Ответ товарищам Бискэ и Швалеву

ОТВЕТЫ ТОВАРИЩАМ БИСКЭ И ШВАЛЕВУ

          Товарищи откликнулись на мою статью МАРКСИЗМ. По логике ОТКЛИКА должны быть как-то рассмотрены положения МОЕЙ статьи. А соответствующих рассмотрений почти нет – есть больше изложения своих позиций. Наши с Бискэ позиции во многом совпадают. Мне это приятно, но просто констатация совпадений мало интересна. Для Швалева мой материал – повод изложить свой взгляд на один из вариантов концепции перманентной революции, практически никак не соотнося изложение с содержанием статьи, соотношение с которой завялено в первой фразе его отклика. Мои ответы – в принятой выше очередности оппонентов.

* * *

          1. КОНЕЦ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЭПОХИ ГОСПОДСТВА СЛЕПЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИЛ. “… они никогда полностью и не господствовали, просто их доминирование над сознанием исторических авторов … само в достаточной мере не осознавалось. … слепые экономические закономерности ведут нас … . Мир надо как объяснять, так и переделывать … .” – У меня вопросы… Слепые экономические силы, закономерности никогда не господствовали, но до сих пор ведут нас, как господа? Мир экономических сил, закономерностей не господствует над историческими авторами, а лишь доминирует над их сознанием, но и при этом – не над ними? Мир всегда был объясним и переделывался или его объяснение И переделывание – только новая, актуальная задача (с последнего ТЕЗИСА О ФЕЙЕРБАХЕ)? Я считаю затронутую проблему сложной, далеко не решенной. А пока полагаю достаточно правильным следующий подход… В первобытном обществе слепые (стихийные и тогда необъяснимые) общественные отношения господствовали полностью. В классовом обществе общественное знание исторических авторов и политическая надстройка как-то объясняли и переделывали общество, но больше оправдывая и закрепляя стихию базиса – ЗАДАВАЯСЬ ИМ для этого. В будущем царстве свободы исторические авторы будут в должной мере объяснять и переделывать стихию, творить общество с заданными свойствами (осознанно и действенно выбирая из объективно возможного самое желанное, но стихийно далеко не самое вероятное). Социалистическая попытка XX века – первый, с тем малоудачный, опыт соответствующего творения.

          2. “ВАНДЕЙСКАЯ ПЕРСПЕТИВА ПРОЛЕТАРИАТА”. “Революция 1917 года … изменила состав верхнего, правящего класса в России, … а результатом революции стало общество, природу которого мы не можем определить словом “социализм”.” и далее в этом духе. – В результате революции 17 года землевладельцев-рантье и т. п. в качестве правящего класса сменила большевистская верхушка во главе с Лениным? Заявление, что революция “всерьез попыталась покончить с классовой структурой вообще”, в принципе ничего не меняет, но отражает некоторую нечеткость позиций. Например – Февральская “революция 1917 года” в принципе не пыталась покончить с классовой структурой, а что именно Октябрьcкая “революция 1917 года” установила господство нового эксплуататорского класса – вряд ли мнение и самого Бискэ. Или – даже после 17 года не было даже только попыток покончить с классовой структурой ВООБЩЕ: сначала вполне принимались пролетариат и мелкая буржуазия, затем социалистический рабочий класс и класс социалистических кооператоров (а позднее возродилась классовая структура капитализма). Для меня в принципе неприемлемо мешание в одну кучу Октября 17 года и торжества в августе 1991 г. гегемонии правой частнособственнической идеологии. Моя позиция (в представлениях статьи МАРКСИЗМ) … Февральская революция в формационно отсталой стране по самой сути – точный формационный аналог (при неизбежном своеобразии конкретного явления) буржуазной Славной революции 1688 года в Англии и Революции 1830 года во Франции, тоже покончивший с режимом буржуазной реставрации феодализма (распутинщиной). Дальше естественно тоже должен был быть ранний капитализм – до промышленного переворота (индустриализации), который превратил бы Россию в страну классического капитализма. Все перечисленное – сильно деформированное влиянием развитых стран. Но в России реализовалась перманентная революция, в духе исканий Маркса и Энгельса на несколько десятков лет раньше в Германии (тогда формационно соответствующей России 1917 года). В этом невиданном явлении Февраль и Октябрь – звенья единой необычной революции, (условно – “17 года”), но необходимый Февраль стал соответствующим звеном только с реализацией только возможного Октября. Уникальная социалистическая трансформация (от своеобразного генезиса социализма с началом генезиса пролетариата и распространения марксизма в конце XIX века – и до режима капиталистической реставрации 1925-27 года и ее “славного” отбрасывания ее же творцами в 1928 включительно) установила классовый, но в идеале неэксплуататорский строй на базе капиталистических производительных сил (такой строй с учетом практики XX века резонно обозначать социализмом – не в смысле ранней фазы бесклассового коммунизма, а в смысле особого пути к этой фазе). Первый образец социализма (особенно без победы Революции в самых развитых странах) не может не быть несовершенным, должен быть с массой неизжитых пережитков эксплуататорского строя. Самое печальное – что эти пережитки (особенно капиталистические производительные силы очень низкого уровня), в конечном счете, сорвали эволюцию социализма к коммунизму. Эволюция сломилась уже в 30е годы. А в 90е капиталистические производительные силы (менее развитые, чем в США и т. д.) привели полностью в соответствие с собой производственные отношения и все прочее (Сталин, диссиденты, Горбачев Ельцин, Путин и т. д. – щепки в потоке сознательно не преодоленной стихии).

          “… похоже … что рыночно-капиталистическая конкурентная система – настолько мощный, превосходящий (что именно? – А. М.) фактор материального прогресса, что пока решает задачу производства хлеба, зрелищ, других нужных и не очень нужных вещей и в конце концов комфорта – не хуже, а часто лучше директивно-организованной. Конечно, рынком надо тоже умело руководить, выстраивать его и защищать (? – А. М.). При этом исполнители, собственно рабочий класс, хотят сначала перестать быть пролетариатом в классическом смысле, т. е. обзавестись имуществом, гарантировать себе сытость и охрану здоровья. Такая возможность и составляет … историческую заслугу капитализма, хотя она … вряд ли распространится на весь мир.” – Усложненные, Классикам не свойственные терминология и рассуждения смазывают марксистское видение проблем: что социализм XX века пережил крах, а капиталистическая формация еще не изжила себя; что пролетариат стихийно является тред-юнионистским; что на этапе формации, Классиками не предвиденном, положение пролетариата улучшается качественно – как рабов на пикули позднего рабовладельческого строя и раскрепощенных феодально-зависимых позднего феодализма (но именно поздние этапы формаций свергались революциями); что коммунизма требует опасность ХИЩНЫХ ВЕЩЕЙ ВЕКА и для ТРУДЯЩИХСЯ. Весь текст звучит несколько буржуазно-апологически (о стихийном тред-юнионизме пролетариата ясно говорил Ленин – но как о досадном факторе, который марксистам надо сознательно преодолевать). Что рынком надо умело руководить – поскольку он имеет место быть – правильно, конечно (как “руководить” рабами в Античности и т. д.); но это главная головная боль не марксистов. Вынужденное руководство каким-то рынком марксистами в переходный период – для скорейшего вообще перерастания рынка и его условий. Просто же ЗАЩИЩИАТЬ рынок при капитализме – значит просто защищать капитализм. Исторические заслуги капитализма (как феодализма и пр.) марксистами всегда признавались – но пафос марксизма в свержении капитализма (классового строя вообще), в том числе опережающе, перманентно, перерастая стихийный тред-юнионизм пролетариата. А заявление о нераспространении ЗАСЛУГИ капитализма на весь мир – по большому счету непринципиально, здесь излишне, как непринципиальны по этому счету, излишни заявления о сохранении дофеодализма во время буржуазных революций и т. п..

