Формационный подход к неформационным моментам

                     ФОРМАЦИОННЫЙ ПОДХОД К НЕФОРМАЦИОННЫМ МОМЕНТАМ                                                                                          ФОРМАЦИОННОЙ ИСТОРИИ
          Общество неизбежно, как любая форма материи, разнообразно конкретикой. Это как-то понимали первобытные люди, письменно фиксировали Геродот, Тацит и т. д. Позднее цивилизационщики на отмеченной неизбежности сделали акцент, придав ей цивилизационную сакраментальность.  Даже если они признают в отношении разных обществ какие-то общие подосновы  типа национального духа и т. п., то общественную суть видят в качественном различии, принципиальном несходстве конкретики таких подоснов. По-сути, пафос цивилизационного подхода – в непознаваемости общества с любых общих позиций. Почему в конкретном обществе некое конкретное явление? Потому, что такова мистическая природа этого общества (его национального духа и пр.)! Эта антинаучная нелепость в подходе к обыденному обществу “снимается”, если назвать банальное общество сакраментальной цивилизацией. Не следует из цивилизационного подхода, но предполагается им глубинная неравнозначность цивилизаций. Это идет тоже из первобытного времени (“мое племя – обязательно самое лучшее” считал первобытный человек), Античности (“мы – эллины, следовательно, все не эллины – естественные рабы эллинов” поучал оптимист Аристотель; но пессимист Тацит ставил германцев выше римлян), Средних веков (“всем иноверцам – ад”). История общества цивилизионщиками понимается как не понимаемая смена, отчасти эволюция цивилизаций при их каком-то симбиозе и, больше, борьбе за существование, выживание.
          Цивилизационная муть в чистом виде всегда соседствовала с тенденцией к установлению общих закономерностей общества. Устанавливались общие закономерности экономики разных стран, вырабатывалось понимание прогрессивного развития общества в целом и т. д. Маркс и Энгельс основой любого общества обосновали материальное производство, все типы общества свели к бесконечной конкретике немногих типов производственных отношений, базирующихся на конкретных в некоторых пределах уровнях производительных сил. А устойчивое развитие производительных сил и потому качественная смена производственных отношений – суть и основа формационной истории разных обществ. Грамотно измерять уровни производительных сил и определять характеры производственных отношений до сих пор непросто (неизбежное временное несовершенство начального марксизма, как любой науки). В этом важнейшие гносеологические (не классовые) корни живучести цивилизационного подхода.
          Сложности единого формационного подхода в большой мере определяются именно многообразием конкретики общества, его производственной сути и основы. Формационно одинаковые общества разных регионов и эпох неизбежно выглядят достаточно разными. Совокупности необязательной конкретики обязательных институтов (конкретики обязательного языка, право- и левостороннего движения, дизайна средств производства, стиля одежды и т. д.) задают непринципиальные этнические своеобразия. Эти этнические своеобразия в какой-то мере сохраняются при сменах формаций, могут распространяться на формационно иные регионы. Специфики этнических конкретик, которые до некоторой степени определяются природными условиями регионов и воздействиями доминирующих в эпохах стран, смакуются цивилизионщиками. С позиций формационного подхода этнический, региональный, эпохальный аспекты формационной истории отрицать нелепо. Нужно лишь, чтоб эти аспекты не сбивали с понимания формационной сути общества, его развития в любых его конкретностях. 
