Марксистский разбор мирсистеменого анализа Михайлова

                      МАРКСИСТСКИЙ РАЗБОР МИРОСИСТЕМНОГО АНАЛИЗА А. И. МИХАЙЛОВА
                                                           (его статьи в АЛЬТЕРНАТИВАХ 92)

                                                                         ВВЕДЕНИЕ в анализ.
          В начале введения сообщается … Что кто-то экспериментировал над людьми, как над морскими свинками; в подобном большевиков обвинял еще Плеханов. Что дискуссии о причинах трагического финала эксперимента, устроенного большевиками, не прекращаются. Что предложить более ясные ответы на вопросы этих дискуссий может книга (АДЕПТ БУРДЬЕ НА КАВКАЗЕ …) Дерлугьяна (кейс одиозного Юрия-Мусы Шанибова на макросоциологическом фоне переходных процессов 80-х-90-х): советского африканиста +американского социолога, нукера Валлерстайна  (теория конвергенции двух систем в действии; надеюсь, еще конвергенция члена КПСС, хотя бы ВЛКСМ, и беспартийного американца?) – И далее … “”наш человек” (агент КГБ или ФСБ, что ли? – А. М.) излагает “для них” (вносит социалистическое или российское сознание в массы американцев? – А. М.) свое  видение нашей истории на языке современной социологической науки (не языке архаичного марксизма? – А. М.)” – “Вообще Дерлугьян делает очень (! – А. М.) важную работу, транслируя (! – А. М.) новейшие (! – А. М.) социологические концепты посредством редакции переводов наиболее важных (! – А. М.) трудов в области общественных наук” Ценен Главный редактор, НАШ ЧЕЛОВЕК к северу от Гаваны! – “Ниже будет прокомментирован ряд макротеоретических обобщений, выдвинутых в упомянутом исследовании” Многообещающе и жутко интересно.
         “Первый круг вопросов касается роли классовых структур в дивергенции траекторий социальной эволюции на постсоветском пространстве. Ключевой здесь является концепция субпролетариата” Обещанное важное макротеоретическое обобщение! Правда, Михайлову “Хотелось бы назвать этот слой люмпен-пролетариями, но ленинское понятие полупролетарии было бы ближе”, потому пусть будет эпохальное обобщение ленинского понятия: не как хочется Михайлову, но обобщеннее Ленина. В любом случае “этот СЛОЙ” является значимым макротеоретическим обобщением роли КЛАССОВЫХ структур! – “Именно этот слой послужил боевым зарядом националистических взрывов, расколовших СССР” Т. е., собрались в Беловежской Пуще жители “городских окраин” и “пригородов” разных республик, дружно организовали националистические взрывы, расколовшие СССР. – “А детонатором сработала национальная интеллигенция” Михаил Задорнов уверял, что это он и подобные интеллигентные остроумцы стали детонатором. Но он умолчал, кто ВЫПУСТИЛ таких остроумцев на эстраду и в эфир. Михайлов (и Дерлугьян, если Михайлов излагает правильно) тоже умалчивает, КТО подложил под субпролетариат в качестве детонатора интеллигенцию (или сама легла под слой?).  – И опять макротеоретическое обобщение: “… нельзя не согласиться, что советская интеллигенция была пролетаризирована” С марксистских позиций нельзя согласиться: при некапиталистическом строе класс капитализма невозможен (пролетариат после переходной своей диктатуры стал социалистическим рабочим классом, не неимущим пролетариатом, но собственником почти всех средств производства). Темы же ФОРМАЛЬНОГО характера реального социализма Михайлов не касается. В позднем капитализме основная масса интеллигенции является существенной частью пролетариата – трудящихся капитализма, живущих продажей рабочей силы. При социализме основная масса интеллигенции относится к средствам производства так же, как рабочие. Отраслевое деление на представителей умственного и физического труда не является классовым делением в плане собственности, эксплуатации.  – “С другой стороны, интеллигенция обвиняется … в классовом предательстве …” Кем обвиняется? Американским интеллигентом неясного классового статуса и примкнувшим к нему отечественным умственным пролетарием? И кого предала интеллигентная часть социалистического рабочего класса? – “… классовая измена национальных интеллигенций стала действительной только в условиях демонтажа производственного и политического аппарата советского государства и начавшегося дележа общественного достояния конкурирующими группами” Еще одно макротеоретическое обобщение, вообще-то, достаточно банальное. Именно демонтажники аппарата и делители социалистической собственности выпустили на сцену и в эфир наивных остроумцев, пустили на самотек стихию интеллигенции, именно они захватили власть и собственность, опираясь особенно на деморализованный “субпролетариат”, были детонатором броуновского движения масс на рубеже 80х-90х. Но к правильному моменту Михайлов подкрался, не поясняя статус демонтажников и расхитителей даже в той мере, в какой он рисует субпролетариат и интеллигенцию, не объясняя их генезис. Этот “Ключевой вопрос … освещен недостаточно ясно …” (Михайловым, скорее, затемнен), а без освещения именно этого ключевого вопроса все макротеоретические обобщения Дерлугьяна – Михайлова малозначимы. 
            Потому “круг вопросов … классовых …” подпирают “проблемы демографии”. Что круг классовых вопросов как-то зависит от проблем демографии – это очевидно. Но основу развития общества определяют не процессы демографии.
          “Следущий круг вопросов связан с местом СССР в мир-системе” Наконец-то статья, посвященная миросистемному анализу, занялась своим делом (а то съехала чуть ли не к марксизму). Итак … “Дерлугьян характенизует СССР как одну из “диктатур развития”…” Я почему-то уверен, что многие читатели Статьи привыкли  рассматривать СССР как государство социализма, на худой конец государственного капитализма, а про диктатуру развития раньше и не слыхивали. Но Михайлов уверяет, что ””диктатур развития” было много”, хотя “СССР уникален”. Обоснования? – “… страны соцлагеря смогли (тоже; СССР не уникален? – А. М.) создать … альтернативную капитализму … систему” А другие диктатуры развития? Мне лично очень интересно это, неведомое ранее, миро-потрясающее обобщение. А что место СССР в мир-системе определяла его диктатура развития, одна из скольких-то в системе мира, я теперь уразумел.