           “Как напоминает Магдушевский, классы данной формации могут “естественно” бороться за свои выгоды в рамках самой формации” … Пока эта система работает…” – МОЯ точка зрения… ЕСТЕСТВЕННО классы данной формации бороться ДОЛЖНЫ в рамках самой формации; а если “эта система” уже не работает, свергается – естественно, скорее, должны бороться ЗА нее. Против данной формации естественно должны бороться классы новой формации, которая вызревает в конце старой формации в ее недрах (на стыке формаций могут переплетаться два вида борьбы). ЭКСПЛУАТИРУЕМЫЕ классы данной эксплуататорской формации против своей формации бороться МОГУТ: пролетариат – поднявшись до марксизма, мелкая буржуазия – на буксире пролетариата, трудящиеся докапитализма – на буксире социализма, коммунизма (путь социалистической ориентации). ЕСЛИ пролетариат почему-то не усвоил (в нужной степени) марксизм, он при свержении капитализма стихийно – вандейская сила (не обязательно ярая).

           Раздел 3. НОВОЕ КАЧЕСТВО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. – Я считаю, что “новая революция”, которая ”отличается от всех межформационных переворотов тем, что новых классов … теперь не должно быть” – это каноническая коммунистическая революция при необходимой (иначе – смерть человечеству) исчерпанности капитализма (полагаю – в самых развитых странах где-то в XXI веке). Социалистическая революция (в перспективе – на буксире канонических революций) – по-новому мыслящих старых трудящихся классов. Отсюда неизбежно “… у Ленина и его товарищей (начиная с товарищей Маркса и Энгельса – А. М.) обращение к ““сознательному (без кавычек – А. М.) пролетариату” … требования к молодым коммунистам “учиться, учиться и учиться” (именно таких слов, вероятно, товарищи Маркс и Энгельс не говорили – А. М.) … в первую очередь … подняться над собственно классовыми интересами, чтобы – сознательно! – строить отношения в новой формации”. “Для современной России это вопрос более чем актуален…” – По-моему, для современных марксистов России самый актуальный вопрос – определиться: к социалистической (опять, но при новом уровне производительных сил, с учетом опыта XX века и на вероятном буксире более развитых стран) или как-то уже канонической коммунистической революции – поскольку “Структура общества становится вообще иной …” (больше прогнозируя, меньше с опорой на прежний опыт и в союзе с более развитыми странами) – готовить Россию. Соответственно больше акцентировать подъем до прокоммунистической силы старых трудящиеся классов капитализма при гегемонии современного пролетариата (непривычную специфику которого надо понять) или больше искать новые, формационно (естественно) коммунистические, общественные силы, уже вызревающие. Разрывать варианты Революции нелепо, но акценты нужно ставить правильно.

           4. “ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА”. “Понятие, которое Маркс и Энгельс употребляли полемически (? – А. М.), подчеркивая, что если социалистическая революция не может сразу отказаться от государства, то это государство, как и всякое другое, есть орудие насилия, по существу диктатура, только теперь большинства над меньшинством”. “То, что большевики восприняли эту мысль как своего рода оправдание (? –А. М.) методов диктатуры – было естественно в условиях России времен Октябрьской революции.” – Надо понимать так, что одни понятия Маркс и Энгельс употребляли научно, а другие полемически – равно риторически? А большевики больше десятилетия до условий времен Октября “эту мысль” не воспринимали? Но Маркс в КРИТИКЕ ГОТСКОЙ ПРОГРАММЫ объяснял незрелым социал-демократам научное содержание “понятия”. И большевики не оправдывались. Лидер большевизма (ленинизма) писал: “Марксист лишь тот, кто РАСПРОСТРАНЯЕТ признание борьбы классов до признания ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИАТА.” – и далее по тексту; (ПСС, 5 изд. т. 33, с. 34). А вот многие современные марксисты любят оправдываться: за диктатуру пролетариата, за “военный коммунизм”, за запрет фракций в Партии и пр. – вообще за Ленина в марксистском движении, наконец. Что отмеченные шатания Бискэ – не случайности, не неловкие выражения – говорят его дальнейшие рассуждения.

          “Причем, если Ленин в то время считал идею диктатуры пролетариата важнейшим положением марксизма, то он несомненно имел в виду диалектику, согласно которой никакие положения не могут быть вечно важнейшими” (а данное диалектическое положение?). – Идею диктатуры пролетариата важнейшим положением марксизма считал и Маркс. “Таскать вам не перетаскать” можно критически употребить и не к месту (я не про Ленина), например, к приверженности к коммунистическому грядущему. Одни оппортунисты давно порицают диалектику (и материализм) – другие давно ссылаются на диалектику для оправдания ревизионизма (и софистики); “движение все, конечная цель ничто” – куда как “диалектично”. Ленин всегда был тверд в диалектике (а не только “имел в виду” ее по каким-то частностям и только в какое-то “то время”) – как и в признании диктатуры пролетариата.

           “Применение собственно диктаторских методов привело к политической апатии и в конце века к поражению социализма …”. – Надо понимать так, что в ситуации, когда “Ни одна политическая сила … не могла бы решить никаких насущных задач без диктатуры в (! – А. М.) самом грубом смысле слова и дела” ДИКТАТУРА именно ПРОЛЕТАРИАТА должна была исхитриться избежать применения собственно диктаторских методов!? Вот кто бы еще объяснил, что это за диктатура без собственно диктаторских методов. Такая “диктатура пролетариата” на деле – размазня пролетариата, очень выгодная буржуазной диктатуре вообще, против пролетарской революции – в особенности. Если бы сторонники этой размазни (Зиновьев и Каменев перед Октябрем, сторонники “однородного социалистического правительства” вообще несколько позднее и пр.) одержали бы верх – они привели бы к поражению социализма не в конце XX века, а в его начале. Бискэ не разделяет диктатуру пролетариата времен Революции, преодолевшую, в том числе политическую апатию, размазню нестойких – и негативные диктаторские явления позднее, такую апатию вызвавшие основательно.