          Эпохи объективны постольку, поскольку они отражают формационную историю. Для последних тысячелетий типично выделение Древнего мира, Античности, Средних веков и Нового времени (общих для разных стран), хотя отдельные авторы спорят по их сути, временным границам, региональной стороне. Вообще, нужно подчеркнуть, что эпохи выделяются обычно для регионов (Ренессанс для части Европы и т. д.), а регионы – для каких-то эпох (Западная Европа понимается для последнего тысячелетия с чем-то и т. п.). Здесь предлагается эпохальная схема для части Старого Света… Древний мир: примерно третье-второе тысячелетие с. э. Основа –  ведущий тогда “азатский” строй не сплошняком от Египта до Китая включительно. Античность: примерно первое тысячелетие с. э. – первая половина первого тысячелетия н. э.. Основа – практически сплошная полоса ведущего тогда рабовладельческого строя от Атлантики до Пацифики. Средние века: примерно вторая половина первого тысячелетия – первая половина второго. Основа – расширившийся предыдущий регион, но ведущего тогда уже феодализма. Новое время: здесь принимается  вторая половина второго тысячелетия. Основа – распространяющийся на весь мир ведущий капитализм. {В статьях на сайте mag-istorik.ru “Формационный подход к истории культуры” и др. я предлагаю понимание свержение режима Медичи в 1494 году и дальнейшие события во Флорентийском государстве первой в мире буржуазной революцией. Эта подвижка к капитализму не имела прямого продолжения, но задала буржуазный характер Высокому Возрождению и его последствиям, косвенно повлияла на Великие географические открытия, выведшие Европу за рамки Европы} Новое время пока резонно ограничить рубежом второго-третьего тысячелетий. Предложенная схема спрямленных эпох (-3000 – -1000; -1000 – 500; 500 – 1500; 1500 – 2000) выражается арифметической прогрессией. В таком качестве она удобна для учебников и учащихся, отчасти и для ученых. Но ее жесткость целесообразно и смягчать. Например, рубежом между Античностью и  Средними веками принять 600 год, “вокруг которого” поздний рабовладельческий строй сменялся ранним феодализмом в ведущих областях Европы, Иране и Китае. Плюс: в Северной Индии крушение Гуптов подвело итог классическому рабовладельческому строю в стране; а экспансия арабов и ислама существенно изменило этно-культурное состояние огромного региона. Предложенная схема мало значима для Черной Африки и Северо-востока Евразии. С некоторыми натяжками в Новом Свете для ведущего региона можно “азиатский строй” вписать в Античность и Средние века, а последующую историю всей Америки органично включить в Новое время. Для Океании любая подобная схема пока не разработана, а для Австралии (тем более Антарктиды) и не может быть разработана. С “крахом социализма” Новейшая история в прежнем понимании утратила актуальность. Историю третьего тысячелетия и ее любую схематизацию только предстоит сделать.
          Каноническая схема регионов выстраивается для  Старого Света около 1000 года с. э. На базе в основном лесов умеренного пояса,  индоевропейских народов и наследия греко-римской Античности, включая христианство, выделяется европейский регион. На базе в основном оазисов (включая долину Нила и т. п.) и пустынь, ислама и эллинистички-римского наследия выделяется ближне-восточный регион. На базе в основном тропических лесов и при гегемонии индийской культуры выделяется южно-азиатский регион. На базе в основном лесов типа европейский, но при гегемонии культуры Китая, самой далекой от европейской, выделяется восточно-азиатский регион. В первом приближении в отдельные регионы выделяется Черная Африка и лесо-тундровый северо-восток Евразии с их своеобразными этносами и достаточно архаичными культурами. Особое место между четырьмя первыми “цивилизациями” и двумя последними занимали регионы Сахары (с Аравийским полуостровом) и евразийских степей. Регионы со временем видоизменялись. Кочевники евразийских степей раздвоились переселениями народов и воздействиями ближневосточного региона и Восточной Азии на тюрок-мусульман и монголов-буддистов. Ближневосточное влияние (ислам и пр.) распространилось на части Черной Африки и Южной Азии. Европейский регион “распространился” за Океан и в Сибирь.
           Относительная природно-этническая однородность регионов облегчает выделение в них разных вариантов формационного развития. На основе достижений Античности (даже в Англии и Юго-западной Германии), но при гашении ее инерции варварами, обособилась самая передовая Западная Европа (включая Север Италии и Пиренейский полуостров с его мавританской спецификой). На той же основе, но с меньшим гашением инерции рабовладельческих отношений выделилась несколько отстающая Южная Европа (с Арагона и Прованса по Малую Азию). Из варварского мира сильное воздействие Западной Европы вычленило Европу Центральную  (область “второго издания крепостничества”), а Византии – Балканский подрегион. Меньше затронутые влиянием Западной Европы страны составили Скандинавский подрегион, а влиянием Византии – Восточную Европу. Средиземное море и Атлантика, тундра Европы, Урал и черноморско-каспийские степи стали естественными рубежами европейского комплекса формационных подрегионов. Со временем Пиренейские страны и Северная Италия опустились до Южной Европы, Прованс подтянулся до Западной, а Малая Азия обособилась от Европы и социально. Греция же сама стала частью Балканского подрегиона.