           “В целом складывается впечатление, что тщательно изгоняемая в дверь теория транзитологической модернизации незаметно возвращается через окно – корпоративный капитализм США полагается общественным идеалом, все же прочие общества идут … к идеалу, только вот что-то никак не доходят” Впечатление даже представителя точных наук – не логический вывод из представленного им материала, который вообще не обосновывает впечатление Михайлова. Где в ЕГО тексте раньше затрагивается тема  транзитологической модернизации? Кто объявил корпоративный капитализм США идеалом? Как материал Михайлова обосновывает недоходимость до этого идеала? В огороде бузина, в Киеве дядя. Намеки на книгу Дерлугьяна не служат для обоснования мыслей Михайлова, но придают вес его впечатлениям.
           “К сожалению Дерлугьян не видит, или считает не академическим обсуждать бытие (! – А. М.) за пределами глобального капитализма, что составляет единственный серьезный недостаток этого замечательного исследования” Бытие США определяет сознание Дерлугьяна, не позволяя его (как многих других) обобщениям выйти за пределы капитализма. Что при таком мелком недостатке исследования оно является замечательным – мне остается только поверить Михайлову, поскольку меня он не только не убедил, но даже толком не проинформировал о содержании исследования. А знакомиться с содержанием используемой Михайловым литературы читатели без особых причин не обязаны. Видимо, Введение рассчитано на (по)читателей Дерлугьяна, с которыми, как “со своими” в теме, Михайлов просто делится своими впечатлениями.         
                                                 УРБАНИЗАЦИЯ В СССР как мир-системный фактор.
          Абзац посвящен поверхностным рассуждениям о разнообразии городов и урбанизаций. Например, поминание веберовской (наверное, не только я, в числе читателей Статьи, обобщения М. Вебера не читал) типологии разделения городов на больше административные и больше экономические (Вашингтон – Нью-Йорк; и т. д.). –  “… Петербург (“царский”? – А. М.) был центром абсолютизма, а Москва (“купеческая”? – А. М) городом богатых землевладелцев, но мы позволим себе (!; себе можно позволить все – А. М.) пренебречь этими тонкостями (базисного землевладения и надстроечного абсолютизма; КУПЕЧЕСКОЙ Москвы как города ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ – А. М.) – важно лишь (лишь для Михайлова – А. М.), что общества …” и абсолютистского Питера, и землевладельческой Москвы замыкали порожденные царской (не купеческой, не землевладельческой) властью иерархии. Жаль, что в свою блистательную картину Михайлов ясно не встроил хотя бы “отчасти Киев”. – “А узлы капиталистической урбанизации … не образуют иерархию … пример США … В государствах же сложившихся в эпоху абсолютизма носеление до сих пор неизбежно скапливается  в столицах, где замыкаются все иерархии” США существуют немногие века, а Париж, Лондон и др. века были ведущими городами и до абсолютизма. До абсолютизма существовали государства Франция, Англия и т. д. Более каноничен капитализм на основе предыдущего родного феодализма с абсолютизмом, а не в США и других переселенческих колониях – “России еще повезло (иначе была бы еще несчастней? – А. М.) тем, что в какой-то момент у нее стало две столицы (это когда развалили СССР, более счастливый при наличии не только Москвы, Ленинграда, но и Киева, “древней столицы”? – А. М.) …” А вот Англия, Франция и т. д. с одними столицами – несчастнее России? – Не совсем так. “… для … огромной территории этого явно недостаточно” Т. е. просто количество столиц – не исходная проблема, проблема в числе столиц для стран разных размеров. Для России – не меньше трех,  для Китая, США и т. д. – двух. Англии и Франции – как раз по одной. А Нидерландам, Бельгии и т. п. и по одной много (но в Швейцарии – страшно сказать). – СССР же переборщил (как Швейцария): “Наличие в СССР столиц союзных (а автономных? – А. М.) республик создавало региональные центры (даже в республиках, сравнимых с Бельгией! – А. М.) научного и культурного обслуживания технократии (еще Ленин задумал это нехорошее дело – А. М). Так формировалось пространство национальной проектности с одной стороны, и предпосылки сепаратизма с другой” Разве стороны совершенно разные? Национальная проектность при неумелой национальной политике является предпосылкой сепаратизма. – “Например, Украина вполне может быть самодостаточной в энергетике … так что мешает национальной программе развития энергетики?” Что значимей: излишек или недостаток столиц (Михайлов под сурдинку отошел от этой СВОЕЙ главной темы), национальная проектность или, “с другой стороны”, сепаратизм, смутно завязанные на наличие угля, урана, даже нефти и газа? – “С одной стороны, любая общность имеет право устанавливать внутренние правила коммуникации, но что если эти правила порождают конфликт с окружением?” Плохо, если порождают. Вопрос – почему? Согласно главному мотиву абзаца – по причине неправильного (соотношения) числа столиц и торгово-промышленных городов и их нечеткого разделения? – “Все это  проявления ПРОТИВОРЕЧИЯ МЕЖДУ СВОБОДНОЙ АССОЦИАЦИЕЙ И МАСШТАБНОЙ КООПЕРАЦИЕЙ” в общих понятиях системного подхода. Теперь бы умную общую теорию привязать к практике политическим технологиям. Обычно это очень не просто. –  “Выход в общих чертах известен – федерализм. Условие устойчивости – эффективность федерального центра, способность опережающими темпами создавать общую проектность” Теперь я понял, как изжить  преступность, например – надо, чтоб просто не было корней преступности. Проблемы лишь в том, что разработать эффективность федерального центра и устранить корни преступности – дело долгое, кропотливое, а в должной мере, я думаю, требующее смены капиталистической формации следующей. Общие декларации, изреченные банальности ничего не меняют. Как и путаные рассуждения про число столиц, про тысячелетнюю поляризацию городов на административные и экономические. А федерализм в слишком общих положениях теории без ее увязки с реальной конкретикой не гарантирует ни от сепаратизма, ни от фактической унитарности. – В абзаце я не вижу внятных хотя бы предпосылок объяснению развала СССР (и СФРЮ, Чехословакии). А СОЦИАЛИЗМ уничтожен в странах, очень различных в аспектах, затронутых Михайловым.