           “… Магдушевский прав, указывая, что теперь не может быть прогрессивной “коммунистической” диктатуры. Строить надо ДЕМОКРАТИЮ, т. е. государство (только в этом смысле диктатуру) народа, которое будет вести “искусственную” (по Магдушевскому) работу …” и далее по тексту. – Вообще-то я не указывал, а ставил вопрос, именно с (?). Но если я прав, что “не может быть прогрессивной “коммунистической” диктатуры” ТЕПЕРЬ, то может быть я прав и в том, что считаю необходимой диктатуру пролетариата (с ее собственно диктаторскими методами) ТОГДА? Каждый может иметь – и фактически имеет – свое понимание марксизма. Но в отклике на мою статью надо понимать (и принимать или отвергать) именно мои представления. Бискэ процитировал (не самый) финал моей статьи, после последних (* * *). В первом абзаце этого финала явно ставится вопрос о КАНОНИЧЕСКОЙ, еще не бывалой коммунистической трансформации в самых развитых за историю капитализма странах. Это ТЕПЕРЬ в любом случае не может быть (диалектика!) очень похожим на рассматренное Бискэ ТОГДА. Вероятно, я плохо изложил свои взгляды. Я ТЕПЕРЬ поставил вопрос именно о канонической коммунистической революции при естественном финале исчерпавшего себя капитализма. Эта каноническая революция не может очень походить на все социалистические революции XX века, всегда происходившие в странах, от естественного финала капитализма далеких – тем более в отсталой даже тогда относительно развитых капиталистических стран России начала XX века. Маркс и Энгельс середину XIX века в самых развитых тогда странах сочли естественным финалом капитализма или приближением к нему – с тем поставили вопрос о канонической революции, но фактически разрабатывали концепцию революции опережающей, перманентной. Последующие коррекции марксизма всеми Классиками положение принципиально не исправили. А два обозначенных типа революций не могут не различаться очень существенно (причем опережающие – при неизбежных чертах классового строя, как и последующая социалистическая эволюция – на базе капиталистических производительных сил до самого коммунизма) – по срокам, движущим силам и пр.. По перспективам коммунизма формально между позициями Бискэ и моими существенных различий нет. Но у Бискэ, как мне представляется, есть настрой делать ХОРОШУЮ революцию, отвергая опыт ПЛОХОЙ социалистической попытки XX века. Отвергать плохой опыт, конечно, надо. Но главное, надо понимать, что свержение не исчерпавшего себя капитализма неизбежно грубее, не добродетельнее, чем свержение капитализма, себя исчерпавшего. Попрекать опережающие революции с позиций пока гипотетических канонических – неправильно, как и ссылаться в этом деле на меня. И по ДЕМОКРАТИИ… Апелляции к вообще демократии против ясно заявленной диктатуры пролетариата – старый прием оппортунистов. Демократии ВООБЩЕ не бывает. Известны первобытная, рабовладельческая, феодальная (вольница), буржуазная. Три последние – диктатуры. А самая последняя – относительно выраженная в идеальном смысле, но все же больше демагогия (демо-кратия = ВЛАСТЬ-демагогии). Формальные равные политические, юридические права – при реально далеко не равных возможностях бедных и богатых (к услугам последних – буржуазные политики во власти и понятливые силовики, лучшие адвокаты, возможности взяток, покупные места в СМИ или прямо приобретенные СМИ, личные охраны и службы безопасности; наемные бандиты и рынок дорогих киллеров-умельцев, наконец). Зато зомбированные демпропагандой обыватели ликуют: у нас свободная страна, можно орать (в установленном буржуазным режимом порядке) хоть до посинения (хороший способ стравливать опасный пар недовольных) и даже называть президента дураком (представляете – САМОГО ПРЕЗИДЕНТА; сладостно-то как – аж дух захватывает; то-то радость холуям – им к хлебу и зрелищам больше ничего и не надо). На мой взгляд, ДЕМОКРАТИЯ, как государство народа, первых лет Советской власти, реально превосходила – насколько это возможно в принципе в условиях гражданской войны и разрухи отсталой страны – любые демагогические власти любого капитализма. Строить ДЕМОКРАТИЮ как государство именно народное – это изначальные планы марксистов вообще, большевиков в частности. ТОГДА это основательно не получилось. Чтоб получилось ТЕПЕРЬ – нужно, в том числе, не третировать тот первый опыт, а объективно изучать его плюсы и минусы.

           “… идея “общенародного государства” парадоксальным образом была принята и пропагандировалась в идеологии КПСС позднего периода …”. – Маркс, Энгельс и, в общем, Ленин считали, что капитализм развитых стран формационно исчерпал себя в XIX веке, что в них диктатура пролетариата за относительно короткий период превратит изживший себя капитализм в уже необходимый коммунизм с его коммунистическим самоуправлением. В отсталых странах картина не может быть не быть сложнее, но на буксире развитых коммунистических стран перманентное движение к коммунизму и стран отсталых особых проблем представлять не должно. Однако Октябрь победил в отдельно взятой, очень отсталой стране, а победы коммунизма в странах самых развитых нет до сих пор. Возникла проблема самостоятельного существования, выживания неестественного строя на базе отсталых капиталистических производительных сил, с каким-то государством и пр.. ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА формально – термин не очень удачный. Если пролетариат действительно диктатор, то значит он фактически верховный (как минимум) собственник всех средств производства, а не пролетариат (и отдельные рабочие не просят у капиталистов работу). Но если без занудства – чеканный термин прекрасно выражает суть понятия: недавние пролетарии с неизжитым пролетарским нутром осуществляют диктатуру переходного общества с объективно переходными классами (и реальность вообще всегда отступает от идеала). Предполагалось, что в самых развитых странах совершенная диктатура пролетариата должна быстро смениться коммунистическим самоуправлением. В реальной истории отдельно взятой, отсталой страны диктатура пролетариата необходимо была далека от совершенства, от предполагаемого идеала самых развитых стран. А даже идеальный переходный период должен был смениться в такой стране не собственно бесклассовым коммунизмом, но строем с трудящимися классами; вместо пролетариата капитализма – социалистическим рабочим классом, а вместо мелкой буржуазии – классом СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ кооператоров. При таком строе главные государственные, “диктаторские” действия нужны против КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО окружения, а внутри страны – лишь остатки диктатуры при отсутствии уже даже “переходного пролетариата”. Полугосударство полукоммунизма не может быть коммунистическим самоуправлением, должно было быть чем-то более примитивным, по сути – примерно тем или иным общенародным государством, без любой диктатуры любого класса внутри страны и при “совместной диктатуре” социалистических классов против (внешней) буржуазии. Даже эти классы не могут быть равно зрелыми абсолютно, но несколько более зрелый выступает только “старшим товарищем” другого (не гегемоном). История социализма XX века оказалась далека от идеала (с тем этот социализм сменился не коммунизмом, а капитализмом) но именно поэтому формально все (почти) было прекрасно – в том числе политический строй был парадным общенародным государством. Этот “идейный парадокс” – момент общей негативной “парадоксальности” реального социализма XX века. В рассмотренном абзаце явления разлагающегося социализма и победившего капитализма увязаны нечетко.
 