                                                                                *     *     *
          Всегда разнообразное человечество всегда было как-то единым. За многие годы разные расы, культурные влияния распространялись на десятки тысяч километров. Эти процессы стали динамичней с наступлением классового строя. А особенно значимой стала соответствующая динамика с началом Великих географических открытий. Конкретные люди стали бывать на другой стороне Земли или хотя бы получать достоверную информацию о ней, вещи оттуда и т. д. Португалия и Испания уже в середине второго тысячелетия создали колониальные империи глобальных масштабов. Но не феодализму, даже позднему, глобализировать мир, подготавливая коммунистическое единство человечества. {Тогда названные и другие передовые европейские страны только вступили в поздний феодализм. Япония вступила в него в XVII веке, выходила на Америку, но вскоре до буржуазной революции замкнулась в духе раннего меркантилизма. Т. е. колониальная экспансия за моря – это не общее явление позднего феодализма, специфика его западноевропейского варианта (не всех стран). Что подтверждает упадок именно Португалии и Испании, надорвавшихся не почину формации колониями.} Уже буржуазные в XVII веке Нидерланды и Англия быстро установили глобальную гегемонию капитализма на океанах, в результате трех войн поделив эту гегемонию между собой и начав создавать свои колониальные империи. Но это были только подступы к капиталистической глобализации мира.
           В статье “Периодичности истории капитализма и социализма” (сайт mag-istorik.ru) я предлагаю зафиксировать ряд надстроечных циклов (и ранее предциклов) мирового капитализма примерной их длительностью по 28 лет. {В основу положена периодичность мировых войн, предшествующих им ПРЕДВОЕННЫХ периодов вызреваний этих Войн и наследующих им ПОСЛЕВОЕННЫХ периодов при важнейшей роли социалистических революций; и самый явный МЕЖВОЕННЫЙ период 1924-29 года. Обосновывается, что в ослабленном виде соответствующая периодичность имела место до отмеченных двух циклов и после них.} Но здесь речь не столько об этих надстроечных (пред)циклах, сколько об их формационных основах. 
          Одни Нидерланды и Англия, к тому же раннекапиталистические, не создали, при своей гегемонии (не полном господстве) только на океанах, мировой системы капитализма. Основой первого предцикла становящейся этой мировой системы капитализма стали буржуазные революции рубежа XVIII-XIX века в Северной Америке, в Скандинавии, особенно  во Франции и на ее буксире в передовых кантонах Швейцарии, в государствах Западной Германии, в Бельгии (и, видимо, в отсталых штатах Нидерландов). Значение имели Наполеоновские войны, война США и Англии 1812 года. Особое значение имел переход от РАННЕГО капитализма к классическому в Англии. Основой второго предцикла (примерно четверть века с 1815 года) стал ранний капитализм в ведущих странах и все еще переход от раннего капитализма в самой передовой Англии. Основой третьего предцикла (примерно 40е-60е годы) стал промышленный переворот и с тем переход от раннего капитализма к классическому в ведущих странах и уже классический в Англии. В конце предцикла показательны I Интернационал и Парижская коммуна.