          “РОССИЯ – ФЕДЕРАЦИЯ МАЛЫХ НАРОДОВ … Рядом с миллиардом китайцев даже русский народ не велик” Рядом с миллиардом китайцев невелик любой народ (в Индии много народов; впрочем и китайцы разделены на региональные группы, язык друг друга плохо понимающие). А русский меньше китайского на порядок, но на порядок больше татарского, “… что уж говорить о населяющих просторы Евразии тюрках (не татарах – А. М.) или финно-уграх, и тем более небольших народностях Кавказа или Сибири” И в Китае есть мелкие народы. Правда, “Китай объединяет иероглифическая письменность, США – английский язык”, но и Россию киририлица и русский язык (в США не все знают английский язык, в РФ – почти все знают русский). Особые языковые, этнические ситуации во всех странах. Например, ситуация в Индии! – “… этнос и язык понятия разные, иначе пришлось бы считать русское дворянство 1812 года французским …” В то время – не только русское. И, пожалуй, приходится считать костяк английского дворянства французским века три после Вильгельма Завоевателя. Есть другие похожие примеры.  – “… тем не менее, определим народность как ассоциацию по языку” (игнорируя другие определения), например англо-саксонскую или испанскую в разных странах нескольких частей света. А есть приверженцы тюркской или арабской нации и т. п. Тонкостей разделения понятий НАЦИЯ, НАРОДНОСТЬ и т. д. Михайлов не касается. – “Все-таки язык это важнейшее пространство коммуникации, тот субстрат, на котором базируются все прочие социальные отношения …” А язык на чем-то базируется, или он абсолютно исходный фактор общества? Согласно марксизму ядро всех общественных отношений – производственные – “базируются” на производительных силах.  – “… антропогенез закончился с появлением речи как универсальной формы коммуникации” АНТРОПогенез закончился с появлением Человека Разумного. А такой человек умеет не только говорить, но и делать орудия и пр. Предыдущие люди тоже как-то говорили, что-то делали, но более примитивно. Общество без языка невозможно, но и язык до общества – тем более.  – “Самое древнее социальное отношение (а проституция: древнейшая профессия – А. М.) наиболее разнообразно – языков на планете было и есть куда больше чем вариантов политогенеза или форм капиталистической собственности”. Названный атрибут общества не древнее других, но на порядки древнее политогенеза классового общества, тем более капиталистической собственности. Некорректно сравнивать атрибут общества всей его истории и ее локальные явления. Тем не менее, даже при этом без представления критериев выделения ВСЕХ В ИСТОРИИ языков и вариантов, форм политогенеза и капиталистической собственности, без представления их множеств декларация Михайлова неубедительна.  – Но для чего Михайлов в основу общества кладет один из его атрибутов? В своей витиеватой манере он доказывает, что в плане языков нужно быть последовательными интернационалистами. При этом условии “… Россия еще сможет вернуться в авангард человечества …” Каким была при феодализме и при капитализме до Октября? Ведь Михайлов не говорит о, в какой-то форме, возрождении СССоциалистическихР. Как и о подзабытой к итогу раздела мир-системе.
                               Реконструкция ПРЕДПОСЫЛКИ ДЕКОНСТРУКЦИИ СОЦИАЛИЗМА. 
            “… перестройку можно охарактеризовать одной фразой – перерастание структурного кризиса в системный, вызванное неадекватным управлением” Можно и короче, одним термином, в контексте истории более определенным: СОЦИАЛЬНАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ. А она не может иметь первопричиной неадекватное управление. – “В результате (перерастания – А. М.) в 1989-1993 гг. сложилась революционная ситуация, повлекшая снос застывших … структур …” СНОС – это не ситуация, чреватая контр(революцией), это уже начало контр(революции). В 1989 году советы захватили антисоветчики, наступило временное двоевластие их и КПСС, вроде того, как на два века ранее во Франции временное двоевластие Учредительного собрания и монархии.  Но заправляли в уже не советских советах еще самые умеренные контрреволюционеры, в массе те же члены КПСС, только в рамках СВОИХ советов уже автономные от партийной дисциплины. Нечто вроде монархистов пресвитериан, фельянов и октябристов в началах знаменитых революций. Противоречия начала контрреволюции разрешились приходом к власти более радикальных контрреволюционеров (в духе демплатформы) и запретом КПСС (а еще была беловежская ликвидация СССР), как приходами к власти индепендентов и жирондистов,  гегемонией кадетов в Первой и Второй Думе, как свержениями монархий в канонических Революциях противоречия их начал. Наконец, по логике смены строя, к власти пришли самые радикальные контрреволюционеры (самые продажные политические проститутки, самые нахрапистые расхитители социалистической собственности), в РФ во главе с Ельциным (расстрел Дома советов, ликвидация даже демсоветов и т. д.), как бы левеллеры, якобинцы, трудовики-эсеры наоборот. А когда социализм был в РФ окончательно уничтожен – для закрепления победы капитализма у власти буржуазия поставила “тоже кромвеля-бонапарта-столыпина”: Путина (в Белоруссии – Лукашенко). Можно ждать режима “реставрации социализма”, как и в канонических Реставрациях (в России – распутинщина) временного режима приглаживания победившего строя через опору на элементы строя свергнутого для укрепления первого: временное допущение буржуазией к власти КПРФ; СР; еще каких социал-оппортунистов. Народная реставрация культа Сталина и даже культика Брежнева уже разворачивается. – “Одну из составляющих революционной ситуации можно переформулировать (а как до переформулирования? – А. М.) как утрату текущим гегемоном (? – А. М.) управления социально-экономическими процессами” Т. с., “верхи не могут …”? Прежние верхи не могли управлять по-прежнему еще до 1989 года (с 1987 года была уже явная контрреволюционная ситуация). С этого года верхи раздвоились на старые и новые. Первые по-прежнему не могли управлять по-прежнему, вторые управлять по-прежнему не хотели, а по-новому еще не могли. С 1991 года новые верхи смогли управлять по-новому: контрреволюционно и хреново (не до того было – нужно было именем контрреволюции громить прежние верхи и прочее наследие социализма, расхищать социалистическую собственность) – “… Горбачев заблокировал как хозяйственные … так и политические … рычаги управления…” Могучий мужик, это Горбачев – как Наполеон Малый Виктора Гюго (см., например, “Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта” Маркса). Михайлов смещает предмет своего анализа с социального процесса на мелкого политического деятеля, случайно оказавшегося на гребне процесса, щепку