|
МОРОВИТЯНЕ
ЧЕЛОВЕКООБАЗИЕ
Моровитяне.
В “лихие 90е” я несколько раз встречал (а я встречал, понятно, далеко не все) сравнения советского прошлого с ужасами “Острова доктора Моро” Герберта Уэллса. Эти сравнения не получили бешеной популярности похожих сравнений в плане “Cобачьего сердца” Михаила Булгакова, но вполне им соответствовали. Я не могу отрицать немалой правоты всех этих сравнений. Более того – для меня, марксиста, несомненно: с позиций основного исторического закона марксизма – закона соответствия характера производственных отношений устойчиво растущим производительным силам – естественным строем нашей страны в ХХ веке должен был быть именно капитализм (поскольку капитализм существует не только в СНГ, с его производительными силами, гораздо более высокими, чем в России начала века, но и в буржуазных США и пр., где эти силы еще выше сейчас и где они были гораздо выше, чем в России, еще и в 1917 году). Т. е. советский строй с позиций самых основ марксизма – не естественный, искусственный – как моровитяне Уэллса. С тем естественным был “крах социализма” – как крах разумности моровитян. С тем я присоединяюсь к сравнителям (с оговорками: искусственное является естественной атрибутикой общества, человека; с тем далеко не всякое искусственное с точки зрения общества, человека – хуже естественного; в историческом плане искусственное является естественным следствием прогресса естественного; но часто хуже естественного первые образцы искусственного, которые во многих случаях неизбежно и стихийно разлагаются в естественное; тем не менее, сложнейшее общество Будущего без искусственного развития естественно погибнет – но при выработке соответствующего искусственного первые блины, естественно, комом). Более того – я попытаюсь расширить их сравнения, поскольку их сравнения сильно заужены. Cравнители только эмоционально и обще только смакуют только жестокость превращения естественного в искусственное, неполноту превращения и его конечную неудачу. Я постараюсь показать, что потенции сравнения, заданного сравнителями, гораздо богаче, многограннее, ярче деталями. Я не третирую сравнителей за их узость, я развиваю их учение, что естественно. Ведь учение хороших Учителей (а я беру означенных любителей сравнивать в Учителя) их верный ученик должен развивать дальше.
Мои несравненные сравнительные Учителя как-то не заостряют логику своих сравнений в плане сравнения естественности скотов и зверюг с естеcтвом капитализмом, хотя этого заострения требует именно их логика. Приходится заострить мне. Например, даже травоядные моровитяне с удовольствием отказались не только от разумности, но и от гарантий не поедания себя моровитянами хищными. Прямое предсказание Уэллсом принятия современными дем-баранами статусов проституток, бомжей, холуев – вообще людей второго сорта, как-то используемых дем-волками. Мои Учителя заужено приравнивают жестокости превращения скотов и зверей в полуразумных моровитян только к жестокостям социалистической революции. Но жестоко и установление естественного капитализма: первоначальное накопление капитала, передел собственности – например, в современной России; террор якобинцев и прочих буржуазных революционеров (тем более – буржуазных реакционеров, например - нацистов, Ельцина); жестокая классовая борьба примерно синхронной Октябрю буржуазной революции в Мексике; антиконституционный расстрел в 1993 году Гарантом Социалистической Конституции и по диалектическому совместительству буржуазным контрреволюционером своих спасителей от 1991 года из Дома Советов; и т. д.. Мои Учителя упрекают социализм за утопизм, за разные пороки, за неудачу попытки получения чего-то качественно лучшего, чем естественная природа человека и человечества. Но Учителя, в массе богоискатели или прямо верующие (хотя бы на словах), в РФ больше христиане, почему-то не сравнивают (сравнители!) неуспехи “70 лет” социализма и 2000 лет христианства (того же порядка буддизма и ислама). Хотя верующие должны вообще для объективности сравнения принимать, что социализму было несравненно труднее, чем христианству и пр.: могучий божий ветер дул в паруса верующим, но в лицо – атеистам. Мои Учителя делают из провала первых подвижек к социализму сокрушительные выводы о перспективах социализма, хотя почем-то не делают из краха на века самых первых подвижек к капитализму в Северной Италии и Южных Исторических Нидерландах середины второго тысячелетия столь же сокрушительных выводов о перспективах капитализма. Я-то понимаю: это добротный надклассовый, внеидеологический подход. Но ведь вредные критики легко могут выставить этот подход двойными стандартами сравнений.