          Для собственно циклов выразительны названные ранее их периоды при важной роли очень больших войн в серединах циклов. В 70е-80е годы XIX века вызревала очень большая война, ставшая актуальной в конце 80х. Но очень большая война имела нулевую продолжительность, после пиково предвоенного буланжистского кризиса 1889 года начался период с явными чертами послевоенного. Этот начальный цикл резонно обозначить нулевым. Нулевая продолжительность очень большой войны задавалась господством в мире капитализма свободной конкуренции ведущих стран, доминированием либеральной идеологии. Социалистической революции в конце цикла не было, но был пик марксистского движения века. Первый цикл имел ядром Первую мировую войну. Основой цикла стало господство в мире перезрелого классического капитализма ведущих стран (к которым присоединились отсталые, но сильные Россия и др.), задавшие империалистическую эпоху разноформационного мира. В конце цикла свершилась Первая социалистическая революция. Второй цикл имел ядром Вторую мировую войну. Основой цикла в рамках капиталистической системы стала борьба формационно реакционных и прогрессивных сил ведущих стран при переходе их от классического капитализма к позднему. В конце цикла имела место “Мировая революция” на буксире СССР. Третий цикл имел ядром большую войну США в Индокитае и в ее хронологических рамках примкнувшие к ней арабо-израильские войны и более мелкие военные конфликты. Все они имели ПЕРИФЕРИЙНЫЙ для ведущих капиталистических стран характер. Основой цикла в рамках капиталистической системы стало господство позднего капитализма в ведущих странах. В конце цикла социалистических революций не было, но был ПЕРИФЕРИЙНЫЙ апогей стран социалистической ориентации, также Альенде в Чили и пр. 
          Черты циклов просматриваются и позднее, но, в общем, Цикличность нарушилась. Ранее внешний для капиталистической системы социализм укреплялся постепенно, как-то модифицируя развитие капитализма, но плавно, не ломая его закономерностей. Рухнул социализм разом, прежняя напряженность в отношениях систем вылилась в деформации и уцелевшей, закономерностей ее развития. Но здесь это не так важно – основы рассмотренных (пред)циклов дают общее представление о мировой капиталистической системе вообще.
          Итак, эта система имела формальной предпосылкой колониальные экспансии Испании и Португалии, а фактической – гегемонию Нидерландов и Англии на океанах. Эта система начала складываться с победой раннего капитализма в нескольких странах и с их колониальной экспансией. Но капиталистическая система первой половины XIX века, будучи главной силой в мире, не была еще его гегемоном. Основу такой гегемонии составили переходы к классическому капитализму середины XIX века в развитых странах. Гегемоном в мире капиталистическая система стала во второй половине XIX века, при господстве зрелого классического капитализма в ведущих странах и победе раннего капитализма в Италии, Японии, Канаде, Австралии и пр., при капиталистических укладах в России и др. Эта “либеральная” эпоха формально не предполагала полное, прямое и грубое подчинение самым развитым и сильным странам остальных. Положение изменилось, когда зрелый классический капитализм в ведущих странах сменился перезрелым (монополистическим  и т. д.).
          Уже давно разные страны имели значимые колонии. Вообще колонии – явление свойственное любому классовому обществу. А в 70е-80е годы XIX века лидирующая еще Англия уже переходила к перезрелому капитализму и империалистической политике (Дизраэли и пр.). Это подстегивало самые либеральные страны. В 80е годы, к тому времени, когда перезрелый капитализм в развитых странах утвердился, мир был уже практически поделен, прежде всего,  капиталистическими странами. Перезрелый капитализм в ведущих странах и колониальные раздел и передел всего мира составили суть и основу мировой эпохи империализма с его мировым господством монополий. Эпоха (классического) империализма – первая ступень глобальной системы капитализма. 
          Ядро системы (классического) империализма составляли сильные ведущие страны перезрелого капитализма. Германия к XX веку догнала по уровню развития Англию. Но если вторая успела захватить самые большие и лакомые колонии, то первой почти ничего не досталось. Борьба этих двух стран за колонии – самое выразительное явление империалистических противоречий. Франция несколько отставала в развитии от Англии и Германии, захватила огромные, но не самые значимые колонии. А ее противоречия с Германией шли, в основном, чуть ли не из Средних веков. США, начавшиеся как колония и всегда осуществлявшие экспансию, но оформившиеся в результате Войны за независимость от Англии, традиционно щеголяли некоторым антиколониализмом (по сути – неоколониализмом), а в борьбе за передел мира старались таскать каштаны из огня чужими руками. К этим основным империалистическим странам примыкали, с одной стороны, страны столь же развитые, но слабые: Нидерланды и Бельгия (имевшие значительные колонии), Швейцария и Швеция (колоний не имевшие, но в первой были отсталые “лесные” кантоны, а вторая угнетала Норвегию). С другой стороны – к главным империалистическим странам примыкали страны более отсталые, но достаточно сильные: Австро-Венгрия, Италия, Япония, даже Россия (только переходящая от феодализма к раннему капитализму) и отчасти Турция (еще феодальная). Многие страны по-разному занимали промежуточное положение между главными объектами империалистической политики и ее названными главными субъектами. Нужно отметить старинные отсталые и слабые колониальные страны: Португалию, Испанию, на особый манер  Данию. 