в потоке плохо понимаемого им процесса. – “… цели управления были ложными”, но не ложно выводили на капитализм. – ”… преобразовать СССР в западную социал-демократию это просто попытка “поменять шило на мыло”” Михайлов скользит по надстройке. СССР – надстройка социализма, социал-демократия – капитализма; действительная смена первого второй может быть только при смене социального строя. Правда, Михайлов все же дальше пишет: “Конечно, это (шило на мыло) только внешняя форма, скрывающая …” преобразование производственного базиса. “Но и тем лучше, поскольку …”!? Я предлагаю читателям самим восхититься завершением предложения по оригиналу. – “Еще более фантастическим были надежды войти в ядро мир системы”, т. е. в ядро мировой системы капитализма, если не морочить читателей обобщенными мир-системными неологизмами. Далее Михайлов мало интересно убеждает, что Японии не удалось войти в ядро капиталистической системы, хотя она успела оседлать вторую кондратьевскую волну, победила в Русско-японской войне и выгодно участвовала в Первой мировой. Мое мнение … В Японии буржуазная революция Мейдзи победила почти синхронно такой победе в Италии и на десятилетия раньше, чем в России. Михайлов считает даже (см. в конце Статьи), что еще до промышленного переворота “революция Мейдзи была в чем-то радикальнее бисмаркского объединения Германии” на его базе уже промышленного переворота. В Японии промышленный переворот произошел позднее, почти одновременно с индустриализацией в СССР, затем было “японское экономическое чудо” и сейчас Япония является одним из лидеров капиталистической системы, в силу этно-геогафических второстепенностей занимая в ней не принципиально своеобразное место. – Но “Куда более интересен вопрос, почему в 1945 проигравшие не были низвергнуты на периферию? Не потому ли, что тогда революции в Японии, Германии, Италии … и других странах … свергли бы мировую гегемонию капитала?” Дилетанта-эклектика, мешающего марксизм с “неомарксизмом” Валлерстайна, трансляциями новейших социологических концепций буржуазной науки Дерлугьяна и т. п., бесполезно убеждать подойти к проблемам с позиций развиваемого марксизма. Михайлов, как и многие другие, не ищет марксистских ответов на вопросы, почему Октябрь произошел в стране, формационно еще более отсталой, чем думалось век назад, а ожидавшегося тогда коммунистического буксира нет в самых развитых странах и век спустя. Потому он не ставит вопрос – а могли ли быть Революции сразу после 1945 года в Японии, Германии и Италии, формационно более отсталых, чем сейчас, все еще не коммунистических? Он недопонимает, что социалистические революции тогда были только на буксире СССР, а Октябрь вообще нужно объяснять по-новому (что с марксистских позиций – Михайлов, вероятно, просто не признает). Страны-победители в Первой мировой войне ужимали побежденных не как им хотелось бы, а с оглядкой на Октябрь и его последствия. Как и Пруссия Францию с оглядкой на Парижскую коммуну. Но речи о просто УНИЧТОЖЕНИИ производительных сил побежденных и буржуазные победители не ставили никогда: ни после Англо-голландских войн XVII века, ни после поражения Наполеоновской Франции и пр. Ни после Второй мировой. А при сохранении в основном производительных сил, побежденные продолжали, в общем, свое формационное развитие, имея шансы раньше или позже догнать, перегнать победителей.  – “Советская Россия  потому и сумела сменить ранг, что стала альтернативой мировой системе капитализма”  СССР сменил ранг великой державы дооктябрьской России на ранг сверхдержавы. Но не великие державы досоциалистическая Болгария и т. д. не стали хотя бы великими державами после смены строя. – “Бессмысленный отказ от этого положения обошелся куда дороже всех мыслимых и не мыслимых издержек холодной войны …” С точки зрения могильщиков социализма отказ от этой альтернативы не был бессмысленным, оправдывал любые издержки. Резоны сохранить постСССР в границах и с потенциалом СССР для формирующейся буржуазии были. Но важнее для нее были разрушить СССР быстрее, любой ценой, разламывая политическую структуру СССР на части, потому с помощью Запада, потому с подсюсюкиванием ему.  Это сейчас для окрепшей буржуазии части бывших советских республик Запад – конкурент. В 90е он был не только для Украины как бы “украинско-американской мечтой”.
           “Холодная война являлась одним из факторов структурного кризиса …” Загнивающего Запада? И пять больших абзацев Михайлов посвящает проблемам структурного кризиса погибшего социализма, не назвав внятно их ПЕРВОпричины и ничего не сказав об экономике почему-то до сих пор существующего капитализма. 
            Лишь далее … “Попробуем разобраться, почему узел структурных противоречий 70-х не был разрешен “естественным” путем …”, как и искусственным. Желательно, но “Пока здесь больше вопросов, чем ответов” Т. е. значимый анализ краха социализма пока не возможен? “Первое, что приходит в голову …” Михайлову – большой абзац отвлеченных рассуждений на общие темы, может быть в чем-то и интересных, но без внятных выводов.
           “В реальном социализме партия было гомологом (?; в интернете нашел только в плане химии – А. М.) гражданского общества, где осуществлялось реальное согласование интересов и целеполагание” Социализм реальный, согласование интересов и целеполагание реальны. Ура? Но “Сложно сказать, обусловлен ли такой урезанный (при названных реалиях? – А. М.) вариант гражданского общества перманентной “чрезвычайщиной “ бастиона социализма”, или имманентно присущ социализму как способу производства” (не урезанный вариант – имманентно присущ капитализму?).  А не СКАЗАВ ничего – сложно дать системный анализ развала СССР. – “… КПСС была ключевой несущей структурой СССР и отмена 6-й статьи без распространения партийности на все (! – А. М.) население (по аналогии с отменой сословий и всеобщим гражданством) вела к катастрофе, наряду с разбалансированием планирования” До 6 статьи СССР существовал десятилетия и была она придумана, как реакционная мера, когда реальному социализму забрезжил реальный закат. В СССР почти все население проходило некоторую партийность в октябрятах, пионерах, комсомольцах; ну, и … Отмена 6 статьи не была еще отменой партийной “сословности”, но уже одним из проявлений, следствием надвигающейся ликвидации социализма, СССР и КПСС. –  “Более актуальной (чем движение к катастрофе; или еще большим движением к катастрофе? – А. М.) была проблема бюрократизации  партийного аппарата равно присущая и “политическим машинам” гражданского общества буржуазных государств” (мимоходом касается сути проблем социализма Михайлов). Но крах в конце XX века пережил социализм, не капитализм. 