Но особенно меня огорчает в смачных сравнениях Учителей недооценка ярких параллелей основного содержания книги Уэллса и отечественного недавнего прошлого. А ведь по общей логике сравнений, например – прямая параллель Ельцина и Гиено-Свиньи (или, может быть, гениальный писатель в странном сдвоеном образе предвидчески свел закадычную пару: Ельцина-Гиену и Горбачева-Свинью?) – лидера бунта полуразумных моровитян против разума, в пользу зверства гиен и скотства свиней. Вообще, приглушение собственной логики Учителей сравнения социализма с какой-то разумностью, а капитализма с каким-то естественными скотством и зверством особенно заметно именно в плане сравнения скотизации и озверения моровитян с превращенем совков (в том числе многих тех, кто заявлял себя верными ленинцами, во главе с последним генсеком) в капков (включая лидеров рыночной экономики и базарной демократии). А ведь именно в этом плане всплывают неприятные (но ничего не поделаешь – такова логика сравнения Учителей) параллели статусов полуразумных моровитян и самих Учителей-сравнителей, их родителей, родителей их родителей. Ведь они тоже из советского прошлого. Над кем смеетесь? Над собой, над Шариковыми, смеетесь!. Более того, многие из них были важными голосами в хоровом исполнении: “Не ходить на четвереньках – это Закон (социалистического образа жизни – А. М.). Разве мы не люди? – Не лакать воду языком – это Закон. Разве мы не люди? (И далее по тексту Уэллса)”. По-моему, нелогично их теперь естественное блеенье: “Бегайте естественно на четвереньках (вы теперь свободные звери). Смакуйте естественную сторону своего бытия ниже пояса (вы теперь раскрепощенные скоты). Исступленно предавайтесь всем видам изощренного секса (онанистского, бесплодного, как скопцы; формального, как генеталии последних; выводящего на демографическую катастрофу, но зато так подсознательно сладостного - как слег в сатире Стругацких (вы не в Советском Союзе). Жрите друг дуга (у нас демократия). И т. д.".
Развивать – это не только оттачивать, шлифовать, вообще прямо улучшать. Это – и отбрасывать, исправлять неверное. С болью в сердце приступаю к последнему в отношении учения Учителей. Во-1… Образом доктора Моро предвосхищены нацистские доктора, “ради науки” осознанно ставившие жестокие эксперименты на людях. С Г. В. Плеханова и др. существует сравнительное мнение, что и Ленин экспериментировал над обществом и людьми. Но кто на холодную и не глупую голову непредвзято почитает работы Ленина – должен будет признать, что Ленин “экспериментировал” не больше, чем первые христиане или мусульмане, чем отцы-основатели США или якобинцы, чем марксисты-ревизионисты или ленинцы-расстриги. Все они пытались реализовать цели, которые считали (хотя бы тайком) реальными, объективно правильными. Во всех названных примерах получилось далеко не то, что ожидалось. Такова жизнь, такова история. Переродилось первоначальное христианство. “Свобода, Равенство, Братство!”, “Мир хижинам, война дворцам!” и т. д. остались только лозунгами. Недавние “верные ленинцы”, чеканные “чекисты” и т. д. составили верхушку антисоветского режима. Почему последователи доктора Маркса в своем отрицании общества, в котором (согласно образным сравнениям сравнителей) зверюги естественно поедают скот, смогли пойти дальше (одержали военно-политическую победу над скотско-зверским строем) Спартака, ранних христиан и т. д. – вопрос особый (мое мнение отражено в работах, размещенных на моем сайте). Во-2… Моровитяне (кого вовремя не съели и т. д.) съехали до состояния естественных скотов и зверюг. Но я лично знаю людей советской традиции (пусть таких сейчас немного даже за рамками моего конкретного знания), которые не стали ни естественными при капитализме баранами-холуями, ни столь же естественными новыми русскими волками-эксплуататорами. Подобного Уэллс не предвидел. Учителя последний факт зажали. Я этот зажим озвучиваю.