            Бискэ, соглашаясь с Абрамсоном по сути современного пролетариата, оппонирует ему в том плане, что именно этому пролетариату снять свою пролетарскую оболочку “много легче, а диктаторские методы противнее. И если все общество тем самым согласится с экспроприацией слоя экспроприаторов, то возражений против такой “диктатуры” уже не будет. Здесь не надо пугать людей гулагами, все можно сделать через суды и налоги, когда и если идейная гегемония социалистически настроенных сил создает легитимность переворота.” – Во-1, я главные перспективы коммунизма в XXI веке связываю не с любым пролетариатом капитализма, а с появлением именно коммунистических (по формационной принадлежности) социальных сил внутри объективно финального, разлагающегося капитализма (в том числе или прежде всего на базе каких-то слоев современного пролетариата, объективно теряющего свою специфическую “пролетарскую оболочку” времен капитализма). А во-2 – независимо от проблемы главного субъекта утверждения коммунизма – я возражаю против заявлений по противности диктатуры, по пуганью гулагами, по “легитимности переворота”, по настрою на социальную революцию посредством судов и налогов. Прежде всего – по диктатуре. БСЭ фиксирует плюрализм понятия, переводя соответствующий латинский термин как неограниченная власть, но поясняя происхождение латинского слова ДИКТАТОР от ДИКТУЮ, ПРЕДПИСЫВАЮ (однокоренные слова – смирные ДИКТАНТ, ДИКТОР). Если диктатор, пролетариат от имени большинства, например, диктует, предписывает, а недовольные только демократически ворчат – прекрасно. Если последние сопротивляются, прибегают к прямому белому террору – диктатор отвечает принуждением и красным террором. С марксистских позиций буржуазная демократия – форма диктатуры буржуазии, не обязательно террористической, во многом демагогической, зомбирующей – но твердой в защите капитализма, его верхов любой ценой. А важнейшая норма демагогии буржуазной диктатуры – подача твердой власти буржуазии как безбрежной демократии, с уверениями, что при ней гулаги невозможны – или оправданы (как и нацизм, и т. п.) объективными обстоятельствами, что без этих простительных крайностей все можно сделать через буржуазные суды и налоги (в том числе перейти к социализму – в духе векового старания социал-демократов). Когда буржуазия шла к господству через свои революции – она устанавливала это господство террором типа якобинского, закрепляла его деспотиями типа наполеоновской и реставрациями типа бурбоновской. И еще долго не могла ввести всеобщее избирательное право и т. п.. Но с укреплением капитализма террористические формы буржуазной диктатуры потеснились демагогическими, твердая власть буржуазии “завернута в вату”, а неонацисты и т. д. держатся на задворках – ПОКА, на случай реальной угрозы господству буржуазии, прежде всего от формационно новой революции. И буржуазия благочестиво возражает против всякого насилия над (буржуазным) порядком – как когда-то феодалы возмущались революционным насилием тоже над порядком (феодальным). Я не раз писал, что при современной военной технике известная “повивальная бабка истории”, т. е. насилие – в общем, становится реакционеркой, грозящей не наступлением коммунизма, а гибелью человечества. И, по-моему, я уже где-то высказывал мысль, что значительную часть буржуазии можно убедить принять коммунизм (наметки были в ГДР и др.; сейчас буржуазия умнее, а вынужденное при капитализме карабканье наверх, чтоб не прозябать внизу, утрачивает обоснование). Но с марксистских позиций невозможно принять, что коммунистическая революция начнется только тогда, когда ее примут все трудящиеся и, может быть, удастся сагитировать достаточно большую часть буржуазии. К назревшей для большинства населения Революции хотя бы часть буржуазии еще будет цепляться за свой статус. Хотя бы часть политической надстройки, созданной именно для защиты капитализма, слишком долго будет привычно выполнять эту функцию. Традиционная черная сотня капитализма не может порвать со своей традицией, во всяком случае достаточно быстро. Революционная гражданская война, особенно в крайних формах, сейчас опасна. Но опасна и надежда, что капитализм сам собой сэволюцинирует в коммунизм – по крайней мере до того, как его пороки, противоречия, так или иначе, уничтожат человечество. Переход от доклассового строя к классовому не мог иметь классовой борьбы в прямой форме, прямых политических схваток и их военных раскруток. Тем не менее, какое-то насилие имело место. Канонический переход от классового строя к неклассовому не может иметь классовой борьбы в прямой форме, а даже полувоенные раскрутки даже полуполитической борьбы смертельно чреваты – но какое-то насилие неизбежно (тем более, что отсталые страны пойдут к коммунизму не канонически). Самый рискованный момент в истории человечества надо пройти грамотно, умело, при минимуме и крови, и провоцирующего ее сиропа – как никогда. А сироп, в том числе – маниловщина, что возражений против ДИКТАТУРЫ не будет (т. е. диктатура будет в кавычках), если все общество согласится с экспроприацией слоя экспроприаторов. Пока есть “слой” еще неэкспроприированных экспроприаторов и, с тем, зависимых от этого КЛАССА слоев в других классах, пока есть политическая машина экспроприаторов и пр. (а этого не будет только ПОСЛЕ победы коммунизма), разговоры про “все общество” – несерьезен. Революционно перестроенные суды и налоги – это, может быть, против пережитков классового строя в раннем коммунизме. Т. е. после того, как социальный “переворот” уничтожит буржуазную легитимность и установит коммунистическую (как любой подобный ”переворот” уничтожает отжившую легитимность и устанавливает новую – с чем не могли смириться феодальные легитимисты после Великой Французской революции и т. п., от чего открещиваются буржуазные социал-легитимисты сейчас).