                                                      Проблема СССР И МИР-СИСТЕМА
          В США “… нет никого, кто усмотрел бы в феномене СССР проблему для мир-системеного анализа” Даже “замечательный исследователь” Дерлугьян? Горе-то, какое. К счастью, в РФ есть Михайлов – “Советский социализм не только не рассматривался как самостоятельное явление …” Возможно, если уточнить, что с позиций мир-системных потуг. Но во всем мире понимали, что советский социализм, тем более вся мировая социалистическая система – явления, которые невозможно не рассматривать. Пристально их рассматривала (и более того) мировая система капитализма. Особенно много было рассмотрителей в США. – “… но даже не полагался типологической формой “диктатуры развития”, в качестве какой выступала кайзеровская Германия 1871-1914 годов” Да, трагедия, что упущено очень важное сходство СССР и кайзеровской Германии. А как я-то жил, полвека занимаясь мировой системой не только капитализма, но до Статьи Михайлова не подозревавая о “диктатуре развития”, о разборках мир-системников. Мое непоправимое упущение. – “Различие между германским и американским (шире англо-саксонским) капитализмом усматривается не в формах земельной собственности (юнкерской/фермерской), а в способности аккумуляции капитала …” С кем спорит Михайлов? Английский капитализм начался сохранением от феодализма крупной земельной собственности (юнкерской, точнее лордовской) века за два до прусского. Фермерский путь развития капитализма  типичен для переселенческих колоний. Вне их фермерский вариант Франции, скорее, исключение. – “Капиталоемкие проекты в Англии и США финансировались в основном корпорациями, в Германии же велика была роль государства” Значимые различия по странам капитализма всегда количественные (не цивилизационно качественные, что просвечивает у Михайлова) – особенно если корректно сравнивать одинаковые ступени формации. На ранних ступенях типична активная государственная политика (капиталоемкие проекты в США – покупки французской Луизианы или российской Аляски и пр.). Германия сначала несколько отставала от лидеров, потому вынуждена была особенно подпирать капитализм государством, опираясь на специфику традиций недавнего феодализма. В заокеанских США и других переселенческих колониях типична изначально меньшая роль государства. Там было, главное, покорить, экспроприировать аборигенов и передать награбленное переселенцам на их полное усмотрение. А передовая и заморская Англия с сильным флотом долго была свободна от проблем континентальной Европы, требующих для решений сильного государства. –  “Господствующая (буржуазная – А. М.) идеология … окружает США ореолом социального идеала” Ну, не Украину же. А господствуют, естественно, идеологи, прежде всего, самой мощной капиталистической страны. – “Все развитые страны (будущие гегемоны Англия и США тоже, как подтверждает в следующем предложении Михайлов  – А. М.)… прибегали (наплевав на различия между вариантами капитализма – А. М.) к протекционистским мерам” (в разной мере) отчасти высек сам себя Михайлов. – “… Германия только (! – А. М.) наиболее яркий пример успешного госрегулирования” Кто-то должен же быть крайним. – А крайность кайзеровской Германии вызывает у Михайлова неуемное умиление…  “Германия всегда (? – А. М.) была культурным образцом и сосредоточением духа (опять проговаривает цивилизационный дух Михайлов – А. М.) Европы … и вполне могла бы сокрушить (так их, капиталистические! – А. М.) державы Антанты (не включая США) …” США отсиделись бы за океаном, участвуй они в Войне или нет? – ”… если бы не измена социал-демократов” Германии милого кайзера. Среди разных нелепостей статьи Михайлова у этой дух особенно неприятный. – “Немецкая социал-демократия последовательно предала интернационал, кайзера и революцию, проторив дорогу нацизму”. II Интернационал предал себя сам, немецкая социал-демократия в том числе. От плача по кайзеру легко перейти к плачу по Николаю Кровавому, от обвинений социал-демократов в предательстве Германии к обвинению большевиков в “предательстве России” на “немецкие деньги”. Предав марксизм и перспективы социалистической революции (это делали не только немецкие социал-демократы), социал-демократы Ноябрьскую (не социалистическую) революцию, отход от традиций пруссачества кайзеровской Германии, в общем, не предали; а эта революция позволила большевикам отбросить похабный Брестский мир. И Михайлов может быть доволен – Гитлер не только воспользовался бесхребетностью социал-демократического антифашизма разных стран, он за “предательство” II Рейха воздал многим.
          “В целом немецкий (проговаривает свою цивилизационщину Михайлов – А. М.) капитализм был ничем не хуже и не лучше англосаксонского корпоративного капитализма, если не прибегать к чисто идеологическим сравнениям” С этого места поподробней … А до этого места Михайлов сначала придает количественным различиям капитализма конкретных стран качественную (цивилизационную, до некоторой степени) значимость, а потом их сравнивает. Англия,  США, Франция, Германии и другие развитых странах неуклонно (сквозь всю конкретику своих историй) развиваются по общим закономерностям капиталистической формации, постепенно выравнивая свои уровни развития и снижая свои специфики. За ними тянутся по тем же закономерностям страны более отсталые. Все движутся к неизбежному коммунизму, но некоторые делают опережающие социалистические попытки, возможные, поскольку марксизм уже позволяет в какой-то мере искусственное изменение естественного развития, но такое изменение пока еще не гарантированное по окончательному результату из-за недостаточного уровня развития марксизма (и без буксира уже коммунизма).