Что касается “Собачьего сердца” Булгакова и его экранизации… Разумеется, их можно использовать для антисоветской пропаганды (как и, например, “Двенадцать стульев” и “Золотого теленка” Ильфа и Петрова с их советскими экранизациями, разные другие произведения не засахаренных советской литературы и искусства; я читал, например, антисоветское толкование “Поднятой целины” Шолохова). Но можно и наоборот… Шариков – пережиток проклятого прошлого (как многие герои Ильфа и Петрова, разных других авторов), его собачья натура – аргумент против того естественного прошлого (и естественного нынешнего). Более того – произведение Булгакова можно было бы успешно использовать для оправдания репрессий над всеми пережитками естественного прошлого (все равно естественную природу – как доказывает Булгаков – их не переделать; потому, к сожалению, придется попов, дворян и т. д. искоренить по-сталинистски). Но собачьи метафоры можно развернуть и так… В ходе большого террора 30х годов господствующие позиции захватили Шариковы, с тем сделавшие фатально невозможным сознательное развитие искусственного строя. А в 90е годы власть захватили естественные, стихийно народившиеся от Шариковых и возмужавшие под их сенью Шарики (осенью 93 неблагодарно расправившиеся с Шариковыми) во главе с биологически близкой семейству псовых Гиеной из того же отряда хищных.
Можно вспоминать разные другие рассуждения о бесперспективности исправления естественного искусственным. Например – “День гнева” Севера Гансовского. Но у этого автора более откровенно противопоставлены уже естественно существующие Человеки Разумные и очеловеченная всякая неразумная сволочь (понимать можно и по-советски: всякие пережитки прошлого, мещанство и т. д.; и по-демократовски: некультурные работники физического труда, рабочие, кухарки - большинство дем-общества - которым нечего соваться со свиным рылом в калошный ряд, хотя по-демократовски капитализм – общество равных возможностей для всех, в том числе и для кухарок, с иллюстрациями Авраамом Линкольном, даже малограмотными нью-русскими ловкачами и пр.). Загадочен у Гансовского образ великого ученого неясного происхождения, который сумел превратить зверей в человекообразных тварей. Холодный ученый-экспериментатор? Гениальный маньяк, создававший себе солдат, приятелей? Жалельщик неразумных тварей – в духе современных зоо-гуманистов? Есть смысл отметить совсем другой ракурс сюжета в советской экранизации “Дня гнева”. В ней какая-то сообразительная Нелюдь превращала в полулюдей не зверей, а людей. Это больше похоже и на нацистское оболванивание, и на промывание мозгов дем-СМИ, и на закармливание широких масс общества потребления, и на многие прочие реалии естественного строя.
И последний упрек моим Учителям, а того более – их ученикам, более ортодоксальным, чем я, за ограниченности в сравнениях. Уэллс предсказал не только неудачу первой попытки создания общества более совершенного, чем зверски-скотский капитализм с его волчье-баранней демократией (“Волки – свободный народ” – провозгласил бард империализма Киплинг, подразумевая и свободу поедания свободных баранов). Например, в “Машине времени” Уэллс изобразил превращение выродившихся верхов в “хлеб” для деградировавших низов (верхов и низов не только социально, но и пространственно). Отличие этого изображения от современных реалий цивилизованных стран лишь то, что верхи сейчас являются не “хлебом”, а “зрелищем” для морлоков (т. е. и для алчущего мещанства, и для старающихся ради него работников желтых СМИ, в рыночной экономике в той или иной мере – почти всех) – фотографии принцессы Дианы без лифчика; снятые личное горе миллиардеров, попойки и мордобой дем-политиков, особенно сексуальная жизнь преуспевающих артистов-не-порно (-порно – само собой); и пр.. Почему-то в таком плане Уэллса не вспомнили ни Учителя, ни их ученики, кроме меня. Странно. Неужели – просто нехорошее проявление классовой, идеологической позиции тех и других?
Естественно человекообразные.
Я не сравниваю естественное население капитализма с питекантропами и т. п. по злобе – я просто верно следую логике сравнений своих Учителей. Поскольку попытка прорыва к чему-то более разумному, чем капитализм, не без оснований сравнивается с островом Моро (и без особых оснований с судьбой Шарикова), то естественно естественное развитие капитализма сравнить с эволюцией наивысших приматов.