            “Следует, однако, с осторожностью относиться к представлениям о растворении классического пролетариата в “среднем классе”. Последнее понятие очень лукаво …” – По-моему – правильное заявление. СРЕДНИЙ КЛАСС – апологическая агитка (нелепая в представлениях марксизма о классах) буржуазной пропаганды, добавившей к фольклорным БЕДНЫМ и БОГАТЫМ все более многочисленных СРЕДНИХ (не бедных – не голодающих, не замерзающих, есть дома, машины и пр.; но и не богатых – не эксплуататоров, во всяком случае, одиозных), в массе – представителей трудящихся классов. Но агитка играет на знаменательных реалиях финала эксплуататорского строя (чего долго не принимали застойные марксисты). При переходе от родоплеменного строя к классовому, масса первобытных общинников поляризовалась, выделяя из себя эксплуатируемых и эксплуататоров. Не выделившийся ТАК еще “средний класс” начала классового строя – рядовые не первобытные общинники, в примитивном классовом обществе особенно напоминающие своих первобытных предшественников. Есть основания предполагать, что солидный в развитых капиталистических странах массив не очень бедных и не очень богатых – хотя бы отчасти предшественник не бедных и не богатых коммунизма, особенно самые интеллигентные, самые творческие его представители, которых уже экономически невыгодно подвергать мелочному контролю, которых нет смысла подгонять, недоплачивание которым аукается снижением их высокой квалификации и т. д.. В этом плане внимания заслуживает и т. н. креативный класс – тоже агитка, тоже с марксистских позиций не класс, но тоже отражение реалий, тоже марксистами отданных на откуп буржуазным идеологам с соответствующими идейной обработкой, запутыванием сути. “Количественное преобладание среднего класса есть признак движения к бесклассовому обществу, однако это движение “средний класс” не возглавляет.” – Содержание первой половины предложения считаю правильным в черне, с уточнениями по структуре “среднего класса” – поскольку у буржуазных идеологов он “означает лишь слои со статически средним имущественным цензом … понимается как масса платежеспособных потребителей”, с тем эклектически включает вероятное новое на формационную перспективу качество – и часть традиционных высокооплачиваемых пролетариев (ПОЗДНЕЙ модификации класса ПОЗДНЕГО капитализма в первую очередь), основную массу класса мелкой буржуазии, какие-то слои мелких капиталистов и буржуазных чиновников. ТАКОЙ “средний класс” не образует “никакого политического субъекта”, движение к послеклассовому обществу НЕ ВОЗГЛАВИТ. Но пролетариат можно поднять до коммунистического субъекта, мелкую буржуазию взять на его буксир, а часть капиталистов убедить или увлечь добровольно-принудительно. Вероятная же естественно коммунистическая на перспективу часть “среднего класса” соответствующее сознание должна вырабатывать сама – стихийно, естественно, автоматически, необходимо, как когда-то буржуазное сознание выработала сама становящаяся буржуазия. Тонкость в том, что объективное мировоззренческое ядро коммунистического сознания – марксизм – существует давно (важна также социалистическая, особенно советская, духовная культура). Т. е., с одной стороны, марксистам просто надо, не дожидаясь результатов стихии, естества, автоматизма – предложить его новым социальным силам. Но с другой стороны – марксистское мировоззрение, возникшее задолго до вызревания собственно коммунизма, не может совсем соответствовать именно будущему сознанию в принципе; искажалось реалиями, издержками опережающих коммунистических подвижек. Его надо во многом совершенствовать, исправлять. В том числе, марксисты должны срочно разобраться с объективно естественными коммунистическими силами – чтоб знать, кому конкретно предлагать марксизм. Проблема – что опередит: обновление традиционного марксизма – или естественное, необходимо как-то продолжительное вызревание нового мировоззрения именно в новых общественных силах, представители которого в немалой части изначально настроены против исторического марксизма его негативами и оболганием буржуазной пропагандой, неосознаваемым пока настроем открывать понятия марксизма в духе открытия велосипеда и вырабатывать соответствующую терминологию наново.

            5. КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ УЖЕ ИДЕТ В САМЫХ РАЗВИТЫХ СТРАНАХ. – Моя формулировка. Но я затрудняюсь в понимании, является ли содержание соответствующего раздела Бискэ просто сочувственным изложением моего мнения – или какой-то критикой его (или то и другое в какой-то пропорции). Я согласен с итоговым абзацем статьи Бискэ – если под совместным формированием идеологии, более адекватной (в сравнении с чем конкретно?) уровню развития и вызовам современного мира, он понимает в первую очередь развитие марксистской теории.

* * *

          “Книжное слово перманентность, по словарю Ожегова означает постоянство, непрерывность. С английского permanente переводится на русский как постоянный, неизменный.” – Швалев начинает с КНИЖНОГО СЛОВА. Мне интересно про этот термин. “В. И. Ленину не свойственно излагать свои мысли языком, малопонятным рабочему классу России, по крайней мере, России дореволюционной.” Так проблема в книжном слове? Если бы я использовал славянское по происхождению слово НЕПРЕРЫВНАЯ – это что-то меняло бы по сути? Или нужно слово еще более “не книжное” (какое-то простонародное?) либо даже как-то “антикнижное” (нецензурное, говоря книжно; а менее книжно – матерное?). И еще – было ли понятно дореволюционному российскому пролетариату слово ПРОЛЕТАРИАТ; или его понимания хватало только на слово КЛАСС (рабочий, например)? А главное – сейчас Россия не дореволюционная, очень многие рабочие имеют среднее и выше образование, знают иностранные языки и могут пользоваться не только толковыми словарями, энциклопедиями и т. д., но и ИНТЕРНЕТОМ. НАПРАСНО Швалев намекает на их (точнее – на наше, с учетом меня) недомыслие. Хотя по причинам инициирования Швалевым предмета этого рассмотрения лично мне мыслей, действительно, в голову не приходит. “Но возникает вопрос, а могут ли быть революция, эволюция, трансформация таковыми (перманентными, постоянными, непрерывными, неизменными – А. М.)? Правомерны ли ссылки на К. Маркса в этом случае?” – Эволюция по определению больше или меньше непрерывна, об использовании Марксом и Лениным термина ПЕРМАНЕНТНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ сказать ничего не могу. Потому ниже – больше по перманентной именно революции и правомерности ссылок на Маркса в этом случае. Оговаривая свое эксклюзивное несогласие с Марксом, Швалев тем проговаривает свое знание, что Маркс (разумеется, с Энгельсом) принимал перманентную революцию. В самом деле – не всегда термин, но понятие непрерывной революции использованы уже в ПРИНЦИПАХ КОММУНИЗМА Энгельса, в МАНИФЕСТЕ и ОБРАЩЕНИИ ЦК К СОЮЗУ КОММУНИСТОВ (март 1850 года) обоих Классиков. Говорится о ней в ПИСЬМЕ К В. И. ЗАСУЛИЧ и НАБРОСКАХ к нему Маркса (1881 год), в ПРЕДИСЛОВИИ КО ВТОРОМУ РУССКОМУ ИЗДАНИЮ МАНИФЕСТА (1882 год – т. е. ИТОГОВО) Маркса и Энгельса. Но в отношении Ленина ШВАЛЕВ пишет: “Если просмотреть критику взглядов Троцкого Лениным до 1917 года, то вряд ли в ней найдется слово “перманентный””. – Швалев (осмотрительно?) сужает. Я не берусь утверждать, что ИМЕННО В ЭТОЙ КРИТИКЕ Ленин ИМЕННО НАЗВАННОЕ СЛОВО использует. Но, например, в статье ОТНОШЕНИЕ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ К КРЕСТЬЯНСКОМУ ДВИЖЕНИЮ – до 17 года – он пишет: “Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути.” (ПСС, т. 11, с. 222). Что ПЕРМАНЕНТНАЯ переводится как НЕПРЕРЫВНАЯ, убедительно доказал сам Швалев. Вопрос в том: он именно за то, что надо было останавливаться на полпути, в ФЕВРАЛЕ – или что надо было продолжать перманентную революцию ОКТЯБРЕМ? Названная статья Ленина интересна, как обычно, целиком; в том числе, в плане ленинского понимания непрерывной революции.