          “На Востоке (а в западной Америке? – А. М.) не сложилось соединения абсолютистского государства и раннего капитализма” По общей логике формационного развития генезис (раннего) капитализма происходит в рамках (позднего) феодализма с его абсолютистской надстройкой и под некоторой ее опекой (на базе т. н. малой промышленной революции в Англии XVI века и т. д.). Когда капиталистический уклад начинает угрожать феодальному строю, абсолютизм начинает реакционно давить новый уклад (в Англии первой половины XVII века и т. п.). Но неуклонно растущий (ранний) капитализм свергает (поздний) феодализм с его абсолютизмом в ходе буржуазной революции (Английской XVII века и пр.). До промышленного переворота (для отстающих стран обычно называемого индустриализацией) и победы его последствий господствует ранний капитализм без абсолютизма. – “Упадок Китая в XIX веке был кризисом развитого феодализма без буржуазной революции” Буржуазная революция вырастает из кризиса позднего феодализма. На какой ступени феодализма находился Китай XIX века, пока неясно, если не судить выборочно по разнообразным мнениям отдельных исследователей. – “Особый интерес представляет изолированный сегмент дальне-восточной мир-экономики (правильней: регион-экономики; модно: цивилизации) – Япония …” Япония не испытала нашествий кочевников, особенно страшное монголов, завоевание маньчжурами и др., потому обогнала Китай и Корею.  С XVII века в ней господствовал поздний феодализм, имевший явные аналогии в базисе, надстройке и культуре с поздне-феодальной Западной Европой. В этой самой развитой стране Востока XIX века произошла первая буржуазная революция за рамками самой развитой Европы и ее подобных переселенческих колоний, что предопределило дальнейшее опережение Японией многих стран и “европейской цивилизации”. – “Что показывает это “исключение из правил”?” Что особого исключения из правил нет. Например, классовое общество зародилось на Ближнем Востоке, но несколько позднее возникло и на берегах Хуанхэ, еще позднее в Америке и т. д. –  “Неизбежность капиталистической трансформации феодализма (универсальность капитализма)?” Положение о неизбежности смены формаций – одна из основ марксизма. Каждая следующая формация все более универсальная. А капиталистическая – пока последняя среди них, потому пока самая универсальная (хотя и сейчас сохранились докапиталистические страны, но интегрированные в практически сейчас универсальную капиталистическую систему). – “Эффективность “германского пути” для стран догоняющего развития?” Нет, необходимость какой-то активности государства при догоняющем развитии. Михайлов назвал этот фактор “германским путем”; его дело. – “… сословное деление … подвело Германию к первой мировой войне” Вздор даже без попытки его доказательства не заслуживает опровержения. –  “… кроме Японии ни одна страна не смогла перейти из периферии в центр” А на с. 15: “… войти в ядро мир системы. С тех пор как ядро мир-системы сформировалось, этого не удавалось никому. Даже Япония …” По логике языка: даже Япония не смогла перейти из периферии в центр. Хотя Михайлов дальше пишет невнятно “… успела сесть на вторую кондратьевскую волну 1870х, когда ядро мир-системы закончило формироваться вместе с эпохой европейских революций.” Если успела на кондратьевской волне перейти в центр, то почему “Даже Япония …” Если не успела, поскольку ядро мир-системы уже закончило формироваться, то почему “… кроме Японии …”? – “…третий и четвертый технологический уклад не породил новых лидеров. Кроме СССР” Ни кондратьевские циклы, не сериал технологических укладов не являются составляющими формационной концепции. С моей точки зрения, кондратьевские циклы и технологические уклады мировой системы капитализма стран разного (внутри)формационного уровня должны выводиться из понятой формационной истории отдельных стран. Например, первый цикл связан и с победой (раннего) капитализма в нескольких ведущих странах и уже промышленным переворотом в Англии. Второй – с промышленным переворотом в группе ведущих стран уже кроме Англии (кризис 1873-78 определялся уже не почти одной Англией, а совокупностью промышленных стран) и революциями в странах второго эшелона. Подобным образом в плане реестра технологических укладов, если в их понятии есть что-то путное. А СССР в отдельно взятой отсталой стране, едва вышедшей из феодализма, нужно объяснять не столько технологическими укладами системы многих стран капитализма. “… советский социализм был явлением совершенно иной общественно-экономической природы, нежели чем “германский путь” первого мира и “диктатуры развития” третьего. На с. 12 и особенно 19 Михайлов поднимает тему “диктатур развития” заявив, что “в качестве таковой выступала кайзеровская Германия”. Теперь он неясно разделяет “германский путь” и “диктатуру развития”, неясно соотнося их с советским строем. – “ДИКТАТУРА РАЗВИТИЯ – ЗЕРКАЛЬНОЕ ОТРАЖЕНИЕ ИМПЕРНИАЛИЗМА” Умоляю поподробней, попонятней – не все обладают мыслительной проницательностью Михайлова. Я искренне не понимаю расшифровки лозунга следующим за ним предложением. – “В СССР диктатура развития (второго, надо понимать, мира – А. М.) была демонтирована в 1937-38 годах, причем ни диктатура, ни развитие после этого не прекратились (было качественное соединение, стала смесь качеств? – А. М.)” Демонтаж – это хорошо или плохо? Или развитие хорошо, а диктатура плохо? Все-таки афористический стиль Михайлова для простого человека вещь тяжкая. – “Масштабный фактор … играет немаловажную роль – победа в третьей мировой войне определилась союзом с Китаем”!? Я как-то проморгал и третью мировую войну (кроме как в поэтических творениях пропагандистов) и победу в ней анонимного союзника (или союзников) Китая. Нельзя же так урывочно, мимоходом и о МИРОВОЙ войне, ТРЕТЬЕЙ – особенно.
          “Современная капиталистическая мир система за свою историю прошла следующие этапы развития” … 1) “… Период региональной европейской мир-экономики … с высокого средневековья до XV  века … капитализма как такового нет …” Экономика европейская, одна из многих региональных в мире, капитализма нет, но первый (не нулевой) этап капиталистической мир-экономики есть! – 2) “Период “Великих географических открытий” … XVI-XVIII вв.” – 3) “Период колониализма … XIX века” – 4) “Период империализма … большую часть XX века” – 5) “Период глобализма. Последние 30 лет”
        “Если первые два этапа были эпохой становления капитализма, то последние три можно объединить в эпоху ставшего индустриального капитализма” И далее по тексту абзаца.
          Я почти не знаком с мир-системной концепцией Валлерстайна (хотя достаточно, чтоб видеть ее немарксистский характер), но Статья Михайлова подкрепляет мои сомнения в отношении этой концепции. Главный порок концепции я вижу в замазывании “не(о)марксистом” марксистского формационного подхода поверхностным рассмотрением как-то скомпонованных комплексов формаций (их этапов); “цивизизаций”, т. с. “Мир-системный подход сходен с цивилизационным …” пишет в интернете автор статьи “Мир системный анализ И. Валлерстайна”, несомненно, гораздо более сведущий по теме, чем я.
          Человечество всегда было как-то и единым, и регионально разделенным. Изначально разные достижения  тысячи лет и лишь отчасти распространялись по всем материкам (без Антарктиды, конечно). Люди и предметы перемещались на тысячи километров, что не отменяло расовых типов и особенностей материальных культур. На рубеже эр сплошная полоса классового общества Старого света раскинулась от Атлантики до Пацифики, что-то знали друг о друге и что-то получали друг от друга Рим и Китай. В Новом свете шло формирование классового строя от Северной Америки до Южной включительно. Но еще и в первой половине второго тысячелетия мир делился на регионы, как-то взаимодействующие, хотя больше автономные и внутри раздробленные: “христианская Европа” на базе лесов умеренного пояса, “мусульманский Ближний Восток” на базе пустынь и оазисов, “индиизированная Южная Азия” на базе тропических лесов и “китаизированная Азия Восточная” на базе лесов типа далеких европейских и пр. Перечисленные регионы были ведущими в мире, только в них господствовал или вызревал феодализм. В каждом регионе были свои “ядра” и “периферии”.
