместить руководство. На эту “реакцию” сталинщина ответила “революционным террором” 1935-38. После выполнения своего предназначения он был “термидориански” ужат, начались полтора десятка лет закрепления НОВОГО строя. Существующий в виде тенденции ранний социализм при всем своем скромном уровне, многих пережитках капитализма и уже НАЖИТКАХ, был все же еще ПРОКОММУНИСТИЧЕСКИМ, перемолотым только во время “большого террора”. Закреплялся после 1938 года социализм ПРОКАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ. Это еще социализм (НЕкапитализм на базе капиталистических производительных сил), и по уровню развития выше социализма 20х годов. Но уже при фактически узаконенном социальном неравенстве (сложившаяся номенклатура, в атеистическом обществе живой божок с властью монарха и т. д.), рабочий класс и кооператоры стали только трудящимися (господствующей стала бюрократия) и пр. Очень важно – за 30е годы был добит субъектный фактор: кончился свободно развивающийся марксизм (ИТОГОВЫМ “классиком” стал Сталин, позднее “главными марксистами” по должности – последующие генеральные администраторы партии), еще как-то ленинская партия была фактически уничтожена во время АНТИКОММУНИСТИЧЕСКОГО террора, не совсем государство стало государством совсем. Сталинский режим закреплял фактическую власть бюрократии, но был тяжек и опасен для каждого бюрократа. После смерти Сталина сразу началась реставрация прокоммунистического социализма, поверхностная, как все реставрации (снижение масштабов репрессий и реабилитация части репрессированных, “возвращение к ленинским нормам” и т. п.). Волюнтаризм Хрущева придал ей скандально-радикальную специфику. 
           Со “славным” отстранением беспокойного Хрущева началось спокойное господство прокапиталистического социализма. Для него характерна имитация социализма прокоммунистического, как способ существования – и скрытный генезис собственно капитализма: показательно в подполье – криминальные буржуазия и пролетариат, нелегальный рынок; более опасно – неуклонное обрастание соцбюрократией чертами и интересами буржуазного чиновничества, зачастую ее сращивание с подпольным криминалом, нарастающий скептицизм широких масс и др. При этом имитация прокоммунистического социализма была достаточно истовой, а уровень развития общества был максимальным за годы СССР, с тем и благополучие народа было максимальным за эти годы. А даже прокапиталистический социализм имел свои позитивы против любого капитализма, особенно при равных производительных силах и с учетом большей тяжести борьбы Мировых систем для более слабой. Имитация прокоммунистического социализма оборачивалась каким-то реальными подвижками именно к коммунизму, коммунистической идейностью  многих, развитием марксистской науки за рамками генсековского официоза, успехами социалистической культуры. Время от времени имели место позывы к возвращению на прокоммунистический путь (начало Оттепели; сразу после снятия Хрущева критика реальных негативов, Косыгинская реформа; время Андропова; начало Перестройки). Но практика разных соцстран показала, что при уровне марксизма после Классиков возможны были либо затянувшееся сохранение раннего социализма (Польша, Югославия), либо построение классического социализма по типу СССР с его уклонением до образца КНДР с НАСЛЕДСТВЕННОЙ МОНАРХИЕЙ – либо выход на крах социализма через сначала наивно-циничные попытки его буржуазного улучшения, как в Венгрии 1956 года, Чехословакии 1968, началах перестроек 80х годов в разных соцстранах.  В СССР прокапиталистический социализм с 70х годов утрачивал перспективы любого социалистического развития, становился реакционным. Попытка андроповской предперестройки начать разворот СССР в направлении коммунизма значимого успеха не имела, но расшатала реальный социализм. При Черненко реальный социализм уперся в последний раз. Затем началось оттеснение слабеющих “старых (и по возрасту) коммунистов” от  власти бойкими “новыми” (вроде оттеснения “старого дворянства” от господства “новым” в Англии XVII века), сначала под благочестивыми причитаниями об улучшении социализма (Больше демократии! Больше социализма!). Но горбачевская политика социал-демократизации социализма ослабила его традиционные скрепы, с тем развязала социальную стихию, в своей основе стихию приведения производственных отношений в соответствие с все еще капиталистическими производительными силами. Эта стихия (действующая и через политику послегорбачевских режимов, поддерживаемая политикой Запада) смела и социализм, СССР – и  горбачевщину. Социальная контрреволюция реализовала приход производственных отношений в соответствие с производительными силами, вернула Страну в тот строй (конечно, на более высоком уровне), из которого она вырвалась при Ленине. Горбачев, Ельцин и т. д. играли роль заменимых щепок в стихийном процессе, лишь придали ему необязательную конкретику. А буксир контрреволюции в СССР имел трагические последствия для всех социалистических стран, даже внутренне социалистически более прочных. Пока уцелели кондовая КНДР при поддержке Китая и наименее болезненная ранее Куба с поддержкой Латинской Америки. О Китае и Вьетнаме разговор особый.