           Основа марксистского подхода к истории – строй формаций, сменяющих друг друга в ходе социальных революций в широком смысле слова, или по предложенной мной (насколько я знаю, других не было) терминологии – многозвенных общественно-экономических трансформаций, от начала генезиса новой формации в рамках старой до конца отмирания существенных пережитков старой в рамках новой (центральное звено – революция в узком смысле, основная борьба за власть старых и новых сил). Т. е. строй формаций как бы прерывается трансформациями, а, т. с., система трансформаций – разбивается формациями, история является дискретной. Но при этом – любая формация, трансформация, ее революционный перелом – так или иначе, непрерывны, вместе формируют историю общества определенным образом и непрерывную. Это – марксизм, вошедший (кроме термина ТРАНСФОРМАЦИЯ) в советские учебники. Но Маркс и Энгельс уже в ранних произведениях поставили вопрос о перерастании революции, свергающей феодализм и устанавливающий капитализм, в революцию, свергающую капитализм и устанавливающую коммунизм, социализм, т. е. о непрерывном революционном переходе от феодализма к коммунизму, о непрерывной большой революции, минующей практически всю капиталистическую формацию, в некотором смысле – историческую альтернативу этой формации. Перманентная революция мыслилась на буксире нормального перехода от капитализма к коммунизму, на буксире канонической коммунистической революции самых развитых стран. Ускоренные переходы, минующие целые формации, на насильственном буксире других стран, в истории нередки. А особенно XX век демонстрирует ускоренные модернизации ОСОЗНАВШИМИ внутренними силами – но в рамках одной формации (или ускоренные трансформации). Перманентная революция по Марксу и Энгельсу, социализм и путь социалистической ориентации XX века в идеале – минующие формацию одну или больше – совершаются внутренними силами и с ненасильственным буксиром извне. Несмотря на последнее – концепция перманентной революции по Марксу и Энгельсу противоречит естественному действию основного марксистского закона общества – закону соответствия производственных отношений производительным силам. С тем ее трактовки теми, кто считает себя марксистами, существенно разные.

          Социал-приверженцы капитализма говорят о перманентном движении к социализму в рамках капитализа (это движение – все), выходя фактически на концепцию непрерывной эволюции из капитализма в социализм без революции, с тем выводя фактически на единую капиталистически-социалистическую формацию (социалистическая революция – как конечная цель борьбы социалистов внутри такой формации, естественно – ничто).

           Но в России 17 года Февральская революция, без перерыва практически на всю капиталистическую формацию, перманентно переросла в Октябрьскую революцию. Ученые социал-приверженцы капитализма от марксизма встретили такой “ревизионизм” в штыки, не зная или не желая знать о “перманентных подвижках” Маркса и Энгельса в 40е годы XIX века в Германии и Франции, в предположении запаздывающего буксира коммунистической Англии, о допущении ими (см. выше) перманентного развития России (фактически с тем – и других отсталых стран) – тоже на буксире коммунистических развитых стран. В обоих случаях Классики допускали, что буксир может быть и не опережающий, тянущий за собой, а запаздывающий, перед собой толкающий. У Маркса и Энгельса концепция перманентной революции – набросок, потому, в том числе, не реализованный ими. Но к практическим исканиям Первых классиков середины XX века в Германии на новом витке спирали вернулся Ленин через десятки лет в России, когда последняя формационно сравнялась с первой. Ленин создал детальную теорию перманентной революции, с тем реально смог организовать реализацию перехода от буржуазного Февраля к пролетарскому Октябрю – даже при печальном отсутствии настоящего буксира Западной революции, тянущего или толкающего.

          Троцкий был крупным мыслителем и творческим марксистом – но не на уровне Классиков. ЕГО теория перманентной революции – легковесная. Ее основа (по статье “Что же такое перманентная революция?”) – “Поскольку капитализм создал мировой рынок, мировое разделение труда и мировые производительные силы, постольку он подготовил мировое хозяйство в целом для социалистического переустройства”. Т. е. Мировая революция глобальна и неотвратима, потому, во-1, может начаться без особой подготовки (раз вселенски назрела) практически где угодно (хоть в Монголии, хоть в США), а во-2, за началом обязана перманентно распространиться на весь мир. А кто не с нами, кто не хочет действовать в соответствии с этой схемой – тот ленинист (до 17 года), сталинист (позднее) и социал- или комм-предатель (всегда), тот против нас. Ленин, соответственно, мешался в России 1905 года (ладно, дорос до понимания в 1917), Сталин и компания помешали победе Мировой революции затем. Что Октябрь в России, производительные силы которой не задают коммунистические производственные отношения даже на рубеже тысячелетий, был искусственно подготовлен (за два десятка лет упорной работы – партия нового типа без Троцкого и пр.) и искусно проведен (с определением необходимого своеобразия текущего момента - только в 17 году - отнюдь не заданного уже коммунистическими производительными силами) при решающей роли Ленина – этого Троцкий, видимо, так никогда вполне и не понял. Не понял он, что историческая ситуация, когда практически действенными оказались его некоторые теоретические установки – локальный момент истории, пересечение всегда в основном правильной линии Ленина и в основном перманентно ошибочной линии его, Троцкого. Для Швалева – страшнее кошки зверя нет. Что-то зная о концепции перманентной революции Маркса, он зациклился на вульгаризации ее Троцким, при этом факт вульгаризации замалчивая, с тем подыгрывая ей против Маркса (и Ленина).