          В середине второго тысячелетия только в Западной Европе (не в Южной, не в Центральной, не в Северной, не в Восточной) и несколько позднее в Японии утвердился поздний феодализм (послекрепостнический, с национальным рынком, с абсолютизмом, с культурой типа возрожденческой и пр.). А на стыке Западной и Южной Европы, в Северной Италии и, в меньшей степени, в срединных для Западной Европы Южных Нидерландах уже имели место подвижки к капитализму. Именно эти страны были пионерами Возрождения, именно итальянцы возглавили открытие Америки, начав Самые великие географические открытия (которые с Колумба до Магеллана включительно). А позднефеодальные Испания и Португалия начали невиданную интеграцию всего мира. Но феодальные Испания и Португалия и их колонии, подвижки к капитализму Северной Италии и Южных Нидерландов капиталистическую систему даже в самом убогом виде создать еще не могли.
           Подвижки к капитализму в Северной Италии и Южных Нидерландах в силу разных причин сорвались, но задали импульс другим странам. В (Северных) Нидерландах и Англии свершились первые победоносные буржуазные революции,  установился ранний капитализм. Эти две страны ужали надорвавшиеся колониями позднефеодальные Испанию и Португалию, в результате трех войн между собой фактически поделили гегемонию в мире, создали первую, еще убогую, мировую систему капитализма, в которую включились подчиненные им колонии и капиталистические уклады в самых развитых странах феодализма (включая Японию). Япония быстро перешла к политике изоляции (в духе феодального, раннего меркантилизма), но с Европой, особенно именно Нидерландами, как-то контачила.
          На рубеже XVIII-XIX века в США, в континентальной Западной Европе и в Европе Северной победили буржуазные революции;  в Англии происходил промышленный переворот и на его базе генезис классического капитализма; в разных странах Европы, европейских колоний и в Японии укреплялся капиталистический уклад. Росло число европейских колоний и полуколоний. Капиталистическая система стала действительно мировой, ее гегемония сменилась не абсолютным, но господством в мире. Т. е. мир и некапиталистический все более интегрировался в капиталистическую систему. Промышленные перевороты в развитых страны после английского, буржуазные революции в странах второго эшелона (включая Японию), рост капиталистических укладов в странах эшелона третьего, все большее подчинение самых отсталых стран странам европейским и их переселенческим колониям, укрепляли капиталистическую систему, подготавливали абсолютное господство капитализма в мире, полное подчинение докапиталистических стран капиталистическим, особенно развитым.
           В конце XIX века в развитых странах капитализм свободной конкуренции (за исключением в Англии 50х-60х XIX века деформированный, в том числе, воздействием той же Англии) сменился все еще классическим, но уже перезрелым (монополистическим и т. д.). Эти страны начали тотальное подчинение остального мира. Не совсем подчинились, а даже сами приняли участие в империалистической политике некоторые достаточно сильные страны не самые развитые: Австро-Венгрия, Италия и Япония, даже Россия, только переходящая от феодализма к раннему капитализму.
           На базе технической революции рубежа XIX-XX века (электричество с радиотехникой, двигатель внутреннего сгорания и транспорт с ним, большая химия с новой металлургией и пр.) в развитых странах начался генезис позднего капитализма. А вывоз капитала ускорил развитие производительных сил в отсталых странах. После попыток реакционных режимов 20х-30х годов (особенно нацистского) отстоять классический капитализм, Новый курс в США, послевоенные режимы в Западной Европе утвердили капитализм поздний. За ними последовали другие страны. Несколько позднее политически независимыми стали колониальные страны. Притом мировая система капитализма стала более интегрированной. Формационная определенность по странам и регионам не исчезла, но стала более размытой.
          Установление позднего капитализма дало простор развитию производительных сил (“экономические чудеса” по начало 70х годов). На новой технической базе (кибернетика, ядерная техника, освоение космоса и пр.) можно полагать генезис коммунизма. Импорт промышленного   производства в отсталые страны, политика индустриализации некоторых из них подтянули к коммунизму весь мир, еще более интегрировав его, еще более размывая формационные различия стран и регионов. Есть основания считать, что с экономического кризиса середины 70х годов поздний капитализм развитых стран формационно исчерпал себя, с тем капиталистическую формацию вообще (и на этом буксире всю капиталистическую систему), что политика ведущих стран стала реакционной (более демагогической в них самих, более грубой в зависимых, в том числе постсоциалистических). Можно полагать недалекую коммунистическую революцию в развитых странах и на ее буксире социалистические в остальных, смену всей мировой капиталистической системы всепланетным (и инопланетным?) коммунизмом.
           Можно уверенно полагать, что коммунизм будет настолько сложным, что общество развиваться стихийно не сможет. Естественное общество нужно понять и дальше общество строить искусственное, желательно начав осваивать опыт целенаправленного строительства общества заранее, до коммунизма. Марксизм установил законы естественного развития общества настолько, что в XX веке оказалась возможной (не необходимой) первая, полуосознательная еще, попытка искусственной социалистической альтернативы естественному обществу на базе капиталистических производительных сил. Попытка, в общем, сорвалась. Наличного потенциала марксизма хватило на Октябрь, социалистические революции на буксире СССР, но не на эволюционное дохождение до коммунизма иначе, чем естественно через всю капиталистическую формацию (и затем каноническую коммунистическую революцию в самых развитых за историю капитализма странах и на их буксире в остальных). Капиталистические производительные силы социалистических стран привели в соответствие с собой производственные отношения этих стран. Научно осмысленная практика социалистической попытки XX века бесценна и для социалистических революций на буксире коммунизма, и для более успешной практики нового социализма; и даже, в какой-то мере, для практики мировой системы коммунизма.
                                                                      Мое ЗАКЛЮЧЕНИЕ
           Я постарался выше обосновать неверность схемы Михайлова в его ЗАКЛЮЧЕНИИ. Ниже я коснусь неверности мир-системного подхода вообще и анализа с его позиций Михайлова.