Общество с самых первых своих ступеней изживало биологическое естество, как-то ужимало неизжитое биологическое (поедание себе подобных, неупорядоченность сексуальных связей и пр.). Это вполне относится к классовому обществу вообще, к капитализму в частности. При любых сменах исторических типов общества ужатие биологического социальным как-то обновлялось, менялось. Нередко обновление выступало в форме возрождения давно минувшего (не только Возрождение, но и Каролингское возрождение, “возрождение” Средним царством традиций Древнего царства в Египте и многое прочее) с отрицанием части того, что немного ранее считалось обязательным, правильным, разумным. От всех этих возрождений нынешний рубеж тысячелетий отличается тем, что стало возрождаться доцивилизованное, биологически акцентированное. Сейчас мало кого смутишь беганием на четвереньках свободных личностей, их лаканием воды и прочим свободным самовыражением (если на то их свободная воля Разумных Людей). Наука выводит на возможности отращивания у людей шерсти, хвостов, т. п. – и смело можно утверждать, что желающие воспользоваться этими открывшимися возможностями найдутся. Пафос отбрасывания искусственного ради естественного или квазиестественного особый размах обрел за рубежами еще существовавшего социалистического лагеря. Позднее добавившаяся естественизация общества и людей соцстран (как и естественизация моровитян) в основе имела слом стихией естества оказавшегося недостаточным искусственного задела последователей доктора Маркса (соответственно – доктора Моро). Естественизация естественного капитализма имеет другую основу.
Классовое общество самых развитых стран достигло такого уровня развития, что может полностью удовлетворять все биологически прямо обусловленные потребности всех членов этого общества (в предметах питания, средствах согревания и пр.). С тем возникло общество потребления. С тем возникла проблема пресыщенности не узкой прослойки аристократии, как часто в прошлом, а широких масс. С тем возникла альтернатива… Либо реакция: “Теперь вы свободны, развлекайтесь” во все тяжкие цивилизованных возможностей удовлетворения биологических потребностей – позиция отрицательных героев “Хищных вещей века” Стругацких. Либо революция: “Теперь вы свободны – работайте (не в смысле – майтесь на муторной работе; в смысле – свободно Творите, теперь вы можете Творить все - А. М.)" – позиция великих революционеров, положительных героев Стругацких, их самих во время написания ими далеко не самого популярного сейчас у естественной общественности произведения. Альтернатива – самая роковая в истории общества. Либо общество погасит инерцию когда-то жизненно необходимого, но сейчас ставшего реакционным, превалирования базовых биологических запросов над запросами специфическими социальными, бросит огромный потенциал науки и производства на преимущественное удовлетворение именно тех интересов, которые отличают Человека Разумного от неразумных животных (поскольку биологические интересы удовлетворены). Либо (под вопли “ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ ?!!!”) возобладают биологическое зверство, зоологический индивидуализм, желание жрать до пуза, трахаться до изнеможения и прочие биологические утехи ранее с жиру бесившихся только аристократий прошлого (но с изощренностями возможностей, каких у тех аристократий не было) – и человечество погибнет. Погибнет от зверского использования оружия массового поражения, от моровских экспериментов над людьми, от скотского обжорства с диабетом и т. д. широких масс и еще чего, на что хватит ума у существ, сочетанием большого интеллекта и звериной сути напоминающих героев Гансовского и др.. Такая раздвоенность опаснее шизофрении. И хорошо еще, если человечество погибнет только по типу сообщества полуразумных моровитян, т. е. социально, с сохранением биологической жизни на Земле (или даже, в лучшем случае, с отбрасыванием к давно пройденным ступеням развития общества, может быть к какой-то ступени умственного уровня человекообразных моровитян). К сожалению – даже Стругацкие от своего по-уэллсовски глубокого предупреждения съехали только к иносказательному смакованию трудного бытия совслужащих, тосковавших по естеству. Насколько я могу судить о нынешней дем-фантастике, она больше тоже смакует – неразумное, подсознательное, иррациональное; часто – звериный ужас людей перед не понимаемым естеством (у Стругацких – ужас и перед искусственным Экспериментом, и его естественными последствиями).
|