           “Историки утверждают (Е. Пискун … ) …” – Один Пискун – не историки во множественном числе (не так авторитетно). И он вообще не историк по образованию и основному роду деятельности. Это бывает (первый каюсь я), но в таких случаях веско ссылаться на статус историка не корректно, лучше оценивать этот статус, как фактический, содержанием работ. Итак, НЕИСТОРИКИ Пискун утверждает, ”что концепцию “перманентной революции” первым сформулировал немецкий социал-демократ Парвус, Л. Троцкий воспринял от него эту идею, а сам кратко сформулировал ее так: “Без царя, а правительство рабочее”. – После того, как Швалев ссылкой на авторитетные словарь и язык объяснил перманентность как постоянство, непрерывность, неизменность, он поверил, что суть концепции перманентной революции – просто в лозунге “Без царя, а правительство рабочее”; перманентно “без царя” или перманентно “рабочее” либо то и другое вместе? “В 1905 г. В. И. Ленин критикует Парвуса и Троцкого по вопросу правительства рабочей демократии …”, а с апреля 1917 года, уже перманентно без царя – многих большевиков за отказ от актуального курса на перманентное рабочее правительство. Надисторически прав оказался Троцкий, а Ленину исторически пришлось признать его правоту? Продолжу прерванную цитату “… таким образом: “Этого не может быть, потому – что сколько ни будь прочной (конечно не безусловно, а относительно) может быть лишь революционная диктатура, опирающаяся на большинство народа. Русский же пролетариат составляет сейчас меньшинство населения России”. ПСС т. 10, стр. 18”. – Практика показала, что Ленин в 1905 году был прав больше Троцкого – бесшабашная “краткая формула” Троцкого тогда не реализовалась полностью, более взвешенные надежды Ленина – в меньшей степени. Но главное не в этом. Если уже в Феврале Россия оказалась БЕЗ ЦАРЯ, а в результате Октября возникло ПРАВИТЕЛЬСТВО РАБОЧЕЕ, то это не реализация стихийно давно готового, открытого Троцким и сорванного в 1905 году, наряду с прочими, Лениным. Это результат деятельности, больше чем кого-либо другого лично, Ленина. Прежде всего, пролетариат России, с 1905 года количественно мало изменившийся, но идейно выросший, особенно питерские пролетарии, идущие за большевиками (не за малочисленными сторонниками Троцкого), сорвали монархические планы буржуазии в Феврале. Они же стали главной силой свершения Октября. Большинство населения по-прежнему составляли крестьяне (хотя – до реализации ДЕКРЕТА О ЗЕМЛЕ – в большинстве бедняки-полупролетарии и батраки-пролетарии). Но и крестьянство с 1905 года выросло идейно – с Революцией 5 года и послереволюционной реакцией, с окопами и разрухой Империалистической войны, затем с практикой Февраля, Временного правительства, Корниловщины. Уже в начале 17 года страна была далеко не той, чем та, в которой Троцкий маялся недетской болезнью левизны, – потому если не правительство, то режим демократической диктатуры пролетариата и крестьянства при Двоевластии. Но и позднее сохранившаяся система Советов сдерживала буржуазию, а Октябрь позволила оформить как простое смещение Советами (после их большевизации) Временного правительства (раньше фактически получившего власть от меньшевистско-эсеровских Советов). Как бы – “партия революции”, получив большинство в представительной власти, отправила (с минимальным насилием против не подчиняющихся демократическому волеизлиянию большевизации масс) в отставку исполнительную власть “партии буржуазии”, а та не демократически заупрямилась (и началась Гражданская война).

           “… трудно представить, что Ленин или Маркс назовут революцию непрерывной, неизменной, постоянной.” – Сначала Швалев резервирует СВОЕ несогласие по правомерности “ссылки на К. Маркса в этом случае”, но затем заявляет СВОИ трудности представить, что соответствующий случай вообще может быть. А если бы он даже до этой моей статьи не знал, что понятие революции непрерывной, перманентной ввел Маркс (с Энгельсом) или что при решающем участии Ленина буржуазная революция, не перерываясь капиталистической формацией, переросла в социалистическую, это бы тоже очень говорило против него.

           Затем Швалев посчитал правомерным “в другом случае” сослаться все-таки на Маркса – и на Ленина… “Я понимаю этот метод (“взглянуть … диалектически” – А. М.) так: нет ничего абсолютного, но, чтобы лучше понять действительность, необходимо всесторонне ее анализировать, обобщать, абстрагировать но, нельзя оставаться в плену абстракций, надо от них возвращаться к действительности, к конкретике. Если несколько проанализировать деятельность Л. Троцкого, то, используя терминологию А. А. Магдушевского, можно увидеть и трансформацию, и эволюцию понятия “перманентная революция””. – Я ничего существенно не могу возразить по содержанию первого предложения; проблема – правильно применить правильно сказанное. Меня несколько настораживает намерение Швалева проанализировать деятельность Троцкого не не “всесторонне”, а “несколько”. Абсолютно полный анализ любой деятельности, тем более в небольшой статье – разумеется, невозможен; но ЗАЯВЛЕННОЕ НАМЕРЕНИЕ анализировать “несколько” представляется мне легкомысленным. И по помянутой “моей” терминологии… Я никогда не пытался использовать термин “эволюция” как-то на свой лад. Термином “трансформация” я предложил обозначить весь межформационный революционный переход в самом широком смысле (как-то его обозначить – назрело давно). Но Швалев предполагает использовать термин не в этом смысле. А не в этом смысле термин – не “мой”.