                                                                                         *     *     *
           Термин СОЦИАЛИЗМ захватан не марксистами больше, чем термин КОММУНИЗМ. Им обычно подчеркивают что-то отличное от некоторого стереотипа канонического капитализма, как-то чуждое ему. Часто это чуждость докапиталистического, типично (нео)колониального общества, чаще – какого-то  специфического варианта капитализма же, реального или надуманного. Демагогический одиоз – национал-социализм, ведущая форма реакционного  “спасения от красной опасности” классического капитализма во время его системного кризиса 30х-40х годов XX века. Вообще, разные социалисты традиционно дистанцируются от коммунистов, особенно марксистов.
           Самое значимое направление немарксистского “социализма” – “демократический социализм” разных модификаций, разные приближения к нему. “Социализация” поздних этапов характерна для всех классовых формаций. При позднем феодализме (в Западной Европе после XV века, в России после 1861 года и пр.) это, прежде всего, изживание крепостничества; при позднем рабовладельческом строе (Поздняя Римская империя IV-VI века и др.) – перевод “двуногой скотины” на пекулий. Мое мнение – в канонических вариантах (Египта и Месопотамии второго тысячелетия с. э.) позднего этапа “азиатской формации” это перевод на наделы эксплуатируемых типа гурушей. В этом ряду и улучшение положения пролетариата в развитых странах с середины XX века, раньше других – с Нового курса в традиционно антисоциалистических США. Типично “социализированные” формы эксплуатации поздних этапов как-то предвосхищают статусы трудящихся следующих формаций. Поздний капитализм в социал-демократическом обрамлении – левый вариант этапа. Он характерен социал-демократической “реформацией”, естественно (ТОЖЕ) опирающейся на традиции социалистических ересей классического  капитализма вплоть до марксизма. И отличается “социализированный” поздний капитализм Швеции от “социализированного” позднего капитализма США примерно так же, как “протестантский”  поздний феодализм Англии от “католического” позднего феодализма Франции. К каноническому “социалистическому” капитализму тяготеют социал-реформисты отсталых стран.
           Марксисты спорят о формационной сути современных Китая и Вьетнама. Либо это вариант социализма в традициях НЭПа, ПНР, СФРЮ – либо своеобразное подобие “социалистическому” капитализму, но в не развитых странах. В любом случае этот вариант развития критически использует опыт социализма XX века и благоволение к себе капиталистического мира, какого были лишены СССР и др. Но при названном благоволении успешно развиваются и Южная Корея, и “Южный Китай” (Тайвань), и Индия, и др. Р-р-революционный маоистский Китай был приближен к себе капстранами в пику “ревизионистскому” СССР. И слабый в разных отношениях Китай долго без напряга развивался под прикрытием ракетно-ядерного щита СССР, затем РФ. А когда Китай вырос до положения экономического (и не только) гиганта и стал опасным конкурентом даже для США – он уже плотно встроен в глобальную КАПИТАЛИСТИЧЕСКУЮ экономику. Менее значимый Вьетнам идет, в общем, по пути Китая. Руководители двух стран позиционируют себя коммунистами (как руководители буржуазных Швеции и т. д. – социалистами). Но “марксизм” КПК – “китаизированный”, как разных оппортунистов развитых стран – “западный”. Этакая цивилизационная разбивка науки по регионам. Большевики применяли к специфике своей страны МАРКСИЗМ без прилагательных; ленинизм – вклад ОБЩУЮ теорию и практику марксизма; нэпманы – временные ИСПОЛНИТЕЛИ воли диктатуры пролетариата. А капиталисты в Китае? Их, как социал-демократы свою буржуазию, тоже “плавно интегрируют в постепенный социализм”? Или они тоже знают, что их терпят до времени? Самым вероятным мне представляется, что в Китае и Вьетнаме после по-разному сложного “строительства социализма” ТОЖЕ произошла социальная контрреволюция, но примерно в той эволюционной форме, которую полагал Горбачев для СССР. В достаточно развитом СССР должен был бы установиться поздний капитализм в социал-демократическом обрамлении с социал-демократизированной КПСС. В Китае и Вьетнаме установился догоняющий капитализм в “коммунистическом” обрамлении с реформистски реформированными компартиями. Не в силу развития