          Сформировавшаяся к XX веку глобальная разноформационная система капитализма с тех пор существовала всегда, меняясь, прежде всего, в соответствии с формационными переменами в ее ведущих странах и составом этих ведущих стран (и долго было внешнее влияние социалистической системы, модифицирующее, но не отменяющее закономерности развития системы капиталистической). Включение в мировую капиталистическую систему отсталых капиталистических и докапиталистических стран не отменяло их формационного развития, но крайне его деформировало. Ярчайший пример в России – свержение в результате перманентной революции капитализма на волне его установления. Этого не могло быть по чисто внутренним закономерностям формационного развития отдельно взятой отсталой страны.
                                                                             *     *     *
          С возникновением империалистической системы она стала анализироваться и марксистами. Сразу обозначилась опасность смешения в понимании развития этой разноформационной системы и формаций по странам, смешение ступеней развития мировой системы капитализма и капиталистической формации. Даже Ленин называл отсталую Россию империалистической страной, определяя империализм как высшую стадию капитализма. А в последнее время появилась тенденция заменить устоявшийся термин ФОРМАЦИЯ термином СИСТЕМА, при сохранении последнего и для обозначения разных совокупностей разноформационных стран. Система (во втором смысле) систем (в первом смысле). Путаность терминологии часто или обычно отражает путаность понятий. А в данном случае преломляет ревизионизм цивилизационного толка. Капитализм во всем мире поздний, но есть региональные своеобразия этого позднего капитализма – ядро, периферия, полупериферия и не знаю еще что. Особенно достается постсоциалистическим странам, настоящее и предыдущее развитие которых часто объясняется с более или менее откровенных цивилизационных позиций. Понятно, что объяснять все изгибы формационной истории с формационных позиций сложно, но для марксистов единственно приемлемо. Капитализм, например, РФ, как любой другой страны, размыт влиянием стран глобальной системы, особенно социалистическим прошлым, но все же не может не иметь относительно конкретный уровень производительных сил, которые задают достаточно определенный характер производственных отношений, а потому внутриформационную определенность некоторой ступени капиталистической формации. Эту ступень надо понять, отделяя ее от внешних влияний,  последствий социализма и его краха, которые тоже нужно понять, чтоб использовать понятое.
          Ревизия формационного подхода в отношении глобальной системы стран спекулирует на реалиях. Всегда в любых системах стран возникало некоторое единство, в том числе единство развития систем: общие циклические экономические кризисы, общие ступени развития искусства и пр. в капиталистических странах Европы и феодальной России, например. Обычно в любых системах стран имеются ядра и периферии: в той же Европе Запад века был ядром, а Россия периферией (но периферией часто значимой), в том числе в плане названных явлений. Задача марксистов в том, чтоб четко определить (внутри)формационные статусы ядер и периферий и только с тем понять их взаимные влияния, вывести из формационной первичности составляющих системы стран вторичное общее разноформационных систем.  Сейчас поздний характер капиталистической системы (включающей докапиталистические страны) задается в первую очередь поздним этапом капиталистической формации самых развитых стран, кануном коммунизма. С тем задается Мировая революция всех стран: на буксире канонических коммунистических революций в самых развитых странах перманентные революции в остальных (социализм для неразвитых капиталистических стран, путь социалистической ориентации для стран докапиталистических). Своеобразие РФ (уровень развития где-то начала позднего этапа капиталистической формации и сложное наследие социализма) позволяет предполагать  для нее возможностей как опережающей коммунистической революции на буксире канонических, так и социалистической (совершеннее прежней) на том же буксире.