             Швалев начинает анализировать деятельность Троцкого цитатами из Ленина про щеголянье Троцкого революционной фразой, прикрытие “революционной” фразой, политику лжи и обмана. Подобного рода деятельности в мировой истории нередки. Может быть – они моменты трансформации и эволюции чего-то. Но причем здесь ИМЕННО понятие перманентной революции, хотя бы даже без ее трансформации и эволюции? Или при критике концепции перманентной революции сойдет до кучи любой негатив? Во истину – анализ “несколько”. “Почему же … Троцкий оказывается в партии большевиков, да еще в ЦК?” – спрашивает Швалев – и отвечает пунктирным изложением ИСТОРИИ КПСС по 17 году, без всестороннего рассмотрения трансформации и эволюции понятия перманентной революции Троцкого, но с поминанием важнейшего воплощения концепции перманентной революции Классиков: “В апреле 1917 г. В. И. Ленин провозгласил о переходе от первого этапа революции … ко второму ее этапу”, т. е. о перманентом переходе, без перерыва на капитализм, от БУРЖУАЗНОЙ РЕВОЛЮЦИИ (Февральской) к СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ (после ее победы названной Октябрьской), в духе наметок Маркса и Энгельса по перманентной революции лет на 70 раньше. Троцкий тогда воззрений существенно не менял, но его позиция временно ОКАЗАЛАСЬ близкой позиции Ленина, поскольку трансформация и эволюция ситуации, в немалой степени благодаря усилиям Ленина два десятка лет, позволили приблизительную реализацию намерений Троцкого, больше десяти лет объективно мешавшего нужным для этого трансформации и эволюции ситуации. Сам Швалев пишет: “Л. Троцкий со своей концепцией перманентной революции был близок большевикам, особенно левым …”, т. е. тем, кто УЖЕ сумел ПРИНЯТЬ меняющие прежнюю тактику большевиков АПРЕЛЬСКИЕ ТЕЗИСЫ (но не “правым” большевикам, все еще далеким от близости к Апрельским тезисам и воззрениям Троцкого). Но при этом он интересно считает, что Троцкий со СВОЕЙ концепцией перманентной революции оказался близок большевикам, (ТОЛЬКО?) потому, что на него возымели критика и АПРЕЛЬСКИЕ ТЕЗИСЫ Ленина и тесное общение с пролетарской массой. Что многие большевики С ТРУДОМ ПРИНЯЛИ Апрельские тезисы, что при своеобразии текущего момента верными и близкими Апрельским тезисам оказались некоторые установки Троцкого, неверно отстаиваемые в другие моменты, что Троцкий, едва влившись в партию большевиков, быстро стал второй по значимости фигурой – Швалев (почему?) не говорит. “… быстро революционизировалась партия большевиков … от лозунгов в апреле до самой массовой партии в октябре … . Но также быстро и по тем же причинам шла большевизация троцкистов. Троцкий позже сам признавал, что с 1905 года его представление о перманентной революции претерпело изменение в 1917 году.” – Значит, большевики и троцкисты прогрессировали примерно в равной степени из разных, но примерно равно изначально неверных или устаревших позиций? Что у любого человека воззрения с 5 года до 17 должны как-то измениться – это банальность. Но “сам” “Троцкий позже” считал, что Ленин – с Апрельских тезисов и дальше – перешел на позиции его, Троцкого – и привел к нему большевиков, т. е. Ленин, большевики с 5 года изменили взгляды больше, чем Троцкий, а в общем, перешли на его позиции. И формально Троцкий был в большой степени прав – без учета меняющейся ситуации. А с учетом соответствующих перемен перманентно постоянная, мало меняющаяся концепция Троцкого была неверна в 5 году – и в 17 была менее тонкой, чем перманентно меняющаяся, с учетом меняющейся ситуации, ленинская, которую с трудом приняли многие прекрасные большевики и не вполне даже в 17 году понял Троцкий. “Его книга “Перманентная революция” … где он отождествляет эту свою теорию с ленинским представлением перерастанием буржуазно-демократической революции в социалистическую.” – “… в 1929 г. …” все большевики, расколовшиеся на фракции, старались отождествить – именно свои каждый – взгляды с ленинскими. И все старые большевики отводили соответствующие претензии Троцкого. “В дальнейшем Л. Троцкий отказывается упоминать перманентность, если взять его книгу “Преданная революция” написанную в 1936 г.”. – Я не знаю тонкостей изменения воззрений Троцкого, хотя не сомневаюсь, что они как-то менялись не только с 5 года по 17. Я допускаю, что в 1936 году и позже термина ПЕРМАНЕНТНОСТЬ Троцкий не использовал. Но он до конца отстаивал важнейший момент СВОЕЙ теории перманентной революции – обязательность СКОРЕЙШЕГО расширения любой локальной социалистической революции на весь мир. “В общем, я … показал, что у Л. Троцкого понятие “перманентной революции” менялось со временем вплоть до отказа от его употребления … . Так ли уж необходимо пользоваться безоговорочно перманентной терминологией? Как бы не встать на те же грабли?” – Швалев перманентно привязывает перманентную революцию только к более поздней трактовке Троцкого, осознанно отсекая “ссылки на К. Маркса в этом случае” и пользуясь тем, что Ленин, возглавив перманентный переход от буржуазной революции к социалистической, соответствующего ТЕРМИНА не употреблял (может быть, из-за профанации ПОНЯТИЯ Троцким?). Взгляды Троцкого, как любого мыслителя, не меняться не могли. Но что он полностью отказался от СВОЕЙ концепции перманентной революции вообще – “анализ несколько” Швалева не доказал. Почему надо отказываться от термина ПЕРМАНЕНТНОСТЬ Маркса и его эквивалента (как доказал Швалев) НЕПРЕРЫВНОСТЬ Ленина – Швалев толком не объяснил. А про таинственные грабли мне вообще непонятно. Если это ошибочная концепция Троцкого – особой угрозы ее я не вижу из-за ее ничтожности влияния, даже с коррекциями троцкистов. Если же имеется в виду пока неудача попытки непрерывного перехода от самого раннего капитализма, минуя формацию в целом, к коммунизму в нашей стране и т. д., то сам факт какой-то реализации попытки такого перехода в отдельно взятой и отсталой стране не позволяет совершенно отказаться от этих “граблей”. Только впредь надо обращаться с ними более грамотно, с учетом прежнего опыта.

             О терминах надо договариваться, спорить о них – обычно, нелепо. Почему же я цепляюсь за “книжное слово” ПЕРМАНЕНТНОСТЬ, хотя бы не уступив полностью (в рамках статьи) в пользу более простецкого термина НЕПРЕРЫВНОСТЬ, например? Термин РАБОЧИЙ КЛАСС неудобен с начала социализма, поскольку появился термин СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ РАБОЧИЙ КЛАСС, а последний класс формационно не может быть эквивалентом РАБОЧЕМУ КЛАССУ КАПИТАЛИЗМА. Тем более, что БУРЖУАЗЫЙ или КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ РАБОЧИЙ КЛАСС звучат двусмысленно. Кроме того – термины РАБОЧИЕ, а ранее РАБОТНЫЕ ЛЮДИ имеют отраслевой оттенок – не КРЕСТЬЯНЕ, не ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ. Путать классовое и отраслевое деление – безграмотно; а уточнять постоянно – СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ РАБОЧИЕ и т. п. – громоздко, неудобно, нецелесообразно. Поэтому целесообразно использовать для обозначения классов (всех их отраслевых слоев) “книжное слово” ПРОЛЕТАРИАТ (именно капитализма) и громоздкий термин СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ РАБОЧИЙ КЛАСС (пока, за неимением более удобного). И не путать класс МЕЛКОЙ БУРЖУАЗИИ и отраслевое крестьянство (первая включает отраслевых ремесленников и пр., второе – кулаков-капиталистов и батраков-пролетариев), не путать феодалов и землевладельцев (могут быть и капиталисты), буржуазию и средневековых купцов (по сути – феодалов). И т. д.. Совершенно нетерпимо смешивание классов (преломляющих производственные отношения) разных формаций (с их разными производственными отношениями) – например, нелеп сквозной для разных формаций класс крестьян. Нельзя также путать базисные классы и надстроечные сословия (дворянин – не обязательно феодал, особенно при капитализме; и др.). Далее. Я долго отстаивал термин СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (с уточнениями – в широком смысле) для всего межформационного перехода. Но буржуазные пропагандисты настолько захватали термин РЕВОЛЮЦИЯ, что я сдался – после того, как цветастыми революциями назвали опереточные перевороты, политические народные гуляния. Потому – термин ТРАНСФОРМАЦИЯ. А почти всякая, не деформированная внешними влияниями, ТРАНСФОРМАЦИЯ, в этом смысле, непрерывна. Как обычно и РЕВОЛЮЦИЯ в любом смысле. Невиданный в истории тип революции, непрерывно разрывающий естественную непрерывность формационной истории, требует особого обозначения. Когда-то я пользовался в отношении Октября и т. д. термином ОПЕРЕЖАЮЩАЯ РЕВОЛЮЦИЯ – пока до меня не дошло, что эта “моя революция” почти – давний “велосипед” Маркса и Энгельса под названием ПЕРМАНЕНТНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. Чтоб не путаться в разных непрерывных революционных процессах, чтоб не оговаривать каждый раз опережающий характер некоторых из них и пр. – в русском языке (и не только) целесообразно использовать “книжный” термин (детально определив содержание термина) ПЕРМАНЕНТНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ, не повязанный смысловыми связями с “посторонними” словами соответствующего языка. Хорошая терминология – дело тонкое, как Восток. Потому, в том числе, надо четко понимать: содержания термина ПЕРМАНЕНТНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ у Классиков и Троцкого – две большие разницы, по меньшей мере – одна большая разница.