марксизма, а в силу продуманного прагматизма и отказа от острого противоборства с зарубежным капитализмом ТОЖЕ неокапиталистические Китай и Вьетнам используют опору на зарубежный капитализм для своего “социалистического” развития. Китайская и вьетнамская буржуазия пока “коммунистам” не перечит, чувствуя себя при “коммунистах” достаточно уютно и уверенно, как в развитых странах при социал-демократах. Им выгодно быстрое развитие экономики с опорой на прагматичную политику сильного государства, хотя бы и “коммунистического”. А дальше либо “социализм по-шведски” развитых капиталистических стран, либо на особый лад дополнительно антисоциалистические “доперестройки” (бесперспективность перманентных репрессий против перманентных коррупционеров и прочих разложенцев говорит о многом) до позднего капиализма типа в США.  Но необычный строй Китая и Вьетнама имеет, возможно, шанс и на свой Октябрь не меньший, чем Россия с засильем мелкобуржуазных социалистов в Советах и Временном правительстве. Особенно, если ТЕПЕРЬ будет буксир коммунистических революций.
           Полунечаянный социализм XX века возник и пережил крах как результат  переплетения верного и ошибочного в начальном марксизме-ленинизме. Реальные достижения в марксистской теории после Классиков, осмысление практики социализма XX века задают перспективы социализма века XXI гораздо лучшие. Особенно, если для отсталых стран наконец-то будет буксир коммунистических революций в странах развитых. Актуальность таких революций, их сходства и отличия относительно былых социалистических – главная проблема современного марксизма. Ведь ПОЗДНИЙ капитализм (с общими чертами всех поздних этапов классовых формаций) развитых стран уже пережил свой расцвет (первые 30 лет после Второй мировой) войны, затем в 70е годы вступил в неровный, но перманентный кризис – с неоконсерваторами, новыми правыми, с постмодернистской опустошенностью буржуазного мировоззрения и пр. Правда, не ко времени крах социализма укрепил агонизирующий капитализм на десятилетия, в том числе идейно (а кондовых неоконсерваторов сменили более неопределенные неолибералы). Затянувшийся (поздний) капитализм становится опасным для существования человечества. Задача марксистов – быстрее понять объективную ситуацию и донести ее до широких масс, в отсталых странах готовить социалистические революции, социализм XXI века. Для всего этого очень важна коренная перемена ВСЕЙ точки зрения нашей на социализм и коммунизм в русле развития марксизма в целом.
                                                                                Вместо резюме.
          Марксизм возник как заявка особенно на установление общих законов общества, его развития. И он сразу был заострен на практику в интересах трудящихся. Был поставлен вопрос о естественной смене капитализма коммунизмом и в общей форме вопрос о сознательном изменении естественной стихии, т. е. и, в том числе, стихии названной смены.  С приложением самых общих положений к конкретике общества начались сложности. 
           Без должных оснований было принято положение об актуальности естественной смены капитализма коммунизмом, с тем неверно были поняты реалии середины XIX века, потому ошибочной была, в общем, политика в направлении коммунизма. Неверно был поставлен вопрос об актуальной естественной Революции в Англии, но верно был поставлен вопрос о возможности перманентного перехода к коммунизму на буксире естественной Революции. Неверен был акцент на естественном Буксире (вандейская Франция естественно к буксиру Франции революционной подцепиться не спешила; и т. д.), но практически Маркс и Энгельс в отсталых Франции и пр. обосновано действовали, не дожидаясь реального Буксира Англии, стараясь на перспективу перманентной революции до Буксира. Неверен был расчет на естественную историческую миссию органического класса капитализма еще до середины этой формации, но был верно определен особый исторический статус основного эксплуатируемого класса последней эксплуататорской формации, способного на субъектную историческую миссию. Именно на актуальную субъектность пролетариата, способного усвоить марксизм, а не на грядущий буксир Англии, рассчитывали в первую очередь Маркс И Энгельс, когда создавали Союз Коммунистов и участвовали в “мировой” Революции 1848 года. 