           Что человечество представляет собой как-то единую мировую систему – банальность. Что при господстве капитализма в мире этот мир является больше или меньше системой капиталистической – тоже. На моей сайте mag-istorik.ru есть двойная статья “Периодичности истории капитализма и социализма”, в которой я рассматриваю периоды именно мировой системы капитализма и ее социалистического отрицания с рубежа XVIII-XIX веков. С этими, больше надстроечными периодами, я попытался как-то увязать базисные циклы Кондратьева. Но я попытался вчерне обосновать названную периодичность формационной историей (как выше – циклы Кондратьева). Конечно, начало, неизбежно – лиха беда.  И человечество всегда делилось на регионы разных рангов. При переходе к капиталистической системе и уже при ней – тоже. Это всегда смаковали цивилизационщики. При самом первом знакомстве с мир-системной концепцией у меня сложилось мнение, что она – модификация цивилизационного подхода. А этот подход в любых своих модификациях – анахронизм по сравнению с формационным подходом марксизма (сути всех обществ составляют  способы производства; а они в развитии – ряд формаций). Это мое убеждение (не вера – итог десятилетий тщательного изучения не столько Классиков, сколько конкретных фактов всемирной истории) марксиста.
            Маркс и Энгельс, заложив основы формационного подхода к истории, сосредоточили усилия на одной формации, на ее почти единственном варианте в “европейской цивилизации”. И у создателей марксизма время хватало, в основном, на осмысление сути капиталистического способа производства (не его особенностей по регионам, не его взаимодействия с докапитализмом большей части мира), его исторической перспективы в общем. Первые Классики никогда не замыкались в рамках английского канона капитализма, но плотно заниматься мировой системой капитализма у них не было не только сил и времени, но и предмета соответствующего исследования – вполне сложившейся мировой системы капитализма. Первый вариант такой системы – классического империализма – вполне сложился после смерти Маркса и Энгельса. И марксисты тогда основательно занялись изучением мировой системы капитализма. Третий Классик создал классический труд по теме: “Империализм, как высшая стадия капитализма”. Писала об империализме Люксембург. Попытался изучить цикличность мировой капиталистической системы Кондратьев, причем начиная с еще формирования этой системы. И др. С самого начала осмысление разноформационной мировой системы было чревато сползанием с формационных позиций. Даже Ленин называл формационно отсталую Россию страной империалистической, определяя империализм как высшую стадию. Формации? Системы разных формаций (их ступеней)? Люксембург ставила перспективы капитализма в слишком большую зависимость от докапиталистических стран. Кондратьев не выводил свои циклы из развития капиталистической формации. Недоработки в самом начале неизбежны, должны исправляться затем. Но затем было еще хуже. Разработки Кондратьева были похоронены вместе с ним. После смерти Ленина (и гибели Люксембург) ленинская теория империализма стала формальным каноном с довесками разных “верных ленинцев” и робкими действительными дополнениями. В нашей стране только после краха социализма А. Бузгалин, А. Колганов  и другие разрабатывают новаторскую концепцию итоговой капиталистической системы – глобального капитализма (ТОЖЕ не слишком занимаясь (внутри)формационными особенностями его (внутри)формационных составляющих, даже ведущего позднего капитализма). Но еще до того особенно неомарксистом (т. е. полуревизионистом), чиновником в аппарате Кеннеди Валлерстайном, была создана полуцивилизационная концепция мир-системы. Одним из нукеров Валлерстайна стал новоиспеченный янки Дерлугьян, а его восторженным почитателем – Михайлов.
         Не глубокую, но значимую аналогию соотношению формационного подхода и мирсистемного анализа с его регионсистемной составляющей (вообще цивилизационный подход в более научном варианте) представляет соотношение минералогии и петрографии. Предпоследняя изучает с геологическим акцентом химические вещества мертвой природы, последняя – агрегаты этих веществ, горные породы. Петрография – самостоятельная дисциплина, но теснейшим образом связанная с минералогией и геохимией, в общем, с химией. Изучать свойства горных пород можно независимо от химии, но вполне понять эти свойства можно только с позиций химических и физических свойств составляющих агрегаты минералов. Возможно (не уверен) в марксизме нужна специальная дисциплина для изучения регионально-этнических комплексов способов производства, их мировой системы. Но и в этом случае основой социологии должна быть марксистская наука о формациях, несколько условно – способах производства в их развитии и при их сменах друг друга.
                                                                   Субъективное приложение
           “В целом складывается впечатление, что” Михайлов излагает “первое, что” ему “приходит в голову”. Т. е. не продуманное понимание предмета “анализа”, преломляемое в строгой системе понятий и выводов, а именно впечатление, излагаемое в своих логически не связанных представлениях. Список литературы, приложенный Михайлоым к статье, включает произведения мировоззренчески ОЧЕНЬ РАЗНЫХ авторов от Маркса полтора века назад до новейших буржуазных исследователей. Это было бы плюсом, если бы Михайлов привел этот обширный материал к единой системе, хотя бы к мир-системной. Но он только “прислонился” к последней, создав нечто оригинальное. И это было бы плюсом, если бы его система не была эклектикой разных концепций, излагаемой под причитания о мир-системном анализе. Но дело еще хуже. Михайлов адресует Статью то ли читателям, которые с приложенной литературой хорошо знакомы, то ли самому себе, потому больше декларируя по своей особой системе надерганные из разных произведений положения или высказывая личные мнения по ним. Статья Михайлова – то ли так задуманное эссе, то ли черновик или серовик аналитической работы. Потому Статья трудна для критики: трудно следовать за отрывочными метаниями автора. Никакого внятного анализа распада СССР нет, в плане “распада” социализма вообще не сказано практически ничего. Есть бессистемные касания не системных негативов советского социализма без увязки с генезисом послесоветского капитализма. Это и не могло не быть при подмене формационного анализа “мир-региональным”. Это не могло не принять особенно никчемный вид из-за крайнего субъективизма Михайлова в построении, изложении и аргументации свой около-мир-системной системы. По-моему, Михайлову сначала надо было попытаться ясно изложить свои четкие теоретические взгляды, в этой Статье или в другой. А в случае успеха попытки, во втором случае в списке приложенной литературы сослаться на ту другую статью. И лишь с ясно изложенных позиций заниматься анализом распада СССР. 
        Я не доказывал свое субъективное мнение, поскольку Статья трудна для критики в силу указанных причин. Но я старался его обосновать всей моей статьей.