          Перманентный переход заслуживает особого рассмотрения. Как переход от межформационной буржуазной революции к межформационной коммунистическй он рождает вопрос о производительных силах при этом переходе. Они разом подскочат от почти феодальных до хотя бы почти коммунистических? Даже на Буксире РАЗОМ это НЕ возможно. Должен быть достаточно длительный период производительных сил, переходных между феодальными и коммунистическими, т. е. капиталистических. Что за непрерывный переход на базе капиталистических производительных сил? Капиталистическая формация (с социал-рефоматорами?)? Или что-то другое на той же базе, но уже как-то прокоммунистическое – СОЦИАЛИЗМ в выше принятом понимании? Перманентная РЕВОЛЮЦИЯ даже на Буксире – очень не совсем революция, а и какая-то эволюция какого-то исторического качества формационного типа (см. выше), которое, как таковое, требует для утверждения какой-то опять-таки РЕВОЛЮЦИИ – СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ. Это на Буксире. А ЕСЛИ вдруг БЕЗ Буксира, при одном только субъектном факторе? Нужно отметить некоторую некорректность до сих пор понимания марксистами революции. Это часто – не явление межформационного перехода. Революция 1848 года была межформационной в Дании, Восточной Германии, Австрии, Пьемонте. Во Франции и Западной Германии она была начальным явлением перехода на базе промышленного переворота от раннего капитализма к классическому внутри капиталистической формации. Фактически перманентный переход по Первым Классикам – это не только (и даже, может быть, не столько) от начала капитализма к началу коммунизма, но и переход к последнему от каких-то ступеней внутри капиталистической формации.
             В 60е-70е годы XIX века классический капитализм на базе промышленного переворота утвердился не только в Англии. С позиций тогдашнего марксизма уже в нескольких передовых странах перманентная революция утрачивала актуальность. Маркс и Энгельс итогово ставили вопрос о ПЕРМАНЕНТНОЙ революции в объективно ФЕОДАЛЬНОЙ России и в основном готовили пролетариат Запада к революции пролетарской. Но эта основательная подготовка говорит против естественной готовности пролетариата к свержению капитализма (что и зафиксировали позднее Каутский и Ленин; см. выше). С другой стороны – после того свержения теперь четко предполагался еще период неясного формационного статуса (см. выше) превращения капитализма в коммунизм в самых развитых странах. Итак, подготовка пролетариата до свержения и переходный период  диктатуры подготовленного пролетариата после – единый ПЕРМАНЕНТНЫЙ процесс и в РАЗВИТЫХ странах? Вообще-то естественный межформационный переход от феодализма к капитализму, например в Англии, начался генезисом капитализма (“новое дворянство” и пр.) на базе т. н. малой промышленной революции XVI века и закончился “Славной революцией” 1688 года, т. е. продолжался перманентно более века. А перманентное продолжение от субъектного генезиса социалистического рабочего класса посредством внесения в зарождающийся пролетариат извне марксизма, до “славного” прекращения реставрации капитализма в 1928 году – примерно треть века (+ переходность собственно социализма). Перманентный переход в несколько месяцев от буржуазного этапа с Апрельских тезисов к социалистическому Октябрю в этой трети века – краткий момент. 
          Практика социализма XX века показала, что Классики итогово вывели на субъектную социалистическую революцию задолго до естественной коммунистической, на сам объективно искусственный социализм. Теория в данном случае не вполне предшествовала практике, потому социалистическому рывку XX века не хватило и субъектности (наряду с Буксиром). Что касается мнения Маркса и Энгельса о социалистических перспективах феодальной России на буксире Запада и при субъектности допролетраских революционеров (народников), то оно преломилось в пути социалистической ориентации на буксире социализма, начиная с Монголии, и при лидирующей роли допролетарских революционеров, начиная с Сухэ